Что делать, если болит спина? Разбираемся с неврологом
Неважно, как мы относимся к своему телу — как к машине, могущей донести до рабочего места и обратно, или как к сложнейшему гениальному устройству, способному на невероятные танцевальные па, — сильная боль в спине или голове оставляет нас одинаково растерянными. Вместе с доктором Юлией Ероховой и хореографом Инной Комаровской обсудим, почему может страдать позвоночник, работают ли тейпы и какова изнанка большого спорта. Совместный спецпроект с медицинским центром «Кравира», посвященный нашему здоровью, продолжается.
«Бывают такие пациенты: „У меня с детства головные боли, доктор, вы мне точно ничем не поможете“»
Врач-невролог первой категории медицинского центра «Кравира» Юлия Ерохова убеждена, что ее профессия близка к психотерапии: «Иногда пациентам просто нужно немного человеческого тепла, понимания, поддержки и мотивации».
— С какими проблемами к вам приходят на прием?
— Чаще всего с болью в позвоночнике — шейном, грудном, поясничном отделах — и головными болями. Случаи все, конечно, разные. В последний год много вопросов с нарушениями сна. Ведь из-за пандемии белорусы перешли из офисов и университетов на удаленку, как итог — сломались циклы сна и бодрствования. Вставать по будильнику больше не нужно, работу можно выполнять в любое время. Засиживаясь за ноутбуком, человек ложится спать все позже и в конце концов путает день с ночью. Это нельзя назвать бессонницей: вы засыпаете хорошо, но слишком поздно. Вести привычную социальную жизнь становится невозможно.
— Допустим, заболела спина. Как здесь провести границу между психологическими и физиологическими причинами?
— С какой бы жалобой ни пришел пациент, нужно провести исследование. Не зря же Минздрав прописал свои протоколы (улыбается. — Прим. Onliner). Если уж по самым тщательным обследованиям нет анатомической или физиологической причины, то, как исключение, можно говорить о психосоматике. Конечно, она присутствует в любом заболевании. Но чтобы это был единственный фактор — разумеется, нет.
— Иногда боль в нижней части спины связывают с денежными страхами, в коленях — с отсутствием поддержки, ощущением, что жизнь сбивает с ног… Это мифический бредок или есть в этом доля истины?
— Да, существуют такие теории. Но полагаться на них всерьез, наверное, не стоит. Потому что, если онкологи будут говорить пациентам: «Отпустите свои обиды, и раковая опухоль сама собой исчезнет», — это будет нелепо. Как дополнительный фактор работа с психотерапевтом, конечно, пойдет на пользу. Но делать ее основной схемой лечения не нужно.
Но вообще мне нравятся эти версии. Как, например, про кашель — от недосказанности. Или боль в грудном отделе — накопленный «горб» неразрешенных проблем. Как невролог я вижу этому подтверждение в своем кабинете каждый день. Но, повторюсь, полагаться на одну лишь психосоматику не стоит. Нужно решать проблему в комплексе.
— Что вы думаете об остеопатии, кинезиологии и тейпировании? Это модные «эзотерические штуки» или часть классической медицины?
— На мой взгляд, современному врачу стоит обладать навыками альтернативных методов лечения. Почему бы и нет. Применять их в комбинации с нашими стандартами и протоколами. Пациентов я предупреждаю: есть желание поэкспериментировать — пробуйте. Но если какой-то из этих методов не дает эффекта, не стоит разочаровываться. Не возлагайте большие надежды, чтобы потом не расстраиваться и не говорить, что деньги пошли впустую. То есть относитесь с легкой долей скептицизма. Остеопатия, кинезиология и тейпирование все-таки научно обоснованы (пусть и с минимальной доказательной базой). И у некоторых пациентов результаты есть. Так что пробовать можно, но говорить, что помогут только тейпы или рефлексотерапия, не стоит.
— МРТ — это лучший способ диагностики? Часто ли пациенты делают ее без надобности?
