«Вот тебе сравнение Бангладеш, Беларуси и США, — рассказывает потомок коренных американцев Джаред. — Обращаешься к конторе из Бангладеш: „Окей, давай работать, но нужен заказ минимум на 10 тыс. единиц“. Обращаешься к конторе из США: „Окей, давай работать, но нужен заказ минимум на 10 тыс. баксов“. В Беларуси можно работать с маленькими производствами, которые не принуждают к диким объемам и тратам. То есть на швейке пять-семь работников, но она дает очень крутое качество. Для нашего бизнеса это лучшие условия из возможных». Мужчина бодрится, но признает, что первый заход на историческую родину его жены провалился.
Читать на OnlínerНадя — дочь военного. Папа служил в танковых войсках, мама учила детей физике, рядышком разрасталось Уручье. Папа умер рано, у мамы на руках осталось двое детей. Друзья начали уезжать в Америку. Старший брат Нади сделал то же самое и оказался в Чикаго. Стоял 1998 или 1999 год.
Брат уезжал сложно, без документов. Первое время на новом месте был чернорабочим — совсем несладко. Младшая сестра тем временем окончила в Минске колледж, выучившись на секретарское дело. Потом поступила на ФФСН в БГУ. На дневное не было денег — заочка, работа в рекламе, тусовки с прогрессивной молодежью и четкое понимание, что без связей будущего у нее мало.
В итоге уехала в Америку. Простая мотивация: казалось, тем самым откроет себе и своим будущим детям какие-то двери. Чикаго снова не оказался сильно приветливым. Брату было весьма хреново, так что помочь сестре он объективно не мог.
В большом трейлере ютились человек пять-шесть. Жили эстонцы, другие ребята из бывшего СССР. Некоторые толком не знали языка. Надя, например. Ее даже не нанимали официанткой. Могла только hello-bye-bye и улыбаться.
Две работы, три работы — нормальная ситуация. Устроилась в казино. Первое время разрешали только молча подносить напитки.
— Все, конечно, регулируется, но униформа такая, сомнительная. А я преподавательская дочь, из интеллигентной семьи, у меня понятия другие. Но ты приехала, надо зарабатывать. Сможешь выжить — окей. Нет — никто не вспомнит. То есть если корсет — значит, корсет. Если мини-юбка — значит, мини-юбка. Первые полгода так и работала.
В какой-то момент перестала разговаривать и читать на русском — только английский. Изучала все газеты, объявления, слушала новости. А потом попалась книга Айн Рэнд «Источник».
— Я все думала, что ж мне так хорошо читается. Выяснилось, что она русская эмигрантка. Приехала в Америку, как и я, в 21 год, с одной печатной машинкой, в честь названия которой и выбрала псевдоним.
Выученный английский позволил за три года выбраться из казино в офис и стать администратором. Потом белоруска отучилась в Штатах на маркетолога и все-таки получила высшее образование.
— Работала в некоммерческом строительстве. В Америке весь процесс оформления документов лежит на компании по продаже недвижимости. Общалась с клиентами и заполняла все контракты. Очень много бумажных дел. Будущий муж занимался коммерческим строительством. Руководил проектами, которые стоили больше $40 млн.
Муж — это Джаред, огромный парень, который сидит рядом с Надей. У него большая татуировка под подбородком и живой интерес к происходящему. Русская речь постоянно вяжется с английской.
Они встретились три года назад, создали сборную семью с тремя детьми, собираются увеличить их количество и теперь живут в Северной Каролине. Говорят, город Эшвилл — столица американского пивоварения и хипстеров.
Встреча позволила Наде и Джареду устроить не только личную, но и профессиональную жизнь. Ранее очень рафинированные наемные работники решили, что тратить собственные идеи на других людей — так себе история. Ты придумал, рассказал владельцу, он получил доход, ты — зарплату.
— Подумали, что пора идти на риск. Он дает возможность делать свой выбор и тратить свои же финансы по собственному разумению, — говорит Джаред. — Это история не про то, какие деньги мы можем сделать, а про то, что мы можем сделать со своими деньгами. Фактически начали два бизнеса в параллель. Первый — это доведение старых домов до товарного вида: покупаем старое здание, делаем из него конфету, продаем, живем на вырученную разницу. Второй — одежда.
Мы сидим на швейке ребят из LSTR в окружении машинок, кусков ткани, фурнитуры и готового шмота. Где-то за стеной шумит моторами иномарок Партизанский проспект. Джаред говорит о своих индейских корнях и детстве в небогатой семье.
— Видишь, у меня с Надей чем-то похожие истории. До встречи многое пережили. Когда смотрели на вещи, представленные в магазинах, часто задавались вопросом: а сколько дизайнеров думают про ребят, которые выбрались из нашего круга? В США это темнокожие, латиноамериканцы, эмигранты. Мы знаем этих ребят. Они не покупают одежду, чтобы быть крутыми или как-то выразиться за счет нее. Потому наш слоган — «Для аутсайдеров от аутсайдеров».
