Кобрин. Площадь Матросова заливается ярким солнцем. На ее краю выделяется мощная двухэтажка из красивого сруба рыжего отлива. Там кафе, которое прижилось бы и в столице. Его хозяин производит примерно такое же впечатление, что и постройка: коренастый, спокойный, уверенный в себе. Это одно из трех его заведений в городе. Еще есть пиццерия, строится кафе с чеком пониже. Он крутится с детства, провел насыщенную бизнес-молодость в Минске на стыке СССР и РБ, чтобы потом начать все заново в родной деревне и стать успешным региональным бизнесменом.
Читать на OnlínerКогда решил открываться, сразу отказался от танцев. Хотя экономически было соблазнительно. Да и знакомые удивлялись: «Да что ты творишь?! Если негде танцевать, к тебе никто не придет!» Хозяин в ответ твердил: «Мы должны отдыхать культурно. И отдыхать всей семьей. Я буду культивировать это в Кобрине».
Жанра сытого и пьяного танца не было, но его ценители появлялись. Приходилось бороться, поднимать цены на алкоголь в ущерб собственному кошельку.
Новые порядки нравились далеко не всем. Периодически заплывали компании, которые считали себя местными «випами». Хамили, ругались, обещали спалить кафе. Хозяин — бывалый, не реагировал. А вот девочки-официантки плакали. Их обещали назавтра подкараулить за углом. Город маленький, угрозы реальные.
Сергей поразмыслил и решил гнуть свою линию: «Не бойтесь, я поддержу, обращайтесь в милицию». Девушки сходили в РОВД. В ответ разъяренные клиенты стали бычить: написали жалобу на кафе. Но никто своих заявлений не отозвал. В итоге люди поняли, что давить нет смысла. Пришли и все-таки попросили у персонала прощения.
Хозяин достаточно удовлетворился. Говорит, даже не помнит, чем закончилась история со стороны милиции.
Папа — пастух, мама — домохозяйка. Жили в Дивине. Это деревня в 30 километрах от Кобрина: 4000 жителей, 800 учеников в школе.
На село по распределению приехали двое тренеров по дзюдо. К одному почему-то потянулись все. Второй остался без учеников, несмотря на низкую деревенскую конкуренцию.
Ребенок увлекся спортом. На стене его комнаты появился плакат советского дзюдоиста Виталия Песняка. Ездил на соревнования, видел новые места и людей. Понимал, что можно по-другому говорить, по-другому думать, по-другому одеваться. Тренер постоянно повторял: «Может, вы не выиграете всего на свете, но людей из вас я сделаю».
В 14 лет захотел джинсы. Стоили 250 рублей. Понимал, что таких денег не достать. Правда, сестра работала приемщицей на заготпункте, куда как раз поступила штроксовая ткань. Насобирал макулатуры и отправился к родственнице на автобусе.
Правда, жила она на другом краю страны — в Поставах. Выезжаешь с первым солнцем, потом пересадка — тусуешься в Минске на автовокзале — и рвешь на север. Путешествие заканчивается часов в семь вечера.
Макулатуру сдали. Сестра доложила каких-то денег. Купил ткань. Фурнитуру вырезали из старых джинсов. Потом искали швею. В итоге Сергей пошил две пары красивых брюк себе и старшему брату за 80 рублей. Выглядели почти так же, как настоящие джинсы за 250.
Всегда мечтал побывать за кордоном. В 14 должен был ехать в Чехию по спортивной теме. Пришлось даже вступить в комсомол, иначе не выпустили бы. Но поездка не состоялась.
Шанс пробить дебютный выезд подвернулся на первом курсе. Сергей как раз поступил в Институт физкультуры. Товарищ занимался велоспортом. Помог сделать вкладыш в паспорт: мол, член спортивной делегации.
Готовился полгода. Бегал по всем магазинам Минска. Покупал все, на что хватало денег. Получился целый рюкзак фотоаппаратов, пленок, инструментов и прочих полезных штуковин. Поляки, к которым ехали ребята, в то время покупали и продавали все.
Понадобились велосипеды: велопробег же. У друга был профессиональный — с рулем, похожим на бараньи рога. Сергею найти такой же было негде. Купил обычный «Турист» с багажником. Специального облегающего костюма тоже не было. Студент надел обычные спортивные брюки и вправил их в высокие носки. Для правдоподобности придал лицу спортивное выражение.
Ехали из Бреста. На границе стояла очередь. Ребята объезжали ее по лесочку. Сергей в дополнение к своему спортивному прикиду еще и вляпался грязь. Советские пограничники пропустили. Поляки напряглись: «Куда, панове?» — «Велопробег! Спортсмены!» — «Цо то есть за делегация? — задумался пограничник, а после, посмотрев на запачканного Сергея и его рюкзак, добавил: — Грибники какие-то!»