— Магнитно-резонансная томография — один из высокоинформативных методов. Подчеркиваю, один из. Это не значит, что он подходит на все случаи жизни и для любых патологий. Есть еще и позитронно-эмиссионная томография, и компьютерная.
МРТ, конечно, подкупает относительной безопасностью. Поэтому ее чаще выбирают. Плюс доступность. Еще десять лет назад в стране было намного меньше аппаратов, и очереди растягивались до полугода. Сейчас пациенты могут выбрать не только клинику, но и томограф. Люди сами выискивают в интернете, сколько тесла у того или иного аппарата (улыбается. — Прим. Onliner).
Другое дело, если ситуация доходит до казуистики. Пациент приходит с выполненной МРТ, а через десять дней идет переделывать — в надежде увидеть динамику… Но если МРТ выполняется в первый раз, по показаниям — то почему нет. Хороший вариант при многих заболеваниях.
На самом деле, опытный врач-невролог многое может увидеть при помощи своих рук и молоточка: врожденные анатомические особенности, мышечную дистрофию, тонус, рефлексы, чувствительность.
— Что такое «головная боль напряжения»?
— Если совсем просто, это головная боль без видимой причины, когда ни одно тщательное исследование не показывает органических изменений. Головной боли напряжения подвержены 80% людей на земле, причем чаще всего — женщины. Лечение может быть медикаментозным или альтернативным (аутотренинги, медитации, иглорефлексотерапия, массаж воротниковой зоны). Вариантов много, не нужно отчаиваться и смиряться.
Ко мне иногда приходят пациенты и говорят: «У меня с детства головные боли, вы мне точно ничем не поможете». А в действительности потом наступает результат.
— Из вашего опыта, чем работа в госклинике отличается от частной? Должна ли вся медицина в Беларуси стать платной?
— И в госклинике, и в частной многое зависит от специалиста, его квалификации, доступности, сервиса... Самый главный плюс частной медицины, на мой взгляд, — это большее время на прием. Появляется возможность включаться эмоционально, сопереживать, радоваться маленьким победам пациента: один сбросил вес, другой перестал курить. Потому что схемы лечения везде одинаковы. Еще в частном центре ты можешь быть уверен, что бабушки в очереди не прогонят тебя, как в поликлинике (улыбается. — Прим. Onliner), и доктор примет в любом случае, даже если рабочее время уже закончилось. И наконец, выбор: сегодня столько медицинских центров, что пациент может выбрать врача не просто по резюме и отзывам, а по цвету волос или знаку зодиака. Да-да, я не шучу.
Точно так же с государственными клиниками. Я считаю, у человека должен быть выбор. Хочет пожертвовать комфортом и теплым отношением, но сэкономить деньги — пожалуйста. На качестве лечения это не должно отразиться. Доктора, повторюсь, учились в одинаковых университетах, следуют одинаковым протоколам… Люди с инвалидностью или пожилые всегда задают вопрос: «Почему я должен платить?» Их нужно защитить и дать бесплатную помощь.
По сути, частные медицинские центры сегодня — это более приятный и комфортный аналог поликлиники. А в больницах все иначе. В Минском научно-практическом центре хирургии, трансплантологии и гематологии (бывшей «девятке». — Прим. Onliner), где я продолжаю работать, — дежурства, экстренная и неотложная помощь. И в целом там не до слез, жалости и разговоров. Четко отлаженная схема, все работают быстро. Экстренная помощь другой и не бывает, потому что людям спасают жизни.
«У балерин — самые большие проблемы со здоровьем среди нашей профессии»
Инна Комаровская — педагог-хореограф, ей 32 года. Девушка буквально живет любимой работой, но все могло быть иначе, не встреть она «своего» врача.
— Я работаю с детьми от трех до пятнадцати лет. Из обычного хореографа превратилась в поющего (улыбается. — Прим. Onliner). Если честно, я просто обожаю свою работу. Но именно из-за болей в пояснице я уходила из профессии.
— В большом спорте внешнее здоровье обманчиво: за идеальными рельефными атлетичными телами прячутся уничтоженные колени, порванные сухожилия, истерзанные связки и многое другое… А какова изнанка хореографии?