Основная идея Джареда — простые в понимании вещи для рабочего человека.
— Многие говорят: «Я же буду выглядеть, как рабочий, если надену оранжевую куртку». Я отвечаю: «Рабочий каждый день просыпается и идет заниматься полезными вещами. Почему он не может обозначать себя и должен как-то скрываться? Знаешь, ведь, если подумать, не только поход в кафе или какая-то тусовка в клубе — это круто. Своей работой и обычной жизнью тоже можно гордиться».
Были заходы на Китай и Бангладеш, которые занимаются массовым отшивом, но Надя навела справки в Беларуси и подумала, что можно пробовать. Однако на исторической родине начались приколы.
— Я расскажу тебе про устную договоренность, — говорит Джаред. — Работа на доверии — вклад в свою репутацию, которую очень важно не потерять. В США мы недавно закончили переделывать один дом. В целом было вложено $110 тыс. Задействовали множество работников и не подписали ни одной бумаги. Ни одной. И это абсолютно легально. Смотри, приходим мы с Надей. Приходишь ты. «Мужик, сделай нам свет в доме». — «Как нефиг. За столько-то денег. Через две недели принимайте работу». Через две недели человек, который оказал услугу, предоставляет нам чек. Это чтобы потом с налогами разобраться. А иногда все происходит по электронной почте. Если возникают проблемы и надо что-то подтвердить, наша переписка является доказательством договоренностей. То есть: «Привет, вот у нас заказ на пол». — «Привет, ребята, выставляю вам $6500. Окей?» — «Давай».
Попробовали сделать то же самое в Беларуси.
— Мы нашли нужный объем, был удовлетворен мой патриотический запрос, отыскался человек, готовый шить. Сказал: «Поймите, у меня есть собственные причины, по которым я не хочу все это подписывать, но я выполню ваш заказ», — вспоминает Надя. — Хорошо, мы согласились. В США это работает.
Ребята собирались в Беларусь в феврале. План был простой: приземляются в Минске — и сразу же гонят на швейку забирать шмот.
— Нам обещали показать готовые образцы, чтобы принять узловое решение, продолжать или нет. Шесть основных моделей, шесть пошитых вещей. Сидя в Америке, писала людям на «мыло»: «Ребята, привет, все готово?» — «Да, будет сделано». И знаешь что? Мы садимся на самолет, и тут прилетает новость: в Минске ничего не сделано…
То есть люди настолько не понимают этики, что просто не укладывается в голове. Шокировало не столько невыполнение договоренности, сколько отсутствие всякого предупреждения. Все в жизни может случиться. Ну не получается — так напиши, предупреди, мы будем корректировать планы. «Ребята, я не могу сделать все за две недели, могу за два месяца. Согласны?» То есть человек от бизнеса не уважает твое время и свое слово… Ладно мы тратим время, ладно деньги, но мы детей оставляем и дела по первому бизнесу. Честно, хотелось плюнуть на всю эту Беларусь и остаться дома.
Надя-то здесь жила. Ладно, отвыкла, но она хотя бы предполагала, что всякое может случиться. А вот ее американский муж схватил стресса.
— Помню, подумал: «Вы прикалываетесь?» Это же чисто человеческий момент. Согласись, когда твой заказ выполнили хорошо, совершенно неважно, как все было сделано. А когда происходит какой-то «косяк», начинаешь копаться в деталях. Да, у меня была фрустрация. Я стал спрашивать Надю: «Ты общалась с ними?» — «Да». — «Почему они не предупредили?» — «Не знаю». Но $3 тыс., в которые обошлась поездка в Минск, уже вылетели в трубу.
Начиналась весна. Ребята хотели попасть на крутой маркет уличной одежды в Лос-Анджелес. Участие стоило $600. Новый бренд понравился организаторам. Маркет проводился в июле. Надо было торопиться.
— Мы сели поговорить с Надей: «Ты по-прежнему веришь, что выгорит в Беларуси?» — «Да». — «Ладно, куда еще мы можем поехать?» — «Многие советуют Москву». — «Что по Китаю?» — «Можно пробовать». — «Турцию хвалят». — «Португалия делает крутые штуки».
Поездка была всего на 10 дней. Решили использовать оставшееся время на решение вопроса. Стали общаться с местными. Что важно, не владельцами, а непосредственно исполнителями, специалистами.
— Люди, работавшие с человеком, который нас кинул, оказались очень сердечными, — признается Надя. — Продолжали общаться с нами, навели на другие контакты. Мы разделили большой заказ на мелкие и пытались успеть к маркету. В итоге приняли решение разделиться. Я осталась в Минске на три месяца, а Джаред поехал воспитывать детей в Америку и вести строительный бизнес.
