Психотерапевты по всему миру предсказывали, что человечество столкнется с огромным количеством депрессий после того, как переживет тяготы коронавируса. И ведь никто не мог представить, что придется перенести белорусам в августе 2020-го… Сложив «а» и «б», мы получаем ясный вывод: пришло время говорить о депрессии вслух, вывести эту болезнь из тени, легализовать. Onliner продолжает совместный спецпроект с медицинским центром «Кравира», посвященный нашему здоровью.
Читать на OnlínerС врачом-психотерапевтом первой категории медицинского центра «Кравира» Татьяной Бакштанович говорим о том, как умные прекрасные люди теряют опору и чем им можно помочь.
— Что такое депрессия?
— Сейчас это слово так широко используют — и на телевидении, и в интернете, и в разговорной речи, что оно стало чуть ли не бытовым. Хотя «депрессия» — медицинский термин. Конечно, и у здорового человека бывают колебания настроения, причем достаточно сильные, но это вариант нормы. Люди порой злятся, переживают вину, отчаяние, бессилие… Наши эмоции отражают внешний мир и меняются в зависимости от жизненных обстоятельств. Но у здорового человека это не идет ниже определенного уровня. Включаются бессознательные защиты, и мы находим точку опоры.
Но есть много людей с подлинной депрессией — психическим расстройством, болезнью. Это патологическое снижение настроения с пессимистическим видением себя, своего положения в окружающей действительности и своего будущего, которое длится не меньше двух недель. Депрессия — заболевание эмоциональной сферы, а потому основные характеристики, как я уже сказала, — стойкое снижение настроения, отсутствие удовольствия от тех занятий, которые раньше его приносили, спад активности и энергии. Дополнительные признаки: снижается способность к концентрации и сосредоточению, падает самооценка и растет неуверенность в себе, появляются идеи обвинения и самоуничижения, самоповреждения, суицида, нарушается сон и аппетит.
Это если говорить о классическом депрессивном эпизоде. Но ведь многие депрессии маскируются под соматические болезни. Это сейчас очень распространено. Масок у депрессии много. И ходят бедные пациенты по терапевтам, узким специалистам, жалуются на боли в теле, нарушения со стороны ЖКТ, проблемы со сном… Но органических изменений, которые действительно объясняли бы эти симптомы, не находят. А человеку плохо. Такое бывает, когда чувства вытесняются, не признаются.
Еще 30 лет назад врачи описали «феномен айсберга». Как известно, его надводная, видимая часть — лишь незначительный фрагмент. Так и с депрессией. Пациенты, обращающиеся к психотерапевтам и психиатрам, — это и есть надводная часть, а большинство приходят к врачам терапевтического профиля.
— Мысли о самоубийстве обязательны, если мы говорим о депрессии?
— Нет, не всегда. Нежелание жить можно представить в виде объемной шкалы: от просто разочарованности и усталости до конкретных планов, как совершить суицид. Примерно 60—70% пациентов с депрессией думают о самоубийстве. Это одно из самых серьезных осложнений.
И если уж говорить напрямую, депрессия экономически очень-очень затратна. Лечение длительное. Чем позже обращается человек, тем глубже он заходит в болезнь и, соответственно, дольше будет выходить. Человек в депрессии не может работать! Приходят пациенты — очень часто офисные сотрудники, из IT-сферы — и жалуются: настолько нет сил и энергии, что невозможно жить, не то что работать. В итоге экономические потери, конфликты в семье, разводы… Ну и конечно, суицид, смерть — это самое тяжелое осложнение депрессии.
— Почему депрессия случается с человеком?
— С одной стороны — биологические причины. Органические повреждения головного мозга после травм или болезней. Или соматогенные — при сахарном диабете, гипотиреозе, хронических гепатитах, ВИЧ. И конечно, эндогенные — обусловленные генетически.
С другой стороны — психологические и социальные: ранняя детская травма, развод, увольнение, смерть близкого человека… Потому так важна психотерапия. Чем больше в возникновении депрессии играют роль психологические и социальные факторы, тем больше пациенту нужна разговорная терапия. Во время сеансов человек учится справляться с болезнью: распознавать приближение депрессии и принимать необходимые меры. Где больше органики — там больше медикаментозного лечения. Сколько бы человек с гипотиреозом ни ходил к психотерапевтам и ни обсуждал гнев на родителей, причины это не устранит. А вот коррекция уровня гормонов щитовидной железы поможет за несколько недель.