— Я могу сказать, что у балерин — самые большие проблемы со здоровьем среди нашей профессии. А у меня своя история. Лет в 20 я начала ездить с ансамблем на фестивали: Бельгия, Швейцария, Франция… По три-четыре концерта в день на протяжении четырех лет! Это слишком много. Из-за чрезмерных нагрузок у меня начали болеть ноги (как потом окажется, причина была в пояснице). Но я молодая, сил и энергии много. Естественно, внимания на боль не обращала. Думала: «Ой, да ладно, наверное, все из-за сапожек, которые сильно перетягивают щиколотки, или из-за тяжелых костюмов».
С годами боль усиливалась, «переместилась» в позвоночник. Я стала искать врача, перебрала многих неврологов. Они пичкали меня таблетками, становилось только хуже. Боль не проходила, а груды лекарств на прикроватном столике вызывали уныние. Где-то на краю сознания красным маячком мигала жуткая мысль: «Я не смогу вставать…» Вот как я себя накрутила. Мне очень не повезло с доктором, который делал МРТ. Он сказал: «Вы с ума сошли? С такими болями и спиной как вы можете танцевать дальше?! Нужно немедленно закончить!» Помню, как вышла из клиники зимой, села в сугроб и разрыдалась. Состояние было ужасным. Танцы — это моя жизнь. Дело, которое я люблю, которым горю. А мне говорят закончить!..
В итоге я сменила профессию — работала менеджером в ювелирной сфере, гостиничном бизнесе. Двигаться там нужно было мало. Со временем я поняла: чрезмерные нагрузки — это путь в никуда, но и недостаточные — плохо влияют на поясницу. Боли в спине не уходили. Однажды я просто упала и целый вечер не могла встать.
В один из дней было так невыносимо, что пришлось экстренно ехать в больницу — в «девятку». Мне поставили капельницу, я смогла выдохнуть. Там я и познакомилась с человеком, который меня вылечил, потрясающим неврологом Юлией Ероховой. Процесс, конечно, был долгим. Капельницы, уколы, витамины, массаж… Но самое главное — Юлия Валерьевна дала мне надежду, что все будет хорошо, и мой диагноз — это не конец света и не приговор для хореографа. С этим можно жить и работать. Спустя три года я вернулась в профессию, чему безумно рада. Вот так. Любовь к своему делу, к детям, с которыми танцую, творит чудеса (улыбается. — Прим. Onliner). Сейчас я на своем месте. И очень благодарна Юлии за это.
— Мануальная терапия — это не сказки, она работает?
— Да. Мне помог массаж. Я ходила к гениальному массажисту с волшебными просто руками, Михаилу Семеновичу. Уже после третьего сеанса я была готова идти в космонавты (смеется. — Прим. Onliner). Массажист, кстати, много рассказывал о том, что к нему приходят балерины — и там все совсем грустно. Такие деформации уже не вылечить.
Последние три года я не была у докторов — мне не нужно. Я нахожусь, говоря врачебным языком, в стадии ремиссии. В отличной физической и психологической форме. Полна энергии. Чувствую себя абсолютно здоровым человеком. Если позитивно мыслить, болезням не остается ничего другого, кроме как сесть в поезд и уехать (смеется. — Прим. Onliner). В этом году муж даже поставил меня на лыжи. Так что теперь я не только танцую, но и осваиваю интересное хобби.
Медицинский центр «Кравира» работает уже 20 лет. Здоровье превыше всего.
Спецпроект подготовлен при поддержке ОДО «Медицинский центр „Кравира“», УНП 101477932, лицензия М-4797 №02040/4797 выдана Министерством здравоохранения Республики Беларусь от 26.09.2007 г.
Читайте также:
- Врач: «Мужчины стали меньше интересоваться сексом — и это проблема»
- «Мое тело осталось таким же, как и было». Что происходит с женщиной после родов — честный разговор
Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!
Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро
Перепечатка текста и фотографий Onliner запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by