Джаред улетел в Северную Каролину, его жена осталась на родине учиться жить и вести бизнес с учетом местной специфики. Сроки поджимали, и становилось ясно, что успеть до Лос-Анджелеса почти нереально. Организаторы хотели переподписать молодой бренд на Нью-Йорк — там в августе проходит вторая часть маркета.
— Я поехал в Китай и пытался как-то спасти положение. У них перед заводом есть садик, так я там вытоптал всю траву, пока разговаривал с Надей по телефону. «Беларусь все равно не успевает?» — «Ага. Что Китай?» — «Что-то может, но хочет объем». С ними мы в итоге тоже пролетели.
План провалился. Заказ отшили только в конце августа. В начале октября Джаред сидит перед нами в куртке из Китая, под которой виднеется байка из Беларуси — в ней использована фурнитура из Польши. Полный интернационал.
— Пережив множество неудач, очередную воспринимаешь еще одним шагом к цели, — философствует Джаред. — Когда стало ясно, что бренд остается без Лос-Анджелеса, я, конечно, был не очень рад. Правда, у меня такая политика: если ты занимаешься бизнесом, то инвестируешь в него не только деньги, но и нервы, идеи, свое время и, что важно, время своих детей. И когда из этого ничего не выгорает, то ты все равно должен оставаться в порядке: «Окей, погнали дальше».
— Слушай историю, — говорит Джаред. — Мы строили огромную пивоварню, третью по размерам в США. На площадке были биотуалеты. Я открыл дверь и увидел на ней свастику. Был дико зол, подумал: «Что за хрень? Это вообще запрещено!» На объекте как раз работали ребята из Германии, представители очень крутой компании, которая укладывала трубы. Пошел разговаривать с их менеджером. Он мне типа по-приятельски стал объяснять: «Джаред, просто славяне для нас — то же самое, что для вас мексиканцы». Мужик как-то не очень понимал, что я потомок коренных американцев, естественно, не знал, что у меня очень много испаноговорящих друзей. Честно, чуть голова не взорвалась от злости. Я тогда не стал доводить ситуацию до кипения, сказал, что все это неприемлемо, и мы как-то мирно все порешали.
Понимаешь, я за равенство во всех смыслах. И производя майки, могу напечатать на груди флаги любых стран, чтобы обозначить их единение. Еще у меня есть возможность привлекать к работе разных ребят: белорусов, поляков, американцев. Мы общались с Надей по поводу Беларуси. Ведь ваша страна в понимании многих тоже своего рода аутсайдер — по отношению то к Европе, то к России.
Надя хочет, чтобы ситуация менялась.
— 10—15 лет в Америке никто не знал, что такое Варшава. Теперь наши хипстеры без ума от нее.
— От Варшавы?
— Ага. Это для них прям очень важно.
— Варшава?
— Да. В месте, где мы живем, вся прогрессивная молодежь выделяет этот город. Почему Минск не может заявить о себе? В Беларуси есть задатки и возможности. Здесь специалисты высокого уровня, которые могут производить малые партии одежды очень хорошего качества. Мне кажется, Беларусь может быть очень крафтовой страной в моде. В Беларуси очень много таланта.
У американца совсем не наша психология. Он спокойно описывает «косяки», с которыми приходилось бороться, и совсем не негативит. Говорит, пережитые неудачи — вклад в будущий успех. Кажется, для него это не поза или психологическая установка, а что-то очень естественное.
— Когда местные узнают нашу историю, порой говорят: «Welcome to Belarus». А я вот думаю: при чем тут Belarus? Не надо винить страну. Есть бизнесмены — они определяют и выбирают среду, в которой работают. И если ребята готовы вести дела в таких условиях, страна тут ни при чем. Не готовые к испытаниям люди всегда винят кого-то в своих бедах. Стартовые условия-то у всех одинаковые. Знаешь, со стороны, конечно, непонятно, зачем нам эта одежда. На строительстве можно заработать намного больше. Но это идея, это культурный момент, это Надин патриотизм, это важно для нее, а значит, и для меня.
Ребята серьезно обломались в Беларуси, но история пока не заканчивается.
— Уже много чего сделано. Джареду понравилось в Минске. Я была поражена сердечностью многих белорусов. Три месяца дали кое-какое понимание. Мы продаем легкую одежду онлайн. Хорошо продаем. Но понятно, что хотим открыть мультибрендовый магазин. Это позволит меньше зависеть от выставок, ни на одну из которых мы так и не попали. Будем открываться в Штатах. Ну и идейно продавать ту одежду, которую хотим. Все для простого рабочего человека. А еще здесь хотим открыться. Может, бизнес-логики мало, но это очередное проявление моей веры в белорусские перспективы.
Швейные машины в каталоге Onliner.by
Читайте также:
Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!
Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!
Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by