День 1-й

Сонный приграничный городок: столбы пыли, чумазые дети, коровы и лошади на главной улице. Жарко и сюрреалистично. Мы вяло ищем центр мобильной связи, до конца неуверенные, есть ли тут вообще интернет.

«Where are you from?» — раздалось словно из параллельной вселенной. От неожиданности я пробормотал бессвязную ахинею, вместо отскакивающей от зубов заготовочки. Распахнув двери Land Rover, нас приглашают садиться. Парень, прекрасно владеющий английским, с супругой и дочкой едут на городской праздник.

Мои рыжие усы погрузились в кумыс куда быстрее, чем сообразил мозг.

«Черт, это по ходу не молоко и, возможно, что-то алкогольное», — пронеслось в голове после третьего глотка. Длившаяся годами абсолютная трезвость формально закончилась. Закончилась не на свадьбе дружбана, не на диком юбилее главного бухгалтера, а в придорожном кафе богом забытого монгольского городка. Имея крепость чуть больше кефирной, кумыс не оказался редкостной дрянью, коей я его представлял. Вполне себе освежающий напиток, немного, правда, специфический. Быстрее лопнешь, чем захмелеешь.

Вежливо отказавшись от предложенного ночлега, мы устроились на берегу живописной равнинной речки. Гречка, чаек, теплый и спокойный вечер.

— Лови шмотки! Если палатку не перенесем, ее сломает! — орет Саша, силясь перекричать стихию. Вероломно и без объявления ураганный ветер с дождем налетели из ниоткуда. За каких-нибудь 15 минут спокойный пейзаж приобрел характер апокалиптического. Десятки молний одновременно, ливень, свирепый вой ветра. Половину ночи, не смыкая глаз, мы держали гнувшиеся к земле дуги палатки. От такого приветствия было жутковато.

День 2-й, город Дархан

Это была схватка не на жизнь, испарина покрывала лоб. В сотый раз на трешовой смеси из русского и английского мы объясняли, что нам нужно. Женщина, «подключатель симок», пребывала в смятении. Единственный в стране мобильный оператор mobicom не изобиловал тарифами. Нам же был нужен только интернет. Достигший апогея накал разрядила случайная девушка, немного понимающая английский. Сообщение данных паспорта и прописки, дичайшая транслитерация на монгольский проходили по телефону в главный офис. В конце мы бы не удивились запросу карт прививок и мазков. Подключение симок в Монголии — серьезный квест сродни оформлению машины.

Город Эрдэнэт

Мы просто шли по городу, когда парень на ломаном русском предложил подвезти. Через пару минут знакомства последовало ошеломительное предложение: «Закончу дела, а потом водка, пиво, отдыхать. Сегодня вы гости, завтра отвезу куда нужно!» Мы бы не отказались, прозвучи это менее безапелляционно.

Эрдэн — хозяин небольшой сети продуктовых магазинов в городе. В сентябре парень отправится продолжать учебу в парижском университете и на время оставит дела тестю. Под гремучий плей-лист из монгольского рэпа, «Любэ» и Селин Дион мы лихо колесили по торговым точкам. Взведенные, словно курки карабина, мы при первом же сигнале готовы были окунуться в омут монгольского кутежа.

Юрта, мы почетные гости. Издавая короткие «буль», специальный черпак на палке водружался в кожаный бурдюк. Пенящийся напиток многократно извлекался на свет. Чаша с кумысом переходила по кругу, от нас к хозяевам. Огни печки отражались на внушительной бутыли местной водки. «Бедный Сашка, ему отдуваться за обоих», — мелькнуло тогда у меня. Однако смелый взор товарища не выражал страха или смятения. Словно принимая вызов, дружище спокойно взирал на оппонентов.

«Вечеринка» была на ферме двоюродного брата Эрдэна. Ферма — комплекс из двух юрт и загона для скота. Традиционное монгольское жилище мало изменилось в XXI веке. Современность лишь робко обозначилась на нем в виде дополнения из солнечной батареи и спутниковой антенны. Обязательным атрибутом, завершающим образ 90% монгольских подворий, является китайский грузовичок, служащий для перевоза скарба на новую стоянку. Семья Эрдэна из поколения в поколение занимается разведением лошадей.

Под громкие тосты за дружбу народов и мультикультурализм как основу мироустройства юрта незаметно наполнялась домашними. Закончив дела, семья собиралась у очага. Хозяин с женой, бабушка, сестра хозяйки, пятеро детей — все с любопытством и радостью смотрели на необычных гостей. К окончанию вечеринки Санек уже почти понимал монгольский и, думаю, вполне мог бы оседлать скакуна. К моей легкой досаде, ночевать в юрте нас не оставили. Под ревущего в колонках Расторгуева Эрдэн повез нас в свой городской дом, где нам еще предстояло познакомиться с его женой и детьми.

