Главному инженеру МЗКТ дали последнее слово в суде

 
UPD
16 июля 2019 в 14:40
Автор: Дарья Спевак. Фото: Анна Иванова
Автор: Дарья Спевак. Фото: Анна Иванова

Пошел пятый год, как главный инженер МЗКТ Андрей Головач находится в СИЗО, его обвиняют в коррупции. Он не признает вину, более того, оправдательный приговор в отношении него вынесли три суда. Но тем не менее в отношении него возбудили очередное уголовное дело «по вновь открывшимся обстоятельствам». Сегодня в суде Первомайского района продолжаются прения сторон.

Напомним, вчера прокурор заявил, что вина Андрея Головача доказана по всем эпизодам. Ему вменяют ч. ч. 2, 3 ст. 430 «Получение взятки» и ч. 2 ст. 424 «Превышение служебных полномочий» Уголовного кодекса.

— Сторона обвинения считает, что вина обвиняемого доказана по всем обстоятельствам, — отметил прокурор вчера.

Обвинение запросило для Головача 9 лет лишения свободы в колонии усиленного режима, конфискацию, лишение права занимать определенные должности на 5 лет, а также взыскание суммы взятки в доход государства.

Всего ему вменяют получение $192,2 тыс. и 35 тыс. евро. Эти деньги, по версии обвинения, он получил с 2008 по 2015 год. Такие суммы взяткодатели передавали «за благоприятное решение вопросов, входящих в его компетенцию».

«Показания Ханавина просим признать недостоверным источником доказательств ввиду их противоречий»

Первые четыре эпизода — это взятки по ч. 2 ст. 430 УК. Два из них связаны с представителем российской фирмы «Металинк», которая поставляла станки на МЗКТ. Его зовут Андрей Ханавин, проходит как свидетель по делу. Головача обвиняют в том, что он в период с 18 апреля 2008 года по 28 мая 2009 года принял от Ханавина $13 тыс.

Одна из адвокатов обвиняемого заявляет, что Ханавин путался в показаниях. Защита считает, что вина Головача за незаконное вознаграждение для решения вопросов, входящих в его компетенцию, и получение взятки не доказана.

Деньги передавались в октябре 2008 года. Тогда, по версии обвинения, Головач сообщил Ханавину сведения о закупках и дал указания выбрать оборудование, которое продиктовал взяткодатель.

— Все оборудование тогда было закуплено по итогу проведения конкурса ГО «Белресурсы». Конверты с предложениями участниками не вскрывались и хранились у участников конкурсной комиссии, — сказала адвокат.

В ходе суда в качестве свидетеля не привлекли Ханавина, сторона защиты и сам обвиняемый не смогли задать ему вопросы. По мнению адвоката, это нарушило равноправие сторон в ходе процесса.

— По трем контрактам, заключенным в 2008 году, Головач не давал указаний, что нужно закупать именно ту технику, которую поставляет Ханавин, — защита Головача говорит, что он как главный инженер (тем не менее) мог рекомендовать руководителю, какое оборудование лучше — такая у него работа.

Второй эпизод случился в период с 27 апреля 2008 года по 6 мая 2015 года. Ханавин снова вручал деньги Головачу, правда, сумма в речи прокурора не прозвучала.

— По мнению органа, ведущего уголовный процесс, в действиях Головача был единый умысел для получения денежных вознаграждений. <...> Но в октябре 2011 года, когда якобы проходили договоренности, Головач находился в своем рабочем кабинете. К тому же он не мог знать, останется ли он в должности главного инженера МЗКТ в 2012, 2013 и 2014 годах (контракт предусматривался долгосрочный. — Прим. Onliner), адвокат не видит умышленных действий в получении денег за организацию закупок представленного Ханавиным оборудования.

Она говорит, что свидетель Ханавин путался в показаниях о местах дачи взятки за победу в конкурсе на поставки оборудования. Сначала он говорил дважды, что передавал деньги в кафе «Шанти» в Москве, а потом заявил, что вторая встреча была возле Главного автобронетанкового управления Минобороны РФ — на какой улице это было, он тоже сказал не с первого раза.