— Можно ли сказать, что депрессия — это история про человека, который годами нес слишком большую нагрузку и истощился?
— Все не так просто. Психоаналитическая теория говорит о том, что депрессия возникает из-за неразрешенных бессознательных конфликтов, начавшихся в раннем детстве. Очень важно, чтобы мать относилась к младенцу с теплотой и нежностью, но при этом видела в нем отдельного человека, не подавляла его самостоятельности и независимости. Если этого нет, то отпечаток страданий остается в глубоких слоях психики, хотя самим человеком не осознается. Деформированные отношения с матерью переносятся во взрослой жизни на окружающих людей, проявляются самопожертвованием, отказом от своих интересов, несамостоятельностью, повышенной зависимостью от других, — все, чтобы заслужить любовь.
А может быть и другой вариант. Если в раннем детстве человека слишком лелеяли и опекали, то во взрослую жизнь он перенесет завышенные ожидания любви и заботы. Понятно, удовлетворены они не бывают, как итог — разочарование и подавленность.
Хотите пример из жизни? Ко мне пришла пациентка с выраженной депрессией, и, когда мы начали работать, оказалось, что у девушки проблемные отношения с мамой. Развод родителей в детстве стал настолько болезненным, что девочка целиком взяла вину на себя: «отец ушел из семьи из-за меня, со мной что-то не так». Эта токсичная идея пусть не прямо, но косвенно поддерживалась матерью. В итоге уже взрослая женщина с такими жизненными установками, особенно на фоне напряженной обстановки летом в стране, оказалась в тревожной депрессии.
— Это все вина и гнев, направленные внутрь себя?
— Да. Пациенты с депрессией не проявляют агрессию. Они чувствуют вину.
— И тогда суицид — это радикальный способ завернуть агрессию внутрь?
— Самоубийство как выбор человека может совершаться в силу разных причин: от отчаяния, в знак протеста, в результате помрачнения рассудка, чтобы избежать боли. Обычно люди испытывают сильные душевные или физические страдания. Пациенты в депрессии, особенно выраженной, не видят в будущем ни выхода, ни надежды. Поэтому важно обращать внимание на мысли или планы. Если врач видит высокий суицидальный риск, то, возможно, стоит принять решение о стационарном лечении. Амбулаторно ведут более легкие депрессии.
— Золотой стандарт лечения — это антидепрессанты плюс разговорная психотерапия?
— Да. Моноаминовая теория говорит о том, что биологическая суть депрессии — недостаток нейромедиаторов: серотонина, норадреналина и дофамина. На этом и основано действие антидепрессантов (АД).
— Чем отличаются разные антидепрессанты?
— Химической структурой, механизмом действия. Современные АД увеличивают количество серотонина, норадреналина или дофамина соответственно. Что такое серотонин? Нейромедиатор. С его помощью проводится нервный импульс в клетках. Если серотонина недостаточно, препараты помогают: просто не дают ему разрушаться. И серотонина в организме становится больше.
Кстати, пациенты очень боятся антидепрессантов, особенно если начитаются про старое поколение лекарств — трициклические, у которых было много побочных эффектов. У нового поколения — селективных ингибиторов обратного захвата серотонина и норадреналина (СИОЗС) — все иначе. Они лучше переносятся. Но все равно пациентам нужно объяснять, не жалеть на это времени, сопровождать. Потому что АД работают очень медленно и в начале приема порой дают неприятные эффекты. Первые две недели — самые тяжелые, человек может самостоятельно отменить лечение. Ну а потом начинается накопительное действие, становится лучше. Выраженный эффект обычно наступает через 4—6 недель. Для того доктор и нужен, чтобы объяснить и удержать человека в терапии.
— И все-таки даже сегодня до конца не ясно, как именно действуют антидепрессанты?