День 3—4-й, дорога на Хубсугул

Первое место, куда лежал наш путь, было культовое озеро Хубсугул, что на севере страны. Хубсугул — жемчужина Монголии и край шаманизма. К поселку Хатгал, расположенному на южном берегу озера, идет прекрасная асфальтированная дорога с приличным трафиком по местным меркам.

Еще недавно я и представить не мог, что существует автостоп лучше кавказского! Теперь смело утверждаю, что бывает, и это — монгольский! Рассматривая иностранца как инопланетянина, добродушные монголы норовят помочь и обязательно чем-либо угостить. Часто останавливались даже под завязку набитые машины. Тесно сидящие детишки и бабули утрамбовывались еще плотнее, чтобы вместить путешественников.

Я почувствовал недомогание километрах в пятидесяти от города Мурэн. Жестокое отравление с высокой температурой делало передвижение невыносимым. Все осложнялось невозможностью упасть и отлежаться. Был вечер, надвигалась буря, оставаться было нельзя. Во что бы то ни стало нужно было сваливать подальше от открытого места. Сжав зубы, мы на волевых побрели под начинающимся ливнем. Словно в бреду, я помню, как остановилась женщина. Дальше все происходило в тумане: юрта, чай, меня укладывают на одеяла и укрывают, в трубе завывает ветер, сильно колотит. Анализируя о том, что меня подкосило, мы остановились на единственном, что не ел Саша, — сухофруктах.

День 5-й, поселок Хатгал

Из-за испортившейся погоды и моего неважного состояния мы решили остановиться на сутки в хостеле в Хатгале. Хостелом оказалась одна из юрт, разбросанных в поселке. Стоимость жилища — 30 тыс. тугриков (примерно $12,5) в сутки. Довольно бюджетно, если учесть, что это цена за всю юрту. Будь нас большая компания, все обошлось бы в копейки.

Принеся вязанку дров и растопив печку, девочка-работница тихо удалилась, на прощание еще раз объяснив маршрут к уборной. Вот она, экзотика: без «ол инклюзив», Wi-Fi, бархатных полотенец и мини-тюбиков с шампунем. Ежась от удовольствия, мы смаковали каждую минуту. Зарывшись лицом в подушку, я готов был слагать оды накрахмаленному хрусту наволочки. Многие даже не догадываются, какую неподдельную радость могут доставлять простые вещи.

День 6—7-й, озеро Хубсугул

На следующий день мы махнули тридцатикилометровый пеший бросок к безлюдному и таинственному месту на озере. Мыс с расположенной на нем скалой словно являлись иллюстрацией к труду по этнографии. Черепа животных, ступы, чашки, бусы, цветные ленты — все свидетельствовало о нежелательности нашего присутствия там.

День 8—9-й, дичь

Просидев в ожидании попутки около часа, мы вскочили, видя, что долгожданная машина едет по колее в двухстах метрах от нас. Через минут сорок все повторяется, только новый пикап гремит подвеской уже рядом с прежним местом. Где проедет следующий — неведомо никому. Многочисленные колеи, отдаляясь и приближаясь друг к другу, совокупно и именуются дорогой, которая часто имеет достаточно условный характер. Существует афоризм, как нельзя более точно отражающий состояние местных автобанов: «В Монголии нет дорог, есть только направления».

После севера страны наш маршрут пролегал по центральной части. Решив, что добираться в столицу по нормальной дороге будет скучно, мы с оптимизмом побрели в дичь. Даже теперь я не знаю, насколько разумным решением это было.

Громадная степь ошеломляла и прибивала масштабом. Порой, забравшись на холм, мне хотелось восторженно выть, подобно дикой собаке, почувствовавшей ветер в сбитой шерсти.

Подпрыгивая на ухабах, мы изо всех сил держались за борта, сменяя локально передвигающиеся грузовички. Взбираясь в очередной, никогда не знаешь, на сколько ты продвинешься в нужном направлении и продвинешься ли вообще.

Горнодобывающий поселок, словно призрак, возник из ниоткуда. На моей карте и в помине не было ничего подобного. Приложение maps.me многократно выручало нас в путешествии, однако в Монголии своя атмосфера. Оно-то и понятно, как можно зафиксировать дороги, ежегодно меняющие расположение. С большим трудом найдя указатель на Улан-Батор, мы тормознули попутку. Спустя 10 километров, чуть не взвыв от досады, мы поняли, что едем совершенно не туда. Ругаясь от усталости друг с другом, мы понуро поплелись на прежнее место.