— Согласно обвинению, по этому эпизоду указано, что Головач получил взятку с 15 по 17 декабря 2009 года в автомобиле Jeep, но за весь декабрь отсутствуют телефонные соединения между Ханавиным и Головачом — это показывают распечатки звонков свидетеля, — отметила адвокат. — Показания Ханавина просим признать недостоверным источником доказательств ввиду их противоречий. Факт получения взятки от него не зафиксирован. Не доказан умысел Головача на получение взяток по трем контрактам от Ханавина.

Следующая взятка, которую вменяют Головачу, была в 2012 году.

— За контракт 2 мая 2012 года на закупку лазерной установки на $821 тыс. в декабре 2012 года в ресторане «Патио пицца» в Москве принял взятку в размере $8,2 тыс., — говорил вчера прокурор.

По словам адвоката обвиняемого, лазерная установка нужна была заводу срочно — сорвалась закупка оборудования от немецкого поставщика. Все представленные поставщики имели равные условия, но у компании Ханавина оборудование было самым дешевым — защита ссылается в этом пункте на слова свидетеля Синкевича, который работал вместе с Головачом.

«Именно гендиректор решал вопрос о поставках, а не Головач»

Бывшего главного инженера МЗКТ обвиняют и в получении взятки от Рыбкиной и Киселева, представителей компании Doosan. 2 июля 2014 года Головач, по версии обвинения, договорился о взятке в $240 тыс. за подписание акта ввода оборудования в эксплуатацию по контракту на сумму $24,1 млн.

Адвокат обвиняемого говорит, что тогда на заводе выбирали между станками Hyundai и Doosan. Но окончательное решение по закупке оборудования было за гендиректором, а не главным инженером — Головач мог только рекомендовать, а не решать. В подтверждение этому защита приводит показания свидетелей — сотрудников МЗКТ.

— Именно гендиректор решал вопрос о поставках, а не Головач. <...> Не было необходимости передавать ему деньги за заключенный в 2012 году контракт, — сказала адвокат.

Еще один эпизод датируется 2014 годом. По словам обвинения, представитель чешской компании «Станкоинвест» трижды в течение февраля — октября 2014 года давал взятки Головачу. Первый раз — 1000 евро за помощь в закупке оборудования на $273,24 тыс. Потом, как утверждает обвинение, Голубев еще дважды передавал Головачу по $1000.

Адвокат обвиняемого говорит, что время командировки Головача в Чехию не совпадает с датами, когда белорус якобы получил взятку от Голубева.

— В начале 2014 года на МЗКТ был объявлен тендер на закупку — задание оформили 8 января. <...> Свидетель Голубев не может назвать ни суммы, ни точной даты передачи взятки. Он говорит, что ему нужно уточнить их, посмотрев в ежедневнике.

Также, по словам адвоката, Голубев не мог вспомнить, в какой из чешских городов он ездил с Головачом и договаривался о выигрыше тендера — все время ссылается на свой ежедневник.

— Факта второго получения взятки в его ежедневнике не зафиксировано. <...> Все свои показания свидетель начинает пересматривать только после того, как ему предоставляют документы или указывают на противоречия, которые остались не устраненными, — адвокат призывает не считать слова Голубева доказательствами.

Защита просит оправдать обвиняемого по всем эпизодам

Вчера прокурор объявил и остальные эпизоды: Головачу предъявляют превышение власти и служебных полномочий. Суть их сводится к тому, что при получении взяток он незаконно подписывал акты ввода в эксплуатацию полученного оборудования, кроме этого, сообщал «финансовые условия поставки конкурентам, а также другие сведения по конкурсу, способствовал формированию более выгодного предложения» и так далее.

Адвокат коснулась и имущества Головача. Она утверждает, что его обвиняемый мог купить за «законно полученные средства». Гособвинитель вчера заявлял о двух квартирах и доме под Минском — адвокат отвечает, что квартиры строились дочерьми Головача, а дом за городом — «всего лишь маленький деревянный домик, а не какой-то коттедж». Она требует снять арест с имущества обвиняемого.

