Сегодня кого ни ковырни — найдешь диплом о высшем образовании, выданный в Минске, Гомеле или легально купленный в Смоленске. Одно дело — редкие и авторитетные технарские вузы, которые не просто не отстают от реальности, а сами ее создают. Другое — многочисленные «институты» попроще, где конкурс меньше единицы. Руководители фирм, колхозов, заводов хором жалуются: выпускники никуда не годятся, ничего не умеют, только качают права. Судя по тому, что так было и год назад, и 20 лет назад, наверное, это нормально?.. Точно ничего нельзя сделать?

Кто это?

Ирина Фукова теперь работает бизнес-аналитиком в большой компании. Она бывший преподаватель гомельского университета, где отработала 10 лет. Ключевое слово — «бывший», это для нас сейчас особо ценно. На нее теперь не действуют многие вполне понятные рычаги, она может говорить то, о чем не расскажет действующий преподаватель. При этом Ирина не производит впечатление крикуна и популиста, болеет за дело, обожает студентов. Беседуем о вымирающих фанатах, натягивании оценок, молодежи, разучившейся спорить, и других особенностях нашего высшего образования.

Что с нами не так?

— Вы были на хорошем счету, вас обожали (и, видимо, обожают) студенты… Почему ушли?

— На момент увольнения я работала старшим преподавателем на кафедре маркетинга. Есть много чисто профессиональных причин, которые накапливались и в какой-то момент собрались в большой ком. Тут и огромное количество работы, которая не связана с образовательным процессом, и зарплата, когда высчитываешь в магазине, что можешь себе позволить, и многое другое.

— Все же — что не так с нашим высшим образованием?

— Знаю, что не первая это говорю, но для многих студентов цель не получение высшего образования, а корочки. Считается, что они помогают устроиться в жизни…

— Разве директоры еще верят дипломам?

— Некоторые по инерции считают наличие диплома неким обязательным условием для приема на работу. Ну отдел кадров поставит галочку «в/о». Но не сказала бы, что они верят, будто диплом что-то гарантирует. Многие даже не смотрят на вкладыш с оценками. Дневное образование или заочное — тоже не важно. В то же время есть руководители, которые перестали интересоваться наличием диплома, им важен результат, реальные умения.

— Но это же совсем нехорошо для системы образования…

— Не я одна такая умная, многие понимают, что высшее образование надо реформировать. Сокращаются специальности, если они не востребованы, происходят другие логичные вещи… Но быстро перестроиться не получается. В том числе по объективным причинам. Система тяжеловесная, она не успевает за потребностями рынка. С одной стороны, то и дело возникает необходимость в огромном количестве специалистов в новых областях, причем они нужны быстро. С другой — это же надо выстроить учебную программу, согласовать планы. В конкретном вузе на это уходит хорошо если год…

— А жизнь убежала вперед. Если верить некоторым работодателям, то учат «не тому».

— С этой точки зрения, если вспомнить, чему учили меня, то выходит, действительно, не тому. Все поменялось радикально, странно, если бы было иначе. У технарей это проявляется наиболее остро, но и на экономических специальностях критически важно не отставать. Все зависит от личности преподавателя, насколько он интересуется темой, готов обновлять информацию, перерабатывать свои курсы. Сегодня я рассказываю про ставки налогообложения — 1 января зачет, — и в этот же день ставки меняются. Значит, моя задача — научить, где брать актуальную информацию. Преподаватель должен постоянно быть в теме — а предметов много, за всем надо следить, это серьезное напряжение.

— Еще одна старая проблема: выпускники, на подготовку которых потрачено много денег, в результате работают кем угодно, только не тем, на кого учились. Это же немного расточительно…

— Как посмотреть. Наша система предполагает довольно большое число предметов, в том числе общеобразовательных. Это развивает. В задачи высшего образования в нашей версии входит не только дать узкоспециальные знания, но и научить искать, анализировать, применять информацию, защищать точку зрения...

— Ну, что-то такое нам говорили и в школе, и даже в армии… Школа жизни и все такое. Любой заочник расскажет, чему научили его: готовить шпаргалки, выкручиваться, искать, где напишут курсовую, и другим полезным вещам. Но нужен ли для такой подготовки прямо вуз?

— Конечно, такое тоже есть. И если человек работает не по специальности — это крайность. Другая крайность — западная, более узко специализированная система подготовки. Там, если человек хочет сменить деятельность, надо заново учиться. Полагаю, в нынешней экономической ситуации нам выгодней готовить широкопрофильных специалистов, это наименьшее из зол. Надо учитывать и то, что, когда человек в 17 лет идет в университет, он не знает толком, чем хочет заниматься, как изменятся его планы.

«Я же маркетолог, никто не умрет»

— Кстати, если все равно диплом никто не разглядывает, зачем мне учиться в Беларуси? Я могу гораздо проще, недорого и легально купить «высшее образование» в Смоленске или Брянске.