— Пацаны, говорите лучше по-русски, а то английский у вас не айс, — сказал парень, опуская стекло в Mercedes ML. — Вы че тут стоите на ночь глядя? В Улан-Батор по этой дороге уже лет десять никто не ездит. Я как раз в столицу, только за вещами в поселок заеду. Прыгайте!

Нам хотелось смеяться и плакать, а еще обнять свалившегося с неба монгола. По дороге парень много рассказывал: про бурную студенческую жизнь, про смешной популизм местного президента, про монгольских девушек, про народные чаяния и надежды. Мы были из разных вселенных, но на одной волне. Пьянящая молодость и страстное желание жить порождали десятки точек соприкосновения.

День 10-й, Улан-Батор

Не имея обыкновения выполнять глупые обряды туристов, мы все же решили посетить громадный монумент Чингисхану. Поэтому первый раз просто проехали Улан-Батор с запада на восток. Марка автобуса №1, курсирующего через весь город, оказалась до боли знакомой.

Каждая страна, в зависимости от степени развития, находит свои скрепы, настойчиво предлагая гражданам ими гордиться. У кого-то это «билль о правах», у кого-то — «деды воевали», у монголов идея фикс — это Чингисхан. Грозный воитель взирает здесь отовсюду: с плакатов, денег, водочных этикеток, пачек с пельменями. Вполне закономерно, что размеры монумента сопоставимы с возлагаемыми задачами. Сам комплекс находится километрах в пятидесяти от столицы и, наверное, имеет транспортное сообщение с ней. Но хороший монгольский автостоп так и не дал нам это проверить.

День 11—13-й, пустыня Гоби

— Вот скажи честно, когда еще будет шанс увидеть пустыню Гоби? Плюс для ролика кое-что доснимем, — говорит Санек, подбивая на новую авантюру. Странно, обычно в роли баламута я.

Наш путь лежал на самый юг, к городу Даланзадгад, расположенному на краю пустыни, в шестистах километрах от столицы. В глазах опять замелькала степь, табуны, придорожные кафешки с национальной едой.

Если бы по дантовской классификации существовал отдельный ад для вегетарианцев, то, вероятно, это было бы ПМЖ в Монголии. Трудно представить более неподходящую страну для людей, избравших этот непростой путь. Монгольская кухня целиком и полностью состоит из мясных блюд, которые словно соревнуются в жирности друг с другом. Если в меню и фигурирует овощной суп, не обольщайтесь. Просто в силу наличия в нем овощей мяса влезло чуть меньше. Мне было непросто, особенно вне столицы. Санек на полтора доллара набирал целый поднос еды, смеясь над моим 3-в-1 и пресной булкой.

Но если быть откровенным, местная кухня приятелю не зашла тоже. Даже для традиционно питающегося товарища еда была слишком жирной, а мясо жестким. Нужно, видимо, хорошо адаптироваться, чтобы с лихвой уплетать лошадей и баранов.

Город Даланзадгад

Мы шли по городу, расположенному в одном из самых климатически неподходящих мест для жизни. Сильные ветра, вездесущая пыль, зной летом и необычайный холод зимой. Только скрип песка на зубах явственно свидетельствовал, что мы не на фестивале декораций к хоррор-жанру.

Посещение Гоби — одна из главных туристических заманух Монголии. Реклама джиповых туров повсюду. Ценник на такие развлечения заточен в основном на состоятельных европейских бюргеров. Мы проникли в пустыню, насколько это позволял автостопный формат, но до барханов с рекламных буклетов не добрались. Это опасно из-за полного отсутствия трафика.

День 14—15-й, Улан-Батор, хостел

Основательно прошерстив booking.com на предмет самых дешевых хостелов, через два дня мы вернулись в столицу. Дешевле $8 в сутки мы не нашли, поэтому пришлось соглашаться. Хостел в самом центре с приветливым персоналом мало отличался от подобных где-либо еще. Постояльцев было много: французы, англичане, испанцы. Европейцы путешествуют много, видимо, теперь у них в трендах экзотика. Взобравшись на кровати, мы выжимали все из местного Wi-Fi. Первое — это загрузки приложений для обхода блокировки Google. Нас предупредили, что в Китае интернет закрытый.

Улан-Батор, как и все в Монголии, представлял собой гремучий сплав из контрастирующих и несочетаемых элементов. Страна находится на переломном и удивительном для своей истории этапе: между стремительно отмирающим прошлым и бесцеремонно наступающим будущим. Юрта на фоне строящейся многоэтажки — наиболее точная зарисовка этого времени. Дикий контраст во всем, от одежды до пищи, от архитектуры до музыки, словно часть национальной идеи.