— Я прошу оправдать Головача по всем предъявленным эпизодам за отсутствием в действиях состава преступления, — сказала в завершение адвокат.

Весь парадокс ситуации в том, что даже если сейчас Андрея Головача признают виновным, то те два года и девять месяцев, которые он находился в СИЗО во время расследования и суда, по которому его оправдали, в срок засчитываться не будут.

Что говорят обвинение и защита — тезисы

В доказательство вины Головача прокуратура приводит следующие факты:

1. Рыбкина 5 октября сама обратилась в ГУБОПиК и добровольно заявила о ряде взяток, которые она давала различным лицам, в том числе и Головачу.

2. Голубев также самостоятельно сообщил в ГУБОПиК о том, что давал взятки Головачу. У него был особый блокнот, в который он записывал все взятки.

3. В 2015 году, когда Рыбкина и Голубев в «Гранд-кафе» передавали Головачу деньги в ресторане, это было $60 тыс., упакованных в пачки по $10 с бандеролью российского банка «Коммерческий Банк „Интеркоммерц“».

На суде выяснилось, что $20 тыс. с бандеролью этого же банка правоохранители нашли в шкафу спальни Головача. Уже в показаниях главный инженер отметил, что перед смертью отца тот говорил ему, что есть мужчина, который должен ему $20 тыс. Эти деньги главному инженеру домой принес неизвестный мужчина незадолго до обыска. Сами родственники главного инженера говорят, что это накопления семьи.

Прокуратура обращает внимание и на то, что после обыска в распоряжении Головача в целом находилось более $80 тыс.

4. Также прокуратура заявляет, что Головач и его семья не смогли объяснить, откуда у него и его дочери квартиры в Минске и дом в садовом товариществе. По их словам, адекватного подтверждения этим доходам родственники не представили, хотя в деле и имеются их декларации о доходах.

5. Наличие телефонных разговоров со взяткодателями. Правда, как отметил прокурор, Головач действовал крайне осторожно и не раскрывал конфиденциальности.

У адвокатов Головача свои контраргументы:

1. Главный инженер был оправдан по 35 фактам взяток 5 февраля 2018 года. Почему, если Рыбкина и Голубев написали в ГУБОПиК в 2016-м, эти факты не были озвучены ранее? Для чего было тянуть полтора года?

2. Главного инженера МЗКТ не поймали с поличным, к расходам и доходам семьи Головача у налоговиков нет претензий. У Андрея Головача одна квартира, у его дочери — вторая, а дом — это дача, обычный деревянный дом. Где эти сотни тысяч долларов взятки, о которых говорят гособвинители? Вопрос открытый.

3. Ни один из взяткодателей не явился в суд, чтобы прояснить противоречия, путаницу в датах, суммах и так далее, хотя обвинению были предоставлены все возможности для того, чтобы обеспечить их явку. Более того, ни на кого из них не завели уголовное дело по даче взятки.

4. Какой конкретно ущерб главный инженер МЗКТ нанес предприятию и в чем он выразился? Обвинители эту сумму не называют.

5. Найденные $20 тыс. главный инженер объясняет возвратом долга. Перед смертью отца тот сказал, что есть мужчина, который должен ему $20 тыс. Эти деньги главному инженеру домой принес неизвестный незадолго до обыска.

6. Разговоры со взяткодателями, по мнению защиты, это обычные деловые разговоры по рабочим вопросам.

Обвиняемый: «Данное дело состоит из одних сомнений — тут нет ни одного достоверного факта»

Андрею Головачу предоставили последнее слово. Он исписал от руки несколько листов А4 — его речь заняла более 40 минут. Зачитывает спокойно, отвлекаясь на собственные размышления по теме.

— После того как я услышал слова обвинителя, честно говоря, был в шоке. Эти слова совершенно не учитывают все проведенные исследования по делу, а основаны только на выборочных ... эпизодах, «вырванных» записях телефонных разговоров и показаниях свидетелей. У меня складывается впечатление, что у дела чисто обвинительный уклон. Хотя, насколько я знаю законодательство, следствие должно быть проведено объективно и всесторонне. То есть должны быть исследованы все «за» и «против». Кроме того, само дело, которое мы сегодня разбираем, заведено 5 февраля 2018 года в 11:00 — с разницей в 15 минут с оглашением оправдательного приговора по предыдущему моему делу. Задерживал меня тот же следователь, который вел дело, по которому я был оправдан. Это ставит под сомнение объективность проведения следствия.