— Почему же? Механизм действия АД хорошо изучен. Они влияют на биохимический дисбаланс, возникающий в головном мозге при депрессии. И если мы посмотрим в инструкцию к лекарству, там все будет четко написано. Есть АД, которые стимулируют рецепторы, есть те, что блокируют фермент-разрушитель… В конце концов, эти препараты используются не год, не два и не пять.
Молодые пациенты, особенно те, кто много ездит по Европе или США, приходят более осведомленными, начитанными. Они даже говорят: «Я готов, назначайте антидепрессанты!» Но это так не работает (улыбается. — Прим. Onliner). Антидепрессанты выписывают не тем, кто «готов», а лишь по необходимости. Есть четкие показания и противопоказания, как у любого лекарства.
— Какой антидепрессант сегодня самый популярный в Беларуси?
— Однозначно не скажешь. Существуют лекарства со стимулирующим действием, а есть, наоборот, — с седативным, а еще — со сбалансированным. Все зависит от клинической картины. Вариантов множество, и нужно учитывать возможные побочные эффекты. Если пациент приходит и жалуется на тошноту, а я ему выпишу СИОЗС, у которого частый эффект — именно тошнота, конечно, человек не будет принимать такое лекарство. Нужно искать другие опции.
— Антидепрессанты «выключают» либидо?
— Не всегда. У мужчин может возникнуть нарушение эякуляции или эрекции, снижение либидо. У женщин — аноргазмия. Иногда пациенты из-за этого отказываются принимать АД, к сожалению. Но ведь снижение либидо происходит и при самой депрессии, без всяких препаратов.
— Есть такой миф: антидепрессанты «выключают» творчество — способность писать, сочинять, генерировать идеи… Работать интеллектом становится невозможно. Так ли это?
— Это что-то из области страшилок. В действительности все наоборот. Человек приходит к врачу в таком состоянии, когда не может работать, концентрироваться, сосредотачиваться, не спит, не чувствует радости, нет сил… Что он способен создавать? Ничего. Когда мы даем препарат, и препарат сработал, пациент выходит из этого состояния, у него появляются силы, энергия, хорошее настроение. Он начинает работать, включает профессиональные навыки.
Вообще, к сожалению, приставка «психо» пугает людей и порождает всякие фантазии, далекие от реальности. «Психо»-лог, «психо»-терапевт, «психи»-атр — эти слова вызывают сопротивление. Даже в обычной поликлинике: в очереди у кардиолога люди обсуждают свои болезни, опыт, способы лечения. А перед кабинетом психотерапевта? Часто торопливо забегают внутрь, чтобы не увидел никто из знакомых и соседей. Обсуждение психических расстройств в нашей культуре — это табу. Увы. Многие пациенты даже не признаются близким, что побывали на приеме у психотерапевта, не говоря уже о психиатре.
По статистике, женщины болеют депрессией в два раза чаще. Самые опасные периоды — это беременность, время после родов и менопауза. «Бэби-блюз» — красивое название для грусти и легких слез на 5—7-й день после родов. Это нормально. Как правило, к 10—12-му дню такое состояние проходит. Но у двадцати процентов женщин, переживших «бэби-блюз», развивается настоящая послеродовая депрессия. Увы, пациентки редко обращаются в начале болезни, и не всегда родственники понимают, что происходит. Списывают на усталость, недосып.
Мужчины же лечат депрессию… алкоголем. И если снять запой, а саму причину — депрессию — не устранить, то аддикция снова возьмет свое. Или в ход пойдут наркотики. Здесь много саморазрушающих вариантов.
— Как близким адекватно помочь человеку в депрессии?
— Ни в коем случае не говорить «это ерунда», «посмотри на тех, кому хуже», «все хорошо», «все пройдет» и «все забудется». Нельзя объяснять состояние человека слабостью воли. Ведь это болезнь, и, если не получается «взять себя в руки», чувство вины и собственной никчемности только растет. Желательно, чтобы день был структурирован и планировался заранее. Постоянно напоминайте больному, что депрессия — временное состояние, оно обязательно пройдет. Интернет в помощь. Есть самоопросник Цунга, шкала депрессии Бека. Постарайтесь уговорить близких обратиться к специалисту — психотерапевту или психиатру. Если началась настоящая депрессия, то недостаточно сходить на шопинг, чтобы все наладилось. Так не бывает.
