33 485
19 мая 2017 в 15:30
Источник: Полина Шумицкая. Фото: Александр Ружечка. Иллюстрация: Олег Гирель

«Любой белорус может найти в себе шляхетскую кровь. Нужно только хорошенько искать». Разговор о корнях, которые мы позабыли

Источник: Полина Шумицкая. Фото: Александр Ружечка. Иллюстрация: Олег Гирель

Вместе с развалом Союза у белорусов исчезла необходимость гордиться пролетарским прошлым. То, что долго было спрятано и считалось опасным — буржуазное или, хуже того, дворянское происхождение, вновь стало престижным и ценным. Сегодня уважительное отношение к своим корням, неважно, был ли это род земледельцев или знатных магнатов, определяет только сам человек, а не государство или партия. Все больше белорусов приходят в Национальный исторический архив с одним-единственным вопросом: кто были мои предки? В пятничном «Неформате» Onliner.by поговорил с талантливым историком и архивистом Евгением Глинским о белорусской шляхте, которая «мела гонар», княжеской крови в наших жилах и реальном генеалогическом «расследовании», которое выглядит почти как детектив.

Кто это?

Евгений Глинский — ведущий научный сотрудник Национального исторического архива Беларуси. Магистр исторических наук, стипендиат специального фонда президента Беларуси по поддержке одаренной молодежи. Владеет латинским и польским языками. Изучил свой род по отцовской линии до четырнадцатого колена. Знает, что княжеских кровей в нем нет, и гордится предками, работавшими на земле. Считает, что история — увлекательнейшая наука, поскольку полна таких сюжетов, которым бы позавидовали великие романисты.

Со временем шляхта беднела. Оставался только «гонар»

— Верно ли говорить, что 99% белорусов — это потомки крепостных крестьян?

— Это, мягко говоря, преувеличение. Естественно, никто не вел точных подсчетов, сколько крестьянской и дворянской крови намешано в каждом человеке, но ваша цифра не соответствует действительности. Прежде всего потому, что Беларусь, которая в XVI—XVIII веках входила в состав Речи Посполитой, была одной из самых больших в Европе территорий по численности дворянского сословия. У нас оно называлось «шляхта», и к нему относилось около 7—8% населения. Понятное дело, дворяне были самые разные, в том числе и графы, князья, богатейшие магнаты. Конечно, наивно считать, что сейчас в Беларуси проживают прямые потомки князей и магнатов. Все события ХХ века — многочисленные революции, войны и т. д. — привели к тому, что эти люди обосновались в Европе и Америке. Например, знаменитый род князей Друцких-Любецких. Их потомки проживают в Польше, США и Франции. В Беларуси не осталось ни одного. Или, допустим, Радзивиллы. Княжеский внук Константин Радзивилл сделал карьеру в современной Польше сначала как врач, а с 2015 года — министр здравоохранения.

Были в нашей истории князья, которые со временем, еще в XVI—XVII веке, очень сильно обеднели. Их потомки в XX веке могли работать в колхозах или на заводах (и сейчас могут) и понятия при этом не иметь, что в XVI веке их предок писался князем. Наверное, они бы очень сильно удивились. Например, были такие князья — Лиходиевские. Они жили на территории современной Минской области. В конце концов они не смогли подтвердить свой титул, потому что какой ты князь, если у тебя даже крепостных нет? Сейчас в Беларуси встречается такая фамилия. Вероятно, она принадлежит потомкам тех князей. Мы с вами можем выйти на улицу, а нам навстречу — Анастасия Лиходиевская или Максим Лиходиевский, и в них буквально течет княжеская кровь (смеется. — Прим. Onliner.by).

Но, кроме князей, на территории Беларуси было и множество мелкой шляхты, которая мало чем отличалась от крестьян, разве что несла военную службу и имела гербы. Постепенно эти люди стали заниматься земледелием, и со временем никаких отличий от крепостных не осталось, кроме «гонара». Всем нам знакомо это исконно белорусское слово. Обедневшие дворяне всегда помнили о своем «шляхетском гоноре» и происхождении. Кроме того, были определенные деревни — околицы, или застенки, где проживала только шляхта. Они и сейчас сохранились, особенно на Пинщине.

