Минский областной суд продолжает рассматривать дело Александра Коржича, который погиб в военной части под Борисовом. Напомним, на скамье подсудимых трое военнослужащих — непосредственные командиры роты, где служил погибший. Потерпевшими признаны несколько десятков солдат, а также родные погибшего. Сегодня продолжается допрос солдат.
Читать на OnlínerМать Александра Коржича, как и его бабушка, в суд не пришла. Ее интересы представлял адвокат. Отца Александра на суде не было и не будет. Как говорила на первом заседании мать погибшего Светлана, он не может приехать по состоянию здоровья.
На допрос первым вышел Кирилл Штык. Во время его службы командиром первого отделения третьей учебной танковой роты был Барановский, а второго — Скуратович. Он подтверждает, что в части разрешали только кнопочные телефоны, а вот со смартфонами были вопросы.
— Ходили слухи, что нужно платить деньги за выкуп смартфонов, — говорит он. — Мы скинулись на троих по 10 рублей за мобильный телефон, лично я денег не давал.
В показаниях, которые Кирилл дал до следствия, он говорит про «прокачки» — так сержанты называли отжимания в противогазах после отбоя.
— Два случая, о которых говорил Сивухо про то, что ночью поднимали, надели противогазы и заставляли отжиматься, и еще пару раз Скуратович заставлял отжиматься за нарушение дисциплины. Поступала команда «Газы!». Я не знаю, почему нас ночью подняли. Возможно, потому, что не спали и разговаривали?
Прокурор просит объяснить, как все происходило.
— 10—15 минут после отбоя прошло, и поступила команда «Газы!», поднялись все, большая часть взвода — так это точно, — говорит парень. — Мы вышли на центральный проход, или «взлетку», там построились, как перед сном. Мы сами построились. Отбой — строимся, утро — строимся и все время пересчитываемся. Барановский дал команду «Второй взвод, подъем!». Потом была команда получить противогазы, потом Барановский скомандовал «Газы!». Мы достали противогазы и надели их.
— Коржич лежал в противогазе, вы видели?
— Не видел. Потом Барановский дал команду «Упор лежа». Скуратович в то время лежал на кровати и не принимал участия в этом. Отжиматься раз десять, просто так отжимались, а потом Барановский стал считать, и раз пять сделали. После этого была команда встать, снять противогазы, мы уложили, и была команда спать. Я не знаю, почему так, но, может быть, кто-то разговаривал, шумел.
Кирилл говорит и о втором случае, который произошел в сентябре. Было то же самое, правда, отжимались за дисциплинарное наказание. Позже, когда прокурор зачитал показания Кирилла, которые тот дал во время следствия, выяснилось, что подобных «прокачек» было не менее пяти. При этом в первой Коржич участвовал, а дальше — нет.
— Поднимался не весь взвод тогда, Коржич тогда себя плохо чувствовал, — объяснил парень. — А Барановский сидел и что-то там смотрел в телефоне.
По словам Кирилла Штыка, Александр Коржич службу не проходил с ними почти весь сентябрь. Он объясняет: у того были проблемы с сердцем.
— Был небольшой перерыв, когда он был с нами, но потом его снова положили в медроту, так как он жаловался на боли в сердце, — говорит Кирилл. С самим Коржичем он близко не общался, они служили вместе на курсе молодого бойца, но дружеских отношений не поддерживал. Но в сентябре у них был странный разговор.
— Я спрашивал, как у него дела, он говорил, что есть боязнь умереть, — говорит молодой человек. — Почему он это сказал, я не знаю.
— Как проходил этот разговор? — задали вопрос адвокаты.
— Спросил о его самочувствии, спросил о здоровье. Сказал, что здоровье нормально, но появилась боязнь, боязнь того, что происходит, сажусь в танк — боюсь, вот боюсь и все. Он говорил в общем, ни должностей, ни фамилий он не называл.
Прокурор зачитал показания Кирилла, которые тот давал во время следствия. Исходя из его слов, Александр Коржич жаловался на боль в сердце в середине сентября.
— Когда он вернулся из медроты, говорил, что его не так лечат, не те лекарства дают, — зачитал показания Штыка прокурор.
— Он сказал, что жалуется на боли в сердце, а ему что-то такое давали — валерьянку или что-то такое слабенькое. Он находился в медсанчасти три-четыре дня. Видимо, ему давали что-то не то, или ему казалось, что его лечили неправильно, — поясняет Кирилл.
Позже в разговоре Александр Коржич поделился с Кириллом своими страхами.
— Говорил: «Такое чувство, что происходит что-то плохое, боюсь смерти». Я его успокаивал, что несколько месяцев до конца учебки, — объяснял на допросе он. — Александр никогда не высказывал намерений покончить жизнь самоубийством. О нахождении каких-либо женщин, алкоголя и наркотиков в части мне неизвестно.
При этом Кирилл говорит, что за пару недель до того, как Коржича положили в медроту, тот перестал появляться на хозработах.
— Коржич практически постоянно находился возле сержанта Барановского, — говорит Кирилл. — Я не знаю, почему он был все время при нем. Примерно через день Барановский отправлял Коржича в магазин. Также все замечали, что сержанты Барановский и Скуратович не привлекали Коржича к хозработам, занятиям по строевой и физической подготовке. Он часто оставался в расположении роты. В сентябре между Коржичем и Барановским был разговор. Барановский спрашивал: «Есть деньги?» Коржич отвечал, что нет. Барановский сказал: «Иди попроси у сослуживцев». Тот отказался.
Была стычка у Коржича и сержанта Вяжевича. По словам Кирилла, тот подошел к Коржичу и стал говорить, что тот должен ему. Александр говорил, что ничего не должен: он спрыгнул в яму, и Вяжевич бросил туда несколько лопат.
По словам потерпевшего, Александр Коржич просил у прапорщика Артура Вирбала снять деньги с карточки, но тот карточку не вернул и не появлялся, а Коржичу приходили сообщения о снятии денег.
Вдобавок Кирилл говорит, что за посещения магазина была определенная такса — за каждый поход нужно было купить что-то в магазине сержантам. Кроме этого, нужно было делиться с сержантами передачами, которые солдаты получали из дома. Барановскому носили булочки, кофе, что-то самое вкусное.
В перерывах между заседаниями солдаты отказываются общаться с журналистами. Они приходят строем и строем же уходят. Пока на суд приходит 20—22 солдата, которые признаны потерпевшими. Еще 10 человек по каким-то причинам в зал суда не явились. Судя по тому, как долго потерпевшие дают показания (а солдаты, увидев в зале суда сержантов, почему-то начинают мало говорить), их допросы растянутся как минимум еще на полторы-две недели.
Пока неизвестно, когда будут допрошены близкие сослуживцы Коржича — Алимхаджаев и Аскерко, показания которых могут быть определяющими в деле.
Читайте также:
Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!
Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!