Минчанка Ольга (имя изменено по просьбе героини), экономист по образованию, столкнулась с депрессией в 38 лет. Болезнь «откусывала» по чуть-чуть, и вот темпераментная, яркая женщина, душа компании, обнаружила себя в состоянии, когда нет сил встать с постели, плевать, как ты выглядишь, незачем краситься… Да и жить, в общем-то, незачем.
— Как началась депрессия? В какой момент вы поняли, что уже внутри нее?
— Жилось и жилось — как у всех. Были свои радости, неприятности. В какой-то момент сложилось много пазлов в этой мозаике: тяжелая болезнь мамы, предразводные отношения с мужем, августовские события в Беларуси… Тогда я обратилась к психотерапевту. И только когда начала принимать препараты и они подействовали (месяца через четыре, не раньше), поняла, насколько все было плохо, а я этого даже не осознавала.
Восприятие мира было искаженным. Мои реакции, эмоции, понимание ситуации… Любая неприятность казалась катастрофой. Я думала, у меня «тяжелый характер». Оказалось, нет. Это часть болезни. С антидепрессантами жить стало гораздо легче: случилась неприятность — ну и пусть. Справимся.
— Выходит, депрессия отравляет человека, меняет его характер?
— Да. Во всяком случае так было у меня.
Вот вы спрашиваете, когда все началось. Такое чувство, что это было всегда. Началось не пять лет назад, а очень давно. Год тому появились непонятные проблемы со здоровьем: то одно, то второе, то третье… Начинаешь обследоваться — ничего серьезного не находят. Например, жуткие головные боли. Обследовалась-обследовалась, а в итоге прошло само. Затем случились проблемы с желудком. Организм отчаянно хотел что-то сказать… Все дошло до пика в августе 2020-го. У меня был жуткий пульс, проблемы с сердцем, предобморочное состояние. Я задыхалась и однажды даже вызвала скорую, хотя понимала, что это не физиология, а «из головы». За руль сесть было уже невозможно. Такое состояние, когда еле доползаешь куда-то.
Перестала ухаживать за собой. Не мыла голову, редко ходила в душ. Макияж? О чем вы! Всю косметику забросила, хотя до этого любила придумывать макияжи. Перестала наряжаться. В гардеробе поселились десять спортивных штанов — натянула, пошла. Как выглядишь, плевать совершенно.
Могла спать сутками, по 12—14 часов, причем и днем, и ночью, а потом проснуться и чувствовать себя так, будто вообще не ложилась. Ужасное состояние. Все время хотелось спать.
Пропал интерес вообще ко всему. Ничего не хотелось. Я не могла работать. Все лето писала проект — это было ужасно, я просто вымучила его. А ведь раньше очень любила свое дело.
Тогда-то я и пошла к врачу, хотя очень боялась и не хотела принимать препараты. Сейчас вижу, что поступила правильно.
— Мысли о суициде были?
— Если честно, да. Не только в августе, но и задолго до этого периодически появлялись. И даже планы. Пойти, не пойти?.. Раздумывала серьезно. Сейчас вижу, что суицид — это не выход. Но в момент абсолютной темноты казалось иначе. Было настолько тяжело, больно, невыносимо… И только одна мысль: «Пусть это все скорее закончится!»
В моей семье сложилась такая ситуация, что я попала в безвыходное положение. Моя мама очень больна, я не могу ее оставить. Она почти не ходит, не может жить одна. И никогда не сможет. Свою жизнь я вынуждена подстраивать под этот момент. Вечное ощущение, что ты себе не хозяин. Чувство безысходности… Плюс начались довольно серьезные проблемы с мужем. Это до сих пор тянется: разводиться или нет? Дом инвалидов — и я одна… Стало слишком тяжело.
— Что дало силы дойти до врача?
— Не что, а кто! Близкая подруга, Оксана. Она видела мою ситуацию, возможно, больше, чем я сама. И года полтора аккуратно подводила: «Сходи к психотерапевту». А мне казалось, нормальная жизнь, как у всех. Я очень долго сопротивлялась. Никак не могла дойти. Но когда стало совсем плохо, решилась.