В XIX веке, когда Российская империя производила «разбор шляхты», то есть пыталась лишить кого-то дворянского звания, «збяднелыя шляхцюкi» за это звание отчаянно сражались, на протяжении многих десятилетий подавали документы. Как мне кажется, буквально любой житель Беларуси может найти в себе шляхетскую, дворянскую кровь. Возможно, не по прямой линии, но прабабка или прадед уж точно могли «мець гонар». Конечно, тут надо копаться и искать, ведь в XX веке сословные перегородки исчезли, в советское время люди часто свое происхождение скрывали.

— Из школьных учебников истории складывается ощущение, что белорусская шляхта все время была бедной и несчастной, а графов и князей на нашей земле будто и не существовало вовсе…

— Нет, они существовали. Но почему в XIX веке появился этот «разбор шляхты»? Когда наши земли вошли в состав Российской империи после трех разделов Речи Посполитой, Российская империя как раз столкнулась с тем, что тут реально было очень много шляхты, в том числе бедного дворянства, которое зависело от больших домов — Радзивиллов, Сангушек, Любомирских и т. д. Властям нужно было привести это к подобию российских реалий, где дворянства всегда было гораздо меньше.

Плюс российская администрация считала, что именно мелкие дворяне, мелкая шляхта — главные ее противники. Им, мол, терять нечего, поэтому они принимают участие в восстаниях, нелояльны к властям. На самом деле это были расхожие стереотипы — и только.

Как раз в восстаниях в первую очередь принимали участие крупные помещики, которые сражались за восстановление Речи Посполитой. Но в умах российских чиновников было такое мнение, что бедная шляхта — это рассадник зла: они нелояльны, склонны к уголовным преступлениям. Это все пустые стереотипы. Понятно, что среди любого сословия есть те, кто склонен к уголовным преступлениям.

Так или иначе, «разбор шляхты» проводился, и он усилился после восстания 1830—1831 годов. Очень многие люди тогда были переведены в крестьянское и мещанское сословие. Они утратили свои привилегии, прежде всего привилегию финансовую — избавление от подушного налога. Ведь в чем было преимущество дворян? Они не платили налог. И их не могли забрать в рекрутскую повинность — многолетнюю воинскую службу. Это было очень важно для людей, поэтому они держались за свой статус не только из-за престижа, не потому, что хотели быть шляхтой, а с крестьянами не желали иметь дел. Хотя и такой мотив тоже имел место. Многие бывшие шляхтичи не хотели записываться в податные сословия, потому что стыдились, даже если они были такие же бедные, как и крестьяне, и буквально так же вспахивали поле. Вот дом крестьянина, вот — шляхтича, они одинаковые, ничем не отличаются, шляхтич даже может быть беднее, чем крестьянин, но этот «гонар» существовал всегда и дожил до революции.

Естественно, богатейшие дворяне — паны, помещики — прошли «разбор шляхты» довольно спокойно. Предъявили документы — их утвердили. Некоторые даже не спешили: пропускали все сроки подачи. Тем не менее, их утверждали. Поскольку, понятное дело, они были помещики, богатые люди, могли пролоббировать свои интересы, чуть ли не до Петербурга дойти.

Правда, бывали и анекдотичные случаи. Например, на наших территориях были такие роды — Рокицкие и Шемеши. Это были в свое время очень крупные магнаты. Рокицкие владели Брагинским графством. Сейчас это Чернобыльская зона, а когда-то был цветущий край. Графами они никогда не были и не писались, но, почувствовав вкус успеха (в XIX веке выслужились до очень важных людей), стали именовать себя «графами Рокицкими на Брагине и Лоеве». А проблема была в том, что в Российской империи существовала отдельная процедура для подтверждения титула. Без документов их готовы были утвердить просто как дворян, но они запротивились, и их так и не утвердили. Хоть они были крупнейшими, богатейшими помещиками, так и остались не утвержденными в дворянстве, пока род не вымер.

Еще более грустная история была с Шемешами, которые владели большими имениями на теперешней Борисовщине. Они тоже хотели быть графами, хотя таковыми не являлись. Их готовы были утвердить только как обычную шляхту. Проблема заключалась в том, что один из Шемешей поучаствовал в восстании Кастуся Калиновского в 1863 году. Его даже сослали, но он вернулся и должен был доказывать дворянство вновь. После восстания правила усложнили: помещик был обязан прописаться как крестьянин в той волости, которая ему принадлежала. То есть если он хотел дворянства, то должен был стать таким же крестьянином, как его бывшие крепостные. Они бы выписывали помещику Шемишу свидетельства, мол, хорошо себя ведет, не нарушает закон. Его бывшие крепостные должны были решать его судьбу. Это было бы иронично. Но Шемеш вскорости умер, и необходимость что-либо доказывать исчезла.