Далее Головач прошелся по всем эпизодам своего дела, указывая на то, что ни один так называемый взяткодатель (все они проходят как свидетели) на суд не явился. Обвиняемый утверждает, что никто из свидетелей не смог сказать, для чего они давали деньги.

— Показания как Рыбкиной, Киселева и других — это показания заинтересованных людей. Рыбкина была задержана с поличным при передаче денег по другому делу. Если бы она не дала таких показаний (по сегодняшнему делу. — Прим. Onliner), то сидела бы в тюрьме. Киселев сидел бы в том же самом месте. <...> Почему эти свидетели не приехали в суд? Потому что прекрасно понимают, что давали неверные показания, мягко говоря. Они боялись, что в суде правда вылезет наружу и их арестуют. Ни один из четырех...

Также обвиняемый рассказал о предъявленных телефонных разговорах, где он требует скорейшего ввода оборудования в эксплуатацию.

— Трижды заявляю главному технологу (в этих разговорах. — Прим. Onliner): «За подписание актов отвечаете вы». Так а в чем меня обвиняют? В том, что я как главный инженер требую от своих работников выполнения их должностных обязанностей? Скорейшего. Для того чтобы оборудование, которое поставлено на завод, скорее давало отдачу и приносило прибыль — чтобы из нее можно было с ними (поставщиками) рассчитываться за это оборудование. Это из той же оперы, что обвинить человека за то, что он добросовестно выполняет свои служебные обязанности.

Я никогда не подписывал акты ввода, если оборудование не могло эксплуатироваться. И акты, не завизированные конкретными должностными лицами, которые отвечают за тот факт, что это оборудование работает и может эксплуатироваться. Ни-ко-гда.

Он также отметил, что Комитет госконтроля проверял закупки поставленного на завод оборудования — никаких претензий не было.

После этого Головач высказался о проведении следствия.

— Со стороны обвинения не были изучены и изложены все материалы дела. Переписок с компаниями нет, телефонные звонки подобраны абсолютно по непонятным основаниям. <...> Наверное, следствие интересовало только одно — посадить человека. Раз не удалось там посадить... (имеются в виду три предыдущих оправдательных приговора. — Прим. Onliner). Необходимо учесть и то, что в отношении меня оперативно-разыскные мероприятия проводились на протяжении более года до моего задержания. Последние два месяца до задержания проводился слуховой контроль у меня в кабинете. И при этом следователи не нашли возможным провести, скажем так, подконтрольную передачу денег. Представьте себе: взяли любого из фигурантов дела, который якобы давал мне деньги, повесили на него аппаратуру, дали помеченные деньги и отправили его на встречу со мной. Явно бы сегодня не было ни первого суда, ни второго — никакого. Потому что я бы этого человека отправил далеко и... очень далеко... У меня было бы 100%-ное алиби. Почему меня лишили... такой возможности?

Головач напомнил, что все сомнения по закону должны трактоваться в пользу обвиняемого. Он считает, что «данное дело состоит из одних сомнений — тут нет ни одного достоверного факта».

В заключение обвиняемый процитировал слова Александра Лукашенко, которые прозвучали на совещании по вопросам деятельности судов от 3 июня 2011 года: «Следует существенно улучшить качество правосудия и неукоснительно соблюдать принцип презумпции невиновности: именно следствие и государственный обвинитель обязаны доказать виновность лица в совершении преступления. Перестаньте бояться давать принципиальную оценку нарушениям и недоработкам, допущенным в ходе предварительного расследования. Для этого у вас есть все полномочия. Судьи не должны прикрывать судебными решениями ошибки правоохранительных органов...»

Приговор по делу огласят 19 июля в 16:00.

Читайте также:

Подписывайтесь на наш канал в «Яндекс.Дзен»!

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!