В Улан-Баторе проживает 1,4 млн человек — это больше половины населения страны. По причине резко континентального климата город является самой холодной столицей в мире. Температуры января часто опускаются ниже тридцатиградусной отметки.

Желая полнее ощутить пульсацию жизни столицы, я отправился подальше от причесанного центра. Никогда не сформируешь представление о месте, шатаясь по путеводителю: от кафе с традиционной кухней к очередной достопримечательности. В стороне все неприкрыто, честно, по-настоящему.

Тротуар закончился спустя четыре квартала от главного проспекта. Большое количество заправок, автосервисов и шиномонтажек свидетельствовало о немалом проценте автомобилей на душу населения. У монгола может быть плохой покосившийся дом или не быть оного вообще, но наличие автомобиля обязательно. Причина все та же — устоявшаяся веками кочевая ментальность. Наверное, каждая четвертая машина в городе — это праворульная Toyota Prius. Как-то один водитель поделился местной шуткой, презрительно обгоняя японский хетчбэк на трассе: «Овец сдал — „Приус“ поднял».

Частный сектор представлял собой не самую привлекательную картину. Лабиринты грязных улочек с небольшими подворьями устилали подножие холмов, между которыми раскинулся город. После степных привольных картин, юрты, обнесенные ржавым забором, выглядели несуразно. Так же как и авто, припаркованные рядом.

Но несмотря на обилие черняги, увиденной вне главной улицы, язык бы не повернулся назвать Улан-Батор дырой. Великие носители западной культуры, мы почему-то решили, что по умолчанию являемся таковыми. Я видел пытливые глаза монгольской молодежи. Ребята с радостью хватались за редкую возможность поговорить на английском. Для них мы гости из другого мира. Впервые за путешествие мне было безумно стыдно за свое невежество. Что я им мог поведать о Европе — то, как ел грибы в Амстердаме?

На следующий день мы отправились на местный рынок. Кроссовки, верой и правдой служившие все это время, закончились.

Монгольская манера торговать — это песня! Никаких попыток втюхать. Продавец деликатно подходит, только когда ты взглядом его приглашаешь. Торговаться у монголов не принято, поэтому цена, сказанная изначально, скорее всего, будет окончательной. Новые кроссы «типа Columbia» стали нам в 40 000 тугриков. Жаль, что старые малость не дожили до Китая.

Мы покидали Улан-Батор 16 августа. Под рев техники и скрежет арматуры монгольский мегаполис в муках сбрасывал старую шкуру.

День 16-й, Замын-Уудэ, монгольско-китайская граница

Фортануло, мы словили тачку сразу до Китая. Безмятежно растянувшись в бусике, мы спали, ели, читали. Однако в приграничном городке началась какая-то непонятная кутерьма. Монгольский ребус помог разгадать паренек, чудом оказавшийся рядом. На хорошем английском братишка объяснил, что граница работает с девяти до пяти и мы вряд ли сегодня успеем. Еще парень поведал, что прайс на пересечение разнится в зависимости от времени суток. Утром 24 000, после обеда 7000 местной валюты. Так, благодаря случайно подвернувшемуся человеку, нам удалось прилично сэкономить.

День 17-й, погранпереезд

Обед, очередь из сотни УАЗов нервно рычит на холостых. Договорившись, мы сели в один из них. Помимо нас в кабине еще китаец. Все на табуретках, кресло только у водителя. За последние метров двести начинается жуткая вакханалия. Ответ на вопрос, почему в колонне только УАЗы, приходит быстро и наглядно. Пытаясь втиснуться и занять место, машины с грохотом врезаются друг в друга, сминая крылья и отрывая бамперы. Все спешат за товаром в приграничный китайский город. Времени затариться и вернуться у них в обрез.

Красные флаги вкупе с серьезными лицами таможенников бодрили и настораживали. Но все прошло гладко, визы, сделанные в Минске, удовлетворили всех.

Прощай, Монголия. В этой или другой жизни я еще обязательно промчу по твоим необъятным просторам. Мы будем иными, однако узы, успевшие нас породнить, прочнее времени и переменчивой человеческой природы. «Поезжайте в Монголию, там вся сила!»

Мы в Китае!

— Го стопить хунвэйбинов, — предлагаю Саньку.

— Да хоть десептиконов! Хотя не, у тех курить не стрельнешь, — смеется бродяга, затягиваясь пока еще монгольской сигаретой.

Читайте также:

• Кругосветка 17/18: двое парней бросили хорошую работу, взяли по $600 и отправились за приключениями
• Кругосветка 17/18. Минск — Алтай: дневники Саши и Егора о первых неделях приключений. История №2
• Кругосветка 17/18. Иркутск — Байкал. «Спите спокойно и медведей не бойтесь — в этом году ягоды много». История №3