— Шляхта и дворянство — это одно и то же?

— В общем да. Хотя «дворянство» — это слово, которое пришло из российской традиции. У нас же использовалось понятие «шляхта» с XV и вплоть до XIX века. Оно означало дворянство в целом. Но российские власти ввели интересную градацию: крупнейших помещиков они стали называть дворянами, а мелких и обедневших — шляхтой. Постепенно слово утратило свое престижное наполнение, и только в 90-е годы XX века, когда интерес ко всему этому начал возрождаться, стал легальным (понятное дело, в СССР было опасно афишировать свое непролетарское происхождение), любопытство потомков стало возрастать, появилось даже «Згуртаванне беларускай шляхты». Многие люди начали искать свои шляхетские корни, порой придумывая какие-то легенды.

И все же не каждая фамилия, которая звучит как шляхетская, на самом деле имеет благородное происхождение. Например, я — Глинский. Были ведь в истории знаменитые князья Глинские, предводители восстаний, которые убегали в Москву. Но я к ним отношения не имею. Мои предки были крепостными крестьянами Радзивиллов, жили возле Узды. Наша фамилия проходит по инвентарям с XVII века. Так что тут нужно быть осторожными. Красивая фамилия — а в действительности это были обычные крестьяне, ничем не выделявшиеся среди соотечественников. Мало того, в этом имении были крепостные не только Глинские, но и Огинские — однофамильцы знаменитейшего рода. Почему их так назвали, понятия не имею. Знаю только, что никаких княжеских кровей во мне нет, и я этим очень горжусь! Не стоит думать, что если ваши предки были крестьяне, мещане, цыгане или евреи — это чем-то плохо. Наоборот, прекрасно. Крестьяне и мещане работали на земле, обеспечивали благо государства. Если ваши предки — не шляхта, ничего страшного в этом нет. Все профессии важны, все профессии нужны. Наоборот, нужно искать корни, не надеясь, что у вас в роду были выдающиеся люди. Все люди были по-своему выдающимися. Если они жили и работали — это уже достижение, ничем не хуже дворянского титула.

Хотите найти предков с XI века? Бесполезно

— До какого колена вы знаете свой род?

— По отцовской линии я знаю своих предков от середины XVII века, это четырнадцатое колено. На самом деле, мне очень повезло. Поскольку наша территория — это не Франция и не Германия, где со Средневековья велись чуть ли не погодовые записи, очень хорошо, если вы найдете своих предков с конца XVIII века. Если работники архива обнаружат, что было с вашим родом 200 лет назад, вы должны радоваться! А не то что «я хочу найти предков с XI века!» — вам их никто не найдет. Даже с XVI века это практически невозможно. С конца XVIII века — реалистичнее, ведь тогда пошли переписи населения, так называемые ревизские сказки. Но по некоторым территориям есть и более ранние данные. Например, по землям Радзивиллов.

— Это потому что они были внимательными хозяевами и вели опись своих крестьян?

— Абсолютно верно. Они постоянно составляли инвентари — описи имущества. А крестьяне тоже были, как бы сейчас это дико ни звучало, частью имущества, причем очень важной. Владения Радзивиллов — это практически вся Минская область, часть Гомельской и Гродненской областей, фактически треть территории Беларуси. И все эти старинные инвентари сохранились. Частично — у нас, а большинство — в Польше. Но еще во времена СССР в Беларусь прислали из Польши копии этих документов, они лежат в нашем архиве.

Расскажу историю своих поисков. Мой отец родился в Столбцовском районе, в деревне Литва — это около Налибокской пущи. В его родной деревне была только одна семья Глинских и никаких родственников. Очевидно, они были пришлые — так рассудил я. К сожалению, мой дед, бабушка и отец уже умерли, когда я начал поиски предков. Никто не знал, откуда Глинские появились в этой деревне. Я начал расспрашивать других родственников. Мне очень помогла тетя: она обратилась в загс, там нашли какие-то сведения, хоть и запутанные: то Глинские жили в одной деревне, то в другой. Судя по всему, они были батраками, переходили из села в село, были очень бедными и искали, где бы пожить.