Очень волновалась, стоя перед табличкой «Психотерапевт» в частном медицинском центре. Но все оказалось просто. Сходила, словно к участковому врачу — и все. Никакого негатива. Я рассказала, что случилось, про чувство безысходности. Доктор сразу назначила мне таблетки. Я начала их принимать, и в течение месяца физиологические симптомы прошли — я смогла двигаться, садиться за руль, настроился сон: просыпаюсь вовремя без всяких будильников. Но психологически не легчало. Тогда дозу увеличили. Признаюсь, привыкание к препаратам первые дней десять было тяжелым — головокружение, шум в ушах, сердцебиение. Доктор честно об этом предупредила. И я рада, что не бросила, выдержала.
Сначала речь шла о шести месяцах приема антидепрессантов, но затем психотерапевт сказала, что в моей ситуации нужно принимать лекарства постоянно.
— Есть миф, что антидепрессанты меняют человека, влияют на интеллектуальные способности…
— Все наоборот. С антидепрессантами я, наконец, стала собой. Вернулись легкость, позитивное мышление, быстрота реакций… АД убрали только негативные моменты. На качестве умственных способностей лекарства никак не отразились. Наоборот, стало легче концентрироваться, и я начала учить иностранный язык.
— Что нужно изменить в своей жизни и отношении к миру, чтобы депрессия ушла?
— А может ли депрессия уйти насовсем? Не вернется ли она, когда я отменю таблетки? Это сложный вопрос… На мой взгляд, нужно не бояться врачей. И если доктор что-то выписывает — соблюдать. Лишнего психотерапевт не назначит. У меня была подруга, искренне уверенная, что у нее депрессия. Она сходила к врачу, ей прописали легенькое успокоительное. Это была не депрессия, а, может быть, момент некой усталости.
— Как вы отвечаете себе на вопрос: почему со мной случилась депрессия? Ищете корни в детстве? Или всему виной хроническое переутомление из-за болезни матери?
— Скорее, второе. Плюс в моем случае нужно добавить мужчину. Лошадка не выдержала.
Если заглянуть в детство, у меня абсолютно нормальная среднестатистическая семья. Но отношения были эмоционально холодными. Ощущения любви никогда не было. О чувствах и эмоциях не говорили. «Делай что должно — и будь что будет» — вот наш девиз. Меня воспитывали жестко. Мама была авторитарной сторонницей запретов: нельзя гулять на улице, нельзя прийти на минуту позже, нельзя смотреть телевизор, нельзя-нельзя-нельзя… Кроме того, я всегда была во всем виновата. «Мы столько денег на тебя тратим, чтобы прокормить! Вырастешь — будешь нам должна». Только сейчас начинаю избавляться от этого хронического чувства вины.
— Вы еще на пути к выздоровлению?
— Да. Я не могу сказать, что уже вылечилась. С ужасом думаю о том, что будет, если отменить препараты. Но сейчас могу жить адекватно.
Появилось желание полюбить себя, сделать что-то для себя, испытать радость от мелочей. Например, затеять ремонт в комнате, чтобы стало красиво. Раньше меня это не беспокоило: есть кровать и стол, зачем больше? А теперь появились интересные желания — чтобы был уют, например. Раньше такого не было. Именно сейчас я чувствую себя лучше, чем когда-либо за последние пятнадцать лет.
Напоследок хочу сказать вот что. Важно, чтобы рядом были люди или хотя бы один человек, который не будет порицать и обесценивать твое состояние. Ведь как у нас принято по поводу депрессии? «Ой, надо больше работать», «с жиру бесишься», «отдохни», «встреться с друзьями». На самом деле это ни разу не работает. От больших компаний становится только хуже. Вот «они», а вот — ты. Стена между тобой и другими невидимая, но ощутимая, и от этого только горче. Если бы не моя подруга Оксана, я бы не попала к врачу, все бы сложилось иначе… Одному это пережить невозможно. Особенно у нас в стране, где общественное мнение не считает депрессию болезнью.
Медицинский центр «Кравира» работает уже 20 лет. Здоровье превыше всего.
Читайте также: