Ослепительные скидки в Каталоге Onlíner

— Where do you work? (Где вы работаете?) — холодно улыбаясь, продолжили со мной.

— I'm an architect. Now I am a freelance travel journalist. (Я архитектор. Сейчас я внештатный журналист-путешественник), — без раздумий выдал я. Потом подумал, что зря. Но и не говорить же правду, что совсем безработный.

Не давая зацепиться за слово freelance, я обрушил на уши кореянки заготовленный еще для консула спич об исследовании китайской и корейской культур. К этому времени мне удалось полностью совладать с волнением. Улыбаясь, я откинулся на спинку стула, чем выгодно контрастировал с нервным адептом пророка Мухаммеда. Который раз я мысленно обещал себе подтянуть английский. Проверив брони отелей и задав еще несколько вопросов относительно маршрута, меня решили впустить. Думаю, что главные причины тому — моя уверенность и наличие обратного билета в Ханой.

На выходе я почувствовал, как от холодного пота к спине прилипла майка. Welcome to Korea!

Сеул великолепен

Однако нас это не сильно трогало. Туманность ближайшего будущего как-то напрочь притупляла эстетское восприятие архитектурной среды. Отправив запросы в тематические группы во «ВКонтакте», мы теоретически уже имели несколько вакансий, но хотелось другого. Согласитесь, устанавливать сэндвич-панели, быть грузчиком на почте или собирать картофель — занятия вполне себе заурядные. Мы же хотели в море. Именно поэтому мы обратились к агенту.

Агенты — это, как правило, такие же гастарбайтеры, у которых по причине более долгого пребывания в стране появились выходы на людей, которым сезонно необходимы работники. Как и в любой области услуг, это огромное поле для разного рода аферистов и мошенников. Работяга, впервые собирающийся на заработки, с радостью заплатит посреднику, который избавит от «изнурительного» поиска в Google. Средний прайс за услугу — $150—200. В идеале, помимо устройства на работу, агент еще должен помогать в решении возникающих проблем с работодателем. Но, как показывает практика, это только в идеале. Большинство агентов, получив деньги, сразу забывают о клиенте.

— Егор, здравствуйте! С работой я договорилась. Будете ловить анчоуса. Вам нужно в Кванжу, а оттуда в Вандо. Там вас встретит саджан (хозяин), и вместе с ним на пароме поплывете на остров Bogildo, где и будете жить и работать. Это самый юг страны, — писала мне в Viber Ирина.

Так из-за своей мальчишеской тяги к приключениям мы, сами того не понимая, подрядились на сложнейшую морскую работу — ловлю анчоуса (мёльчи).

В Корее очень высокий уровень жизни и, соответственно, космические ценники. После Китая для нас это было откровением. Приезжать сюда без денег в высшей степени глупо. До кучи у нас не было возможности ехать автостопом. Работодатель ожидал в определенное время в условленном месте. Опоздав, мы рисковали профукать все. Скрепя сердце мы отдали космическую сумму за билеты на поезд (по $30). Деньги опять заняли у друга.

Чимчильбан

Ночь, полусвет, вокруг понуро-молчаливые голые корейцы. Тишина, клубы пара, пряный запах. Все настолько фантасмагорично, что больше смахивает на сон, чем на реальность. На часах 01:00, мы в ночной сауне города Кванджу. Спроси еще час назад о возможном месте ночевки, и из миллиона вариантов сауна была бы последним. Лайфхак о дешевой возможности перекантоваться нам подсказала агент. Это была чертовски атмосферная ночевка.

Чимчильбан (корейская сауна) — это не просто место для помывки, это своего рода социальный феномен, квинтэссенция корейской тяги к коллективизации во всем. У нас сложилось впечатление, что гигиенические мотивы здесь едва ли не на последнем месте. Пообщаться в спокойной обстановке, отдохнуть от домашних и, наверное, много чего еще включает в себя этот культурный аттракцион. Основная масса саун работает круглосуточно, и это очень хороший вариант для бюджетной ночевки. Ночь в нашей стоила 10 000 вон, это гораздо меньше самого дешевого хостела.

Получив ключи от шкафчиков, полотенца и странные оранжевые пижамы, мы прошли в раздевалку. Дальше — большой зал, в котором душевые и бассейны с водой разной температуры. Как я понял, главная фишка всего действа — это поочередное восседание в каждом. От ледяной до нестерпимо горячей, и наоборот. Нам очень понравилось, есть в этом чинном залипании что-то свое. После водных процедур, облачившись в выданные одеяния и походя на заключенных из Фокс Ривер, мы прошли в комнату для сна. В большом помещении с десяток тел в самых разных позах лежали прямо на полу, издавая дичайший храп. Из постельных принадлежностей только некое подобие коврика и деревянный брусок-подушка. Руководствуясь интуитивными представлениями о фэншуй, мы упали на приглянувшиеся места на полу и мгновенно отрубились.

В Вандо нас, как и договаривались, встретил небольшой кореец среднего возраста, больше похожий на клерка, чем капитана рыбацкой лодки. Жестами поинтересовавшись, нет ли у нас морской болезни, кореец пригласил следовать за ним. На пароме, задав еще несколько вопросов, капитан (как я называл его все оставшееся время) объяснил, что Саша будет работать у его друга, а я у него.

Юг Корейского полуострова — это каскад разных по размеру островов, соединенных мостами или паромным сообщением. С запада Корея омывается Желтым, а с востока Японским морем. Но ни один кореец не назовет море Японским. На всех картах море здесь называется Восточным.

Наш остров представлял собой гористый участок земли с разбросанными по его периметру рыбацкими деревушками. Все жители Bogildo из поколения в поколение живут морем. Основных промыслов здесь несколько: ловля рыбы, выращивание ракушки, морская капуста. Наши работодатели специализировались на рыбе. Сезон ловли анчоуса в Корее длится с середины октября до двадцатых чисел декабря. С апреля по июнь — короткий отрезок по добыче разносортной рыбы, но, как мне объяснял капитан, основной упор идет именно на осень. Мы попали аккурат в самое начало корейской битвы за урожай.

Передав Сашу в руки его работодателя, капитан отвез меня к себе. Отведенная для работников часть хозяйского дома впервые за последние 4 месяца стала моим постоянным жилищем. Отдельный вход, кухня и душевая — мои апартаменты показались мне верхом комфорта. Сам дом располагался у подножия красивой горы и являл собой типичное жилище рыбака. Канаты, сети, буи, зацементированная площадка перед домом. Клумбам с фиалками там места не было, только промысел, только хардкор!

На входе в дом приятный парень, простовато улыбаясь, протянул мне руку. Это — Чейенг, мой напарник, ему 42, и он такой же работник, приехавший на сезон. Для простоты общения имя Чейенг я сразу трансформировал в Тэо.

Одной из отличительных черт корейского менталитета является склонность к иерархизации. Узнав мой возраст, напарник сразу выбрал стиль поведения, допустимый при взаимодействии со мной. Как я понял, любому корейцу во что бы то ни стало нужно знать, кто главнее. В корейском языке есть даже специальные суффиксы, подчеркивающие степень почтения. Однако Тэо ни разу не дал понять, что после капитана number 1 — он. Мы как-то сразу подружились, и напарник частенько прикрывал меня перед кэпом. С этим человеком мы прошли через огонь и воду.

Не успел я кинуть рюкзак, как Тэо усадил меня на пол перед низеньким корейским столиком и начал доставать ужин. Тонко нашинковав сырую рыбину, дружище начал вытаскивать из морозилки осьминога, но я успел запротестовать, сказав, что сегодня что-то не расположен его есть.

Жена капитана Сангэню была красивая кореянка непонятного возраста. Я любил послушать ее, сидя вечером на крыльце. Поначалу не понимая ни слова, я просто наблюдал за живой мимикой эмоциональной женщины. Видя интерес с моей стороны, Сангэню очень любила присесть мне на уши. Именно она впервые назвала меня Эугоро, что являлось адаптацией труднопроизносимого для корейцев Егор.

Первые рабочие дни

— Нава! Нава! (Брось!) — истошно орал капитан с кормы лодки. Из-за моей нерасторопности два пальца прижимает веревками к борту. Мгновенно почернели ногти и к вечеру наполовину слезли. Неприятно и больно. Щуплый с виду, капитан на лодке, словно Халк, сбрасывал обличье, становясь монстром. Я еще не видел такого искусного обращения с веревками. Со свистом связывая толстые канаты, капитан успевал поорать и при необходимости дать пинка мне или Тэо.

Первую неделю наша работа заключалась в подготовке снастей к началу промысла. С вечера мы загружали огромную кумуль (сеть) на лодку, а рано утром устанавливали ее в море. И без того непростая работа усложнялась полным непониманием языка. Обычно это выглядело так: капитан, словно дирижер на мостике, орал непонятные команды мне и Тэо, принимать решение нужно было быстро и правильно. Ошибка означала шквал ругани в твой адрес, что вовсе не добавляло уверенности. Мечась по палубе, приходилось на лету запоминать названия утвари и команды.

Поначалу меня дико раздражало, что мне не доверяли вязать узлы. Так или иначе, но за свою туристическую и рыбацкую бытность я тоже кое-что умел. Маленькими победами были для меня завоевание права стопорить шкертиками канаты, подвязывать якорь, вязать беседочный узел между сетью и отводной веревкой. Привилегию чалить лодку я завоевал после своевольной демонстрации этого навыка на причале.

— Чаранда, Эугоро! (Отлично, Егор!) — сказал тогда капитан и все равно перевязал по-своему.

Перед началом хода мёльчи (анчоуса) мы установили восемь сетей в море. Сеть представляет собой нечто наподобие большого накопительного чулка с направляющими в него стенками. В плане вся конструкция напоминает букву Y, верхние палочки которой и есть эти стенки. Многотонные бетонные грузы на дне и огромные буи сверху приводят кумуль в боевую готовность. Однако при кажущейся простоте снасти установка ее — дело большого мастерства и сноровки.

Пали-палли

Первое слово на корейском, которое учат абсолютно все гастарбайтеры, — пали-палли (быстрее). Если вы думаете, что быстро работаете, — забудьте! Если вы думаете, что много работаете, — забудьте! Приехав в Корею, вы увидите, что значит работать. Корейское трудолюбие зачастую переходит все возможные границы здравого смысла, нередко отдавая абсурдностью. Пали-палли — это не просто слово, это укоренившийся образ жизни, своего рода краеугольный камень ментальности. Любая работа, вне зависимости от срочности и необходимости, происходит в таком быстром темпе, что невольно задумываешься о вменяемости людей. В первый же рабочий день мы грузили сеть на лодку с такой скоростью, словно воровали ее из горящего сарая. Как мне показалось, при выполнении любой работы куда важнее сам процесс, нежели результат. Больше уважения и одобрения вы получите, суетливо промельтешив весь день, чем достигнув этого же результата путем рационализации действий. Это чертовски сложно морально. Либо вы постоянно раздражаетесь, споря о бессмысленности многих поручений, либо, спокойно выдохнув, принимаете данность, начиная жить в стиле пали-палли.

Весь рабочий процесс был организован таким образом, что включал в себя не только лов рыбы, но и ее обработку с последующей упаковкой. Сезонный подход анчоуса к берегам происходит циклами. Обычно это три этапа, повторяющихся с новой луной. Каждый отрезок — это совсем отдельная история.

За день до начала аврала капитан привез Даню. Новый напарник оказался двадцатипятилетним бродягой родом из Екатеринбурга. Скитаясь, Даня решил для общего развития поработать в Корее. Мы были людьми из одного теста с совершенно идентичными ценностями и системой координат. Стоит ли говорить, насколько быстро мы сработались.

Пик. Иль мана (работы много)

Утро, 5:00, будильник. Тэо, кряхтя, на карачках сползал со своего лежака. Даня в очередной раз говорил, что сегодня будет увольняться. Я отмачивал под водой негнущиеся пальцы. На вопрос, что я тут делаю, отражение в зеркале безмолвствовало. Мы спали всего пять часов.

Мёльчи пошел! Мёльчи! Информация об этом мгновенно разносилась по округе. Мобилизовались все, безучастных не было. Деревня начинала походить на растревоженный муравейник. Пали-палли достигал апогея. Для нас начинался ад!

Быстро позавтракав, мы разбирали сушилку, накануне доверху заполненную рыбой. В шесть, на переборку, придут бабульки, к этому времени мы должны были успеть его вытряхнуть. В 6:05, дымя сигаретой, капитан уже ждал в кабине машины. Приехав на пирс и закинув пустые ящики на борт, мы выходили в море.

— Болят руки, черт, как болят руки. Интересно, сегодня рыбы будет столько же? Неплохой альбом, правда, уже не панк совсем. Эх, нужно было тогда сказать ей по-другому… — в моей голове шарманка мыслей, они неконтролируемы и хаотичны. Современный человек без специальных практик уже не в силах избавиться от мозговых сериалов. Суррогат переживаний из прошлого и бесконечно планируемого будущего заменил наше «сейчас». Но природа зачастую сама вбрасывает нас обратно. Каждый рассвет в море я испытывал неописуемое состояние экстаза. Поднимая взор, я чувствовал, как меня накрывает. Сгусток энергии в виде огромного алого диска рентгеном просвечивал все. Уходили образы, мышление переставало быть необходимым условием самоидентификации. Я чувствовал наполненность, восторг, жизнь. То, к чему я так стремился в регулярных медитациях, просто приходило с рассветом.

— Эугоро, сальтэ пали-палли! (Егор, багор быстрее!) — кричал Тэо, бесцеремонно прерывая мои духовные сеансы. Мы подходили к первой сети. Перевесившись через борт, я цеплял багром снасть. Шанс один, если промахнусь, лодке придется заходить на новый круг. Поддев веревку, я выбирал слабину, во время того как Тэо второй ее конец наматывал на турачку. Механизм выбирал веревку до основания сети, дальше руками. Появлялся капитан, и мы вместе, что есть мочи, тащили. Затем, перехваченная у середины, снасть поднималась на борт, и содержимое огромной груши вываливалось в специальную ванну. Схватив сачок, я начинал неистово черпать рыбу, наполняя корзины. В это время лодка уже вовсю мчала к следующей сети. Подлетая на волнах, поскальзываясь, падая, нужно было во что бы то ни стало успеть. Гудели руки, отнималась спина, легкие жадно хватали воздух. Но времени отдышаться не было, по левому борту следующая сеть. Выбрав таким образом все восемь, мы с предельно возможной скоростью шли в гавань. По дороге, рискуя упасть за борт, мы подтаскивали ящики с уловом к носу лодки и мыли палубу. Только после всего этого появлялась возможность растянуться прямо на палубе и десять минут отупленно смотреть в небо.

В гавани, выпучив глаза, нас ожидала хозяйка. Припарковав грузовичок, Сангэню нервно расхаживала по берегу в ожидании. Уверен, если бы для ускорения процесса помог прыжок с пирса, она бы не раздумывая сиганула в воду. Я прекрасно ладил с хозяйкой, но во время работы ее запросто можно было заподозрить в ненормальности. В стиле пали-палли погрузив ящики с рыбой на грузовик, мы сразу же возвращались в море, а Даня, прыгнув в кузов, отправлялся помогать хозяйке. Работа в цеху была физически проще морской, но я всеми силами старался избежать «наряда по кухне». Дело в том, что в море нет бессмысленных команд, распыляться на глупости просто нет времени. А вот на обработке, которой заведовала хозяйка, был ад для человека, склонного анализировать свои действия.

В лучших традициях голливудской погони рыба доставлялась в цех, который представлял собой комплекс хозяйственных построек рядом с домом. Дальше алгоритм был следующий: улов загружался в емкость с проточной водой, откуда специально нанятые бабушки черпали его, тонким слоем раскладывая на поддоны. Затем стопки поддонов, загруженные в «адскую машину», на несколько минут окунались в кипящий солевой раствор и обваренные выезжали по ленте. Дальше, проворно сложенные на улице, они ожидали загрузки в сушилку. Часто уловы были столь огромны, что в сушилке не хватало места, тогда весь двор застилался кусками материи, на которые после обварки вытрясалась подсохшая рыба. Случалось, что после обработки всего улова выдавалось минут по двадцать свободного времени, до новой партии из моря, но именно тогда во всей красе и проявлялся корейский «работун». Ты должен мельтешить, переставлять с места на место поддоны, делать все что угодно, но главное — пали-палли и со страдальчески-благоговейным выражением лица.

Вечером, сделав до этого с десяток рейсов в море, мы с капитаном и Тэо возвращались домой. Несмотря на адскую усталость, работа не заканчивалась. Предстояла загрузка сушилки.

В течение этих пяти-шести пиковых дней мы работали по 18 часов в сутки! Я не думал, что человеческий организм способен выдерживать такое.

Даня уволился на вторую неделю, сказав, что никакие деньги не стоят этой каторги. Мне было очень жаль, я успел подружиться с этим открытым парнем. Но где-то в подсознании я тайно радовался за друга.

Средние уловы. Иль чокум (работы немного)

После рекордных уловов во время пика наступало промежуточное время. В течение полутора недель уловы были стабильно средние. Двенадцатичасовой рабочий день уже казался вполне терпимым. После возвращения из моря и закладки сушилки мы подключались помогать ватаге бодрых бабушек перебирать рыбу. Переборка анчоуса заключалась в удалении сорной рыбы и сортировке по размерам. Анчоус, в зависимости от размера, имеет разные ценовые категории. Наиболее дорогой — самый мелкий. На бирже за него дают по 40 тысяч вон за коробку (200 граммов). Средний — самый дешевый, цена от 15 до 20 тысяч. Крупный дороже, в среднем цена 30—35 тысяч.

В большой компании дело спорилось. Корейские бабушки любому дадут фору в работе. Часто они наравне с нами таскали тяжеленные стопки поддонов, и это в семьдесят лет!

После переборки анчоус паковался по коробкам и в строгой учетности складывался в холодильник. На следующий день брат хозяина отвозил его на биржу в Вандо, где пытался сбыть по наиболее выгодной цене.

Затишье. Иль опсо (работы нет)

Одна из главных концепций буддизма — «Все составное непостоянно». Немного упростив, получим следующий смысл: любая вещь, эмоция, явление непостоянны, следовательно, имеют свое начало и конец. Цикличность хода анчоуса как нельзя лучше иллюстрирует данный постулат. После половины месяца жести наступали три-четыре дня полного затишья. Рыба уходила куда-то на глубину, и жизнь в поселке останавливалась. Рыбаки меняли снасти, латали старые сети, ремонтировали лодки.

Именно в эти дни звучало такое волнительное и магическое: «Эугоро, дэль баксы» (Егор, завтра коробки). Это означало, что срочной работы нет и завтра целый день будем клеить коробки для улова. Сделав кофейку и включив музыку, я с трепетом приступал к смакованию своего выходного.

За два месяца работы только единственный раз был день, который и в нашем понимании является выходным. Хозяева уехали с острова, оставив нас с Тэо. Корейский дружище решил устроить вечеринку, пригласив Сашку с его напарником в гости. Позже на запах соджу и кутежа подтянулись еще русские ребята. Грянуло пати! Но, сколько бы ни было выпито, беспокойные русские души всегда требуют шлифовки пивком. Поиск оного ночью в деревне, где даже нет магазина, был тем еще квестом. Переполошив поселок, веселая компания таки добилась своего, и афтепати продолжилось на пирсе. Обычная история, справедливо заметите вы, но только не для тихой рыбацкой деревушки. Утром я узнал, что одного из ребят уволили, а Сашка с напарником получили выговор от саджана за участие в несанкционированной пьянке.

Житие Сашки

С Саньком мы по несколько раз на день мельком пересекались на пирсе. За короткий срок дружище преобразился до неузнаваемости. Случайный человек в жизни бы не заподозрил, что этот бронзолицый паренек с сигаретой в зубах, так ловко сматывающий веревки, еще совсем недавно с нагеленным хаером рисовал коттеджи в офисе.

Сашкин напарник, кореец, был тот еще фрукт, и только спустя время они по-настоящему сработались.

У всех работяг в деревне были схожие задачи, но от хозяина зависело очень многое. В этом отношении Саше повезло меньше. Мелочный и скупой саджан до последнего не хотел нанимать еще работников, выезжая на спинах ребят. В придачу ко всему, парням постоянно урезали пайку, делая абсурдные замечания в прожорливости. Заглянув однажды в их холодильник, Тэо изумленно присвистнул. Впредь мой напарник всегда пытался накормить Сашку.

Будучи ответственным и адекватным, Санек быстро завоевал авторитет у работодателей. Жена хозяина Имма стала поручать товарищу ответственные задачи по подписыванию коробок и подаче воды в адскую машину. Позже Сяся (как они его называли) стал ее правой рукой, и Имма уже не могла без него обходиться.

Гастарбайтеры острова. Новый напарник

Во время сезона около трети жителей острова составляют гастарбайтеры из России. Раньше это были в основном ребята из Приморья и Дальнего Востока. Но сейчас в Корее можно встретить людей из самых разных регионов необъятной. Платя мизер по местным меркам, приезжих подряжают на самые трудные работы, за которые корейцу пришлось бы платить втрое больше.

— Во смотри, Егор, а что делать? Мне 38, работы в городе нет совсем, вакансии в порту передаются по наследству, — рассказывал Мишаня, мой новый напарник, прибывший на смену Дане.

— Четыре года назад, значит, купил я во Владике липовые документы и нанялся на судно браконьерское. Добывали краба в Японском море. Забив трюмы, шли на разгрузку в Северную Корею. Если какой кипеж с нашими или японскими погранцами, вывешивали флаг Занзибара. Но работа так себе, неблагодарная. То судно в аресте, то сами работодатели на бабки кинут. Решил вот в Корее подзависнуть, — продолжал новый напарник. Но даже повидавший виды Мишаня в первый же вечер был шокирован. Дело в том, что я, капитан и Тэо прекрасно сработались в море, понимая друг друга с полувзгляда. Чтобы не вносить разлад в отточенный механизм, Мишу определили в цех.

— Егор, она что, ненормальная? Зачем поддоны с места на место переставлять? Я ей объясняю — когда закончатся, я одним махом сразу пододвину все! Зачем эта дурость? А она орет: пали-палли! — словно помешавшись сам, повторял Миша, лежа ночью с открытыми глазами.

Во время последнего пика уловы были столь огромны, что саджан взял с арбайта (биржи труда) на несколько дней еще двух работников.

История сорокалетнего Василия была очень типична. Нет работы на родине, подрастает дочка, неопределенность с жильем.

— У меня виза уже как год просрочена. Буду работать до последнего, пока «мигрешка» не накроет и не депортирует. Вообще, мне в Корее нравится, все по-человечески как-то. У нас во Владивостоке мост строили недавно, так по новостям на всю страну трубили, мол, стройка века, в мире нет аналогов. А здесь, смотрю, чуть ли не в каждую деревню по два таких моста, не имеющих аналогов, — говорил Вася, сопровождая рассказ заразительным смехом.

— Ты запиши мой WhatsApp, если нервы сдадут, приезжай ко мне в Вандо, устрою на капусту или ракушку. Все ж легче, чем мёльчи, — сжимая на прощание руку, по-дружески говорил Василий. Тяжелая работа либо роднит, либо категорически отдаляет людей, промежуточной стадии нет. А с Васей мы действительно еще встретились в Вандо, где он показал нам «свои сотки».

Второй парень Рома проработал день. Прямо на моих глазах ему раздробило ступню, припечатав лодкой к пирсу. Под нечеловеческий крик парня вместе с анчоусом грузили в кузов. В больнице сказали, что стоимость операции $20 000 плюс по $250 за каждый день пребывания в стационаре. Парню повезло, что он не просрочил визу и расходы на лечение вынуждены были поделить мой хозяин и биржа труда. В противном случае от Ромы открестились бы все.

Кухня

Из кухонь всех стран, которые удалось посетить, пожалуй, с корейской я соприкоснулся наиболее тесно. Виртуозно готовя, Сангэню ежедневно под завязку набивала холодильник традиционными блюдами.

— Ем все, кроме мяса, — отвечал я хозяйке на вопрос о кулинарных пожеланиях. Благо корейцы сами употребляют куги (мясо) совсем немного. Рис, овощи, травки, морепродукты и, конечно же, рыба — вот основные компоненты всех блюд. Живя на острове и питаясь в рыбацкой семье, не есть оные было невозможно. Обладая экстремальной остротой, корейская кухня не покорила мир наряду с китайской и японской, полагаю, именно из-за этого своего свойства. Но мне она была очень по душе.

После работы у нас всегда была длительная и крайне объемная трапеза. Пока я принимал душ, Тэо накрывал поляну и, дождавшись меня, начинал вечеринку. Часто это была единственная радость среди трудовых будней.

Вопреки расхожему мнению, корейцы не уплетают собак на завтрак, обед и ужин. Многие из них вообще никогда не пробовали этот продукт. На мой вопрос, любит ли он собачье мясо, Тэо ответил, что так же, как и любое другое. Как оказалось, в пищу употребляют не всех, а собак специальных кормовых пород, и стоит это очень недешево.

В отличие от местных, на китайских рынках мы неоднократно видели освежеванные собачьи туши, однако ярлык «собакоеды» почему-то плотно приклеился именно к корейцам.

Корейцы очень много пьют! Считаные вечера капитан и Тэо не накидывали по бутылочке-другой соджу. Поначалу я думал, что у ребят серьезные проблемы с алкоголем, пока не узнал, что это характерно для всех. Соджу — это корейская водка, возведенная в ранг одной из достопримечательностей. Крепость напитка может разниться, но наиболее популярный вариант 18%. Наряду с остальными продуктами наш холодильник хозяева всегда заполняли и соджу.

— Тоже мне достопримечательность. По вкусу обычная водка, только водой разбодяженная наполовину. Гадость, — вынес свой вердикт о напитке Санек.

Эти два месяца, проведенные на острове, стали самыми долгими из всего путешествия. Как часто, отупленно лежа на полу, хотелось схватить скучающий в углу рюкзак и отправиться в путь. И дело было не только в тяжелой работе. Подхваченная от соприкосновения с новыми людьми и придорожной пылью бацилла спрогрессировала в серьезный недуг. Сейчас я очень смутно представляю, что буду делать со своей «свободонедостаточностью» по возвращении.

Капитан честно рассчитал меня и заплатил бонус за хорошую работу. По итогу получилось 3,8 миллиона вон за два месяца плюс бонус в размере 500 тысяч (в сумме чуть больше $4 тысяч).

— Эугоро, оставайся. Сети снимем, работа будет проще. Буду платить как корейцу, — предлагал капитан в последний вечер. По прошествии двух месяцев я уже вполне понимал несложные речевые обороты на корейском.

Поблагодарив саджана, я объяснил, что меня зовет дорога. Но я бы не остался и при других вводных. Эта работа шла в полный разрез с моими убеждениями. Я долго учился прислушиваться к себе, и сейчас все мое нутро восставало против причастности к этому действу. Наверное, я никогда не забуду случай, произошедший в один из последних дней. Выбрав одну сеть, мы стояли на якоре, ожидая более массового хода мёльчи. Вместе с анчоусом в сети был мертвый дельфин, который задохнулся, не найдя выхода. Каждый человек так или иначе всегда находит оправдание любому, даже самому варварскому своему занятию. Разница только в изощренности оправданий. Моими были — спасение осьминогов. Пока им не размозжили головы о палубу и не сделали поперечный разрез, я старался незаметно выбросить их за борт. Капитан покрикивал, уличая меня во вредительстве, Тэо смеялся. И именно в тот момент, когда на меня с полной ясностью обрушилось осознание смехотворности моих отмазок, на середину палубы, тщетно пытаясь спастись, выполз большой осьминог. Это было чертовски странно, это было — мистически. Сеть выгружалась на моих глазах, и в ней точно его не было. Отпуская осьминога, я расценил это как знак. Наверное, море дает мне еще один шанс, шанс быть человеком.

Сашу рассчитали так же, но обещанный бонус жадный саджан не заплатил. Это было обидно вдвойне, так как товарища постоянно просили потерпеть, обещая большую премию за переработку. В отличие от моего капитана, начальник Саши ни разу не нанял дополнительных работников. Видели бы вы выражение лица друга, когда на прощание ему предложили вернуться на следующий сезон. К чести нашего агента, нужно сказать, что она до последнего пыталась выбить премию Саше.

В последние дни я сам помог устроиться двум ребятам из России на морскую капусту. Читая их сбивчивые вопросы в «ВК», я вспомнил нас с Саньком двухмесячной давности. Мы также совершенно не знали, что делать и куда ехать. Тогда бы нам очень помог такой Эугоро. Выходит, я тоже агент, только бесплатный.

Мы ехали в Сеул, наслаждаясь спокойствием. Товарищ купил бутыль вискаря, вкус которого многократно усиливало отсутствие пали-палли. Мы хотели, чтобы автобус ехал как можно медленнее, мы смаковали свободу.

Возвращение в Сеул

На кровно заработанные мы сняли хостел в Сеуле и отправились смотреть столицу страны утренней свежести. Именно так часто называют свою родину сами корейцы.

Предрождественский Сеул был великолепен! Современная и, главное, очень вкусовая архитектура была настоящей усладой для глаз бывших архитекторов. Одетые не по погоде легко, мы два дня сменяли шумные проспекты на тихие улочки. Мысль о жарком Вьетнаме согревала нас, делая пребывание комфортнее. Из перечня городов, которые мы проехали, с точки зрения архитектуры Сеул однозначно лучший.

Из Сеула Сашка решил отправить приветик на родину в виде коробки анчоуса, добытого им кровью и потом. Сюрприз удался! Мама товарища, мягко говоря, была удивлена, забирая непонятную коробку в отделении волковысской почты.

Читайте также:

• Кругосветка 17/18: двое парней бросили хорошую работу, взяли по $600 и отправились за приключениями
• Кругосветка 17/18. Минск — Алтай: дневники Саши и Егора о первых неделях приключений. История №2
• Кругосветка 17/18. Иркутск — Байкал. «Спите спокойно и медведей не бойтесь — в этом году ягоды много». История №3
• Кругосветка 17/18. Монголия. Ад для вегетарианцев и гостеприимство с кумысом. История №4
• Кругосветка 17/18. Китай. «Так на шанхайской набережной встретились русские танцовщицы и белорусские бомжи». История №5

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!