Единственное, что мне удалось установить точно, — моего прадеда звали Ян Игнатьевич Глинский, он появился на свет примерно в 1896 году и не был католиком, что отличало его от остальных жителей. Где он родился, откуда взялся — загадка. Проверил записи метрических книг ближайших костелов и церквей — никаких Глинских там и в помине не было. Я подумал: все, это тупик! Совершенно случайно коллега из архива делал запрос по метрическим книгам Узды и ближайших к ней деревень и наткнулся на мою фамилию: 20-летним человеком в 1920 году умер от тифа в тех краях Юлиан Игнатьевич Глинский. Ага, Игнатьевич, как и мой прадед! А вдруг это его брат? Стал искать в том районе и — оп! — в церковной книге нашел запись о рождении в 1896 году Яна Игнатьевича Глинского. Так абсолютно случайно за сто километров от того места, где родился мой отец, я нашел своего прадеда. Он действительно был очень беден, искал лучшей доли, так семья и оказалась в Столбцовском районе.

Дальше я стал смотреть уже предков Яна Глинского. И вижу, они записаны не крестьянами, а вольными людьми. Была такая малочисленная категория крестьян, которые не зависели от панов, а просто арендовали землю. И я решил: о, мои предки не были крепостными, возможно, они когда-то даже были шляхтой, просто очень обеднели! Я уже подумывал заказывать герб (смеется. — Прим. Onliner.by), но потом обнаружил, что в более ранних ревизских сказках они записаны как крестьяне. Получается, крепостные вдруг освободились еще до отмены крепостного права? Как это у них получилось? Я начал поднимать книги местных судов, и оказалось, что мои далекие предки судились с Домиником Радзивиллом за свободу. Так поступили все жители деревни Пырашево, в том числе и Глинские, в начале XIX века.

Надо знать, что XIX век был веком фальшивок. И в наших землях тоже было много тех, кто подделывал документы. И вот крестьяне из Пырашево купили у одного такого махинатора, Доминика Тельшевского, фальшивый привилей, то есть грамоту, по которой предыдущий князь будто бы пригласил их на правах вольных людей. Мол, не крепостные они, а вольные люди. И у них получилось!

Суд признал три семьи — Глинских, Адамовичей и Рудаковских — вольными людьми. Конечно, Доминик Радзивилл несколько удивился и хотел подать апелляцию. Но тут началась война 1812 года, князь поддержал французскую армию, поскольку сражался за свободу Речи Посполитой, и погиб на поле боя. Срок подачи апелляции прошел — и так мои предки стали свободными людьми за пятьдесят лет до отмены крепостного права.

Дальше я стал смотреть инвентари по этим территориям, благо они очень хорошо сохранились, и дошел до середины XVII века. Род Глинских шел по прямой линии, они жили буквально в одном доме, в одном хозяйстве. Дом шел под первым номером в инвентарных книгах деревни Пырашево. Все оставалось неизменным, и только мой прадед почему-то выехал в будущий Столбцовский район и осел в деревне Литва.

— Итак, что нужно сделать тем, кто желает повторить ваш успех и узнать свой род до четырнадцатого колена?

— Во-первых, опросить всех родственников. Собрать максимальное количество любых сведений: владели ли грамотой, были волостными старостами, служили на железной дороге или обучались в лицее. Очень важная информация — о вероисповедании, потому что сведения о рождении, смерти, браке католиков записывались в костельных метрических книгах, а православных — в церковных. Кто-то помнит, что ваша прабабка была из шляхты? Хорошо, тоже вариант. Данные о социальном положении помогут в генеалогическом расследовании.

Во-вторых, нужно для начала обратиться не в архив, как многие могут подумать, а в загс по месту жительства вашего деда. В загсах сейчас хранятся метрические книги за межвоенный период, а даже если их нет, то все равно найдется достаточно документов о рождении, смерти и браке. Там будут конкретные даты рождения, точные фамилии, имена, отчества. И только когда вы будете иметь сведения о своих предках, которые родились в начале XX века, то есть до революции 1917 года, — вам стоит обратиться в Национальный исторический архив. То есть если вы знаете, что ваш дед родился в 1939 году, к нам идти не стоит. Нужно выяснить, как звали прадеда, где и когда (хотя бы примерно) он родился, — с такой информацией вас ждут на улице Кропоткина.

Да, вы аристократ, вот ваш герб!

— Правда, что в современной Беларуси началось что-то вроде «генеалогического бума»?

— Действительно, поток людей, которые хотят узнать своих предков, постоянно растет. Даже российские министры и видные белорусские чиновники обращаются в архив. У нас есть целый отдел, который занимается генеалогическими запросами, и его сотрудники никогда не сидят без работы. Плюс вы сами можете написать заявление и самостоятельно искать своих предков в читальном зале архива. Но давайте начистоту, старинные документы не так просто читать и понимать. Почти все метрические книги велись до первой трети XIX века на польском и латинском языках. Да и вообще, нужно обладать специальным навыком, чтобы читать почерк девятнадцатого, а уж тем более восемнадцатого или семнадцатого века. Он очень сильно отличается от современного, и многие люди не готовы его читать. Не надо думать, что если вы только зайдете в архив, то через секунду документ о ваших предках свалится в руки. Нет. Это очень долгий и скрупулезный поиск. Поэтому лучше обратиться к профессионалам — в Национальный исторический архив. Да, услуги архива стоят определенных денег — в среднем 500—600 рублей, но это не такая уж огромная сумма.

— Знаю, есть ребята (они, правда, больше похожи на шарлатанов), которые в частном порядке готовы проверить любую фамилию на шляхетство и даже выдать сертификат о дворянском происхождении за определенную сумму…

— Да, есть всякие организации такого рода. У меня их деятельность ассоциируется с тем, как заряжать воду по телевизору. Вы им присылаете фамилию, например — «Юшкевич». Они говорят: да, была такая шляхта, вы аристократ, вот ваш герб! И действительно, были дворяне с такой фамилией. Но были и простые крестьяне Юшкевичи, и мещане, и, может быть, даже евреи (смеется. — Прим. Onliner.by). Есть фамилии, которые были распространены во всех сословиях. Особенно это касается производных от имен — Дорошкевичи, Петровские, Петровичи, Ивановские, Иванкевичи, Ивашкевичи и т. д.

То есть такие организации просто находят фамилию, похожую на вашу, и дают возможность потешить самолюбие. Настоящих поисков они не проводят. А люди и рады обманываться. Многим хотелось, чтобы их предки были дворянами, а то и князьями. Например, когда мы находим, что прадеды были дворянами, но мелкими, начинают обижаться: как так? Они же представляют себе аристократов как в русских романах: обязательно с родовым поместьем и крепостными и чтобы с Радзивиллами за ручку здоровались. А их дворянин был такой же крестьянин, только «гонар» у него был шляхетский. Я считаю, нужно гордиться любыми предками!

— Риторический вопрос. И все же: зачем знать имена и судьбы своих прапрадедов?

— Для многих это имеет символическое значение. Не все измеряется деньгами или вещами. В конце концов, история может быть занимательной. Это как я узнал о том, что мои предки судились с Радзивиллами. Для кого-то генеалогия— хобби, которое перерастает в увлечение. Многие изучают родословную из меркантильных соображений: ищут документы для карты поляка или еврейские корни для репатриации в Израиль. Кто-то вкладывает в семейную историю сакральный смысл: «Если я не буду знать имена предков, нарушится связь веков». Для некоторых это важная часть идентичности: если предки были шляхтой, нужно срочно сделать герб и заказать родословное древо. Да даже если не были дворянами, все равно генеалогическое древо рисуют. Это часть общего мировоззрения.

Я не вкладываю в генеалогию священный смысл, это просто моя работа. Архив издает серию «Гербоўнiк беларускай шляхты», где описываем родословную и мелких наших дворян, и богатых. Уже вышло четыре тома. Там готовые росписи, не нужно ничего искать. Вот мы с вами сидим в «Старом Менске», а «Гербоўнiк» можно купить в соседней «Белкниге». Вскоре выйдет том на букву «Д». Прочитаете в нем и про Феликса Дзержинского — да-да, он был из дворян, и про Игната Домейко. А кто-то найдет в томах «Гербоўнiка» своих предков — любые фамилии на «а», «б», «в», «г» и «д».

Понятно, что для меня генеалогия — это работа. Но я приветствую не только профессионалов, но и любителей! Это прекрасно, когда люди ищут информацию о своих предках, ведь тогда им неизбежно приходится знакомиться с историей Беларуси (смеется. — Прим. Onliner.by).

Читайте также:

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by