— Да, это реальность, и с этим ничего не поделать. Но у нас тоже похожие схемы работают. Заочник принес курсовую (которую видит в первый раз), попытался защитить, если преподаватель идейный — сходил несколько раз. В конце концов они просто выучивают то, что купили. На моей практике в последние годы 100 процентов заочников приходили с купленными работами. Беда в том, что этим начали заниматься и некоторые «дневники». Я убеждаю: представьте, что врач, к которому вы пришли, учился так же — списывал, сдавал с наушником, купил работу… Ай, машут, я же маркетолог, никто не умрет.

В то же время все знали, что у меня это не прокатывает. Так же как и спорт, участие в художественной самодеятельности (которую я же вела), прочее.

— Преподаватели тоже всякие бывают. Я до сих пор под впечатлением от общения с одним академиком, ректором. Он жил в собственном ректорском мире, великолепно общался с чиновниками, писал какие-то безумные трактаты — но не умел пользоваться электронной почтой. Да, мы все такими станем, но должен же быть какой-то защитный механизм, чтобы динозавры не руководили вузами…

— Конечно, некоторым тяжеловато встраиваться в новые условия… Но преподаватель по определению должен идти впереди. Если ты боишься компьютера, какой смысл тебе учить студентов? Преподаватель не имеет права бояться нового.

Плохонький, да свой

— Качество студентов как вы оцениваете?

— Реальность такова, что мы сейчас вынуждены выживать в большой демографической яме. Это чистая математика — студентов мало, их меньше, чем мест в университетах.

— Так и говорите – они стали поплоше…

— Скажем, высшее образование перестало быть элитным. В более благополучные годы в вузы попадали лучшие, теперь приходится выбирать из того, что есть. Брать всех, кто хочет, и даже больше. Мы видим уже недобор даже на бюджетные места. Отсеивание перестает работать. Вспомните, как мы, поступая, смотрели эти списки, сравнивали, как сдали другие, высчитывали, примут или нет… Теперь не студент борется за место, а вуз за студента. Группы маленькие, вероятность отчисления низкая — естественно, это снижает мотивацию.

— Но есть злой и неподкупный преподаватель, который все равно не допустит неучей до зачетов! Ведь да?

— Преподаватель понимает, что, если он будет требовать слишком много… даже не слишком, а так, как требовали раньше, ему скоро некого станет учить. Да, они пытаются объяснять более понятным языком студентам, которые пришли с низкими баллами.

К сожалению, нынешнюю молодежь в школе не научили учиться. Они не знают даже, как гуглить. Даю задание: соберите статистику по такой-то теме, проанализируйте. Приходят: этого нет в интернете. Да ладно! Беру телефон, ввожу запрос чуть иначе — ну вот же!.. Анализировать тоже не умеют. Абсолютно не умеют защищать свою позицию. Им в школе внушили, что есть точка зрения учителя и неправильная — они и поверили. На их доводы начинаешь приводить контраргументы, даже так не считая, и они сдуваются. А в вузе надо спорить, доказывать. Я радуюсь, когда они начинают возражать! Иногда специально забрасываю триггер, чтобы завелись — но молчат. Очень редко отзываются на такие провокации.

95 процентов очень сильно подвержены манипулированию.

Нет, они не хуже нас, они другие. Может, я наговорила плохого, но они классные, с ними интересно, у них свои взгляды — пусть они и не умеют их отстоять. Они иначе воспринимает информацию, маленькими порциями. Например, если дать им четкий план, могут сделать все очень хорошо. Если дать просто идею какую-то — упрутся в стену и буксуют. Это надо учитывать. От них можно многому научиться, чему я никогда не научусь у коллег, друзей, ровесников.

Все поменять. Но лучше не надо

— Все жду, когда вы расскажете, что же делать. Если бы вы были министром образования, что поменяли бы?

— Первое желание — повысить зарплату педагогам. Это самая больная проблема.

— А какая зарплата?

— Влияет много обстоятельств: ученая степень, количество ставок, дополнительные часы и так далее. Например, в последние месяцы моей работы на должности старшего преподавателя оклад был около 170 рублей. Плюс надбавка за «неостепененность», иначе сумма не дотягивала бы до минимального бюджета прожиточного минимума. Еще надбавки за степень, стаж, премии (которые могут быть, а могут не быть)… В итоге на одну ставку хорошо, если будет начислено 400—450 рублей. Если есть желание надрываться, то можно заработать больше. Но как мы помним, пресловутая демографическая яма. Нет студентов — нет нагрузки. А значит, желание надрываться не обязательно совпадает с потребностями вуза. В хорошие годы, когда удавалось набрать полторы ставки, бывало и 600 рублей. Это с учетом профориентационной работы, ведения вузовских соцсетей, прочей активности. Но это надо жить в университете. И как я говорила, на всех этого не хватает.

— Ладно, повысили зарплату…

— На самом деле нет. Сначала надо выяснить, где ее взять… Вообще, я бы лучше перечислила, что бы я не трогала. Например, опять хотят перейти на 5-балльную систему. Не надо. У нее есть плюсы и минусы. Я училась по 5-балльной, но как преподавателю мне удобней 10-балльная. И вообще, это последний вопрос, на который надо обращать внимание.

Есть проблема: каждый год увеличивается количество часов, которые преподаватель должен отработать на ставку. За последние лет семь оно увеличилось, грубо, с 600 до 800. А ставка все та же. Нельзя это трогать. Преподаватели — живые люди, и у них не увеличилось количество часов в сутках. Да, возможно, информатизация позволила строить работу более эффективно. Но на то, чтобы разобраться с компьютером, многим нужно еще больше времени.

Еще вузам предлагают самостоятельно выяснять у работодателей, какие специалисты и в каких количествах им нужны на ближайшие 10 лет.

— Звучит логично, я думал, эта работа всегда велась…

— Все не так — по крайней мере, в некоторых отраслях. Например, наш университет готовит специалистов по туризму. Представьте: турфирма, которой самой три года. И откуда она знает, кто ей понадобится через 10 лет? Этого не скажет и очередной директор завода, которого недавно поставили взамен снятого. Или скажет, но возьмет цифру с потолка.

— Теперь вообще непонятно, как быть с прогнозированием. Все бесполезно.

— Прогнозирование спроса должно быть. Но это делается не так. Бесполезно спрашивать у директора завода, кто ему понадобится в лучшем случае через 5—6 лет, когда теоретически будут готовы выпускники. Чтобы предсказывать будущее, надо учитывать динамику множества процессов и явлений, анализировать, планировать действия. Для этого печатаются статистические справочники, давно придуманы инструменты, методики. И вряд ли среди этих инструментов значатся такие звонки на завод.

Завышаем…

— Ладно, зарплату увеличили, ставки заморозили, комитетам статистики дали работу. Когда мы дойдем до улучшения качества выпускников? Раз уж вы министр…

— О, тут все интересно. У студентов нет мотивации. Я говорю о вузах и специальностях с небольшим или «отрицательным» конкурсом, а таких очень много. Уже ко второму курсу студенты понимают, что вылететь крайне тяжело. Нужно совершенно ничего не делать. Ну вот настолько ничего не делать, что я прямо не знаю, как это возможно. Вуз борется за контингент. Так или иначе до преподавателя доводится: будьте помягче. Все понимают: если из 20 поступивших мы доучим только 10, то нам и план на следующий год соответственно откорректируют. Конечно, студентам никто этого не говорит, но они же не глупые, о чем-то таком догадываются.

Сейчас ввели платные отработки за пропуски — денежный кнут всегда работает. Они начинают ходить на занятия. Просто ходить, не учиться. Можно посидеть в телефоне.

А когда у студента нет мотивации учиться, у преподавателя пропадает мотивация учить. Студента не отчисляют, и невозможно на него повлиять. Тогда какой смысл преподавателю напрягаться? Давайте всем раздадим «автоматы»…

У меня были ситуации, когда нужно вытягивать студента. Пытаешься что-то ему вдалбливать, он не понимает, ты тратишь личное время. Или можно поставить зачет — и всем хорошо. И тут подает голос твоя совесть…

— Многие идут на эту сделку с совестью?

— С каждым годом все больше. Люди сдаются. Ладно бы это была хорошо оплачиваемая, престижная должность, за которую бы все держались. Фанаты есть, но когда тебе приходит очередной квиток о зарплате и ты понимаешь, что за вот это ты должен убиваться...

Есть еще такой инструмент, как платные пересдачи, но от них денег преподаватель не получает. Это логично, иначе была бы личная заинтересованность завалить. В то же время, если это лабораторная или практика, то, пройдя бюрократическое испытание кучей бумажек и подписей, можно получить какие-то деньги. Опыт показывает, что в материальном плане оно того не стоит. Проще потратить личное время.

В итоге или я ставлю ему зачет и мы прощаемся, или продолжаю честно и бесплатно вдалбливать, вдалбливать, вдалбливать... Когда энтузиазм прогорает, люди и начинают искать новую работу.

— Но должны же быть какие-то степени защиты и от появления таких специалистов. Кроме совести.

— Это опасная ситуация, когда результатом работы преподавателя становится сданный зачет или экзамен. Получается, я могу прийти на занятие, дать студентам посидеть полтора часа в телефонах и потом поставить «автоматы». Это самый комфортный вариант. Или могу гонять, придираться, добиваться, чтобы что-то знали — это плохо! Я порчу статистику, мною недовольны студенты, руководство. Да, у нас есть планы по средним оценкам. Которые почему-то еще и постоянно растут.

— План по среднему баллу? Это же спекуляция.

— Он действительно существует. Но на местах всё же понимают, что получить выговор за невыполнение этого плана не так страшно, как поставить на госэкзамене «8», когда знаний там хорошо, если на «6». Многое зависит от руководства, готово ли оно получать по голове от следующего руководства и так далее. А также от того, достаточно ли идейный этот конкретный преподаватель, что готов пойти на принцип и не завышать оценку. Такие есть. Но их все меньше.

Читайте также:

• «Купите таблетки для восстановления памяти». Разговор про современную молодежь, которая должна совершить какой-то прорыв
• «Когда мы говорим — „расстрелять“, то выбираем самое простое решение». О смертной казни и нас с вами
• Почему наши дети с другой планеты. Разговор с рокером о бутафорских учителях и похоронах коня

Репетиторы на Onliner.by

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by