Тем не менее пропустили. Ребята сели в электричку, засунули велосипеды на верхнюю полку и отправились во Вроцлав. Сбыть велики было первой задачей. Юные предприниматели справились. И вообще, их маркетинговое исследование оказалось правильным. За три дня «велосипедисты» продали все свое добро.
Сергей купил себе шмоток на четыре года вперед. Самой приятной обновкой был настоящий костюм Adidas с сиреневыми вставками. Мечта сбылась.
Хотелось одеваться, хотелось угощать девочек, а воровать не хотелось. Хотя было время, когда можно было спокойно идти в бандиты. На факультете единоборств, где учился Сергей, криминалила половина студентов. Не потому, что плохие, просто время такое.
Поступил в 1989-м. Стипендия была 46 рублей. Хватало на себя и на девочек. Шли в буфет. Там покупали пряник в форме грибочка, чтобы покрасивее. Резали два помидора. На стол выставляли самодельный ликер. Чтобы девочкам сладенькое, а не водка.
Ликер делался прямо в общаге. Из дома привозились вишневые ветки. Они варились часа три. После в отвар добавляли водку и сахар. Плюс какие-то специи. Получалось как будто интересно. Один раз ребята сильно хотели, чтобы все сложилось успешно, и вместо водки налили спирта. В комнате стоял тяжелый запах. Но ничего, все прошло нормально.
Сергей боролся на первенстве СССР за сборную республики. Тренировались в политехе. Периодически подходили люди: «Будешь меня тренером писать, тогда сделаем общежитие». Пацанские эмоции не давали соглашаться. Спорт в итоге сошел на нет.
Когда оканчивал учебу в 1993-м, стипендия была уже 850 рублей. Три обеда в столовой ИФК — и все. Поменялось время. Быстро стало ясно, что крутиться надо еще быстрее.
Как-то еще студентом заехал в Дивин. В местном магазине увидел французские духи Poison. 50 рублей за флакон. В деревне ими никто не интересовался. А в Минске такие стоили примерно 150. На покупку ушла вся стипендия.
Основным местом торга в столице был Червенский рынок. Студент решил рискнуть и пошел рядами светить товар. Подошел какой-то парень: «Давай за 90!» Подумал: «Не, не буду отдавать. Может, еще наварю». И да, появились другие ребята: «120?» — «О, давай». — «Ну, пойдем».
Пошли за угол. Парней оказалось шестеро, и они оказались очень большими. Сразу же осадили ударом под дых. Сергей оценил: удар этот поставленный. Били недолго, но прицельно. В перерывах объясняли, что торговля ведется не в том месте.
В итоге наваляли, но дали 40 рублей, чтобы не сильно расстраивался. Благородные оказались гангстеры. Сергей вышел из ворот рынка с мыслью, что пронесло. И тут подошли другие ребята. Не менее крепкие. Один из них спокойным таким, вкрадчивым голосом начал: «Слушай, у тебя что-то там забрали… Так давай мы разберемся».
Сергей подумал, что сейчас у него отберут последние 40 рублей, и начал убегать. Мужчины такого ответа не приняли. Догнали и второй раз за день объяснили парню правила столичной торговли по голове. Оказалось, переодетые милиционеры. Из-за резкого забега приняли Сергея за одного из тех крепких ребят.
Посадили в опорку: «Ну, что?» — «Да я сам жертва!» — «А-а-а, все, класс-класс. Сейчас мы их будем по одному водить, а ты будешь узнавать». Сергей горько подумал о привалившем счастье.
Опознание лицо в лицо. Привели первого «шкафчика». «Этот?» — «Нет, не этот». Второго. «Этот?» — «Нет, не этот». — «Ну ты посиди еще десять минут. Сейчас мы других приведем». — «А можно покурить?» — «Ну иди».
Перепуганный студент покурил так, что не был на Червенском рынке с 1992 года.
После учебы стал продавцом на рынке «Динамо». Толкал шмотки с раскладушки. Она была популярной из-за мобильности. Ребята специально снимали квартиру поближе к стадиону — на Фабричной. Каждое утро паковали тележку с раскладушкой в трамвай и ехали торговать.
Центральный ряд, 19-й сектор, вторая точка. Стационарные места под навесами были дорогие. Тогда начали появляться палатки. Но такие стоили 350 рублей за штуку. Неподъемно. Оттого пошили свою. Трубки заказали у сварщиков. Людям стало где примерить шмотку. Пошла торговля.
Решил, что пора делать свое. Взял у товарища заем на $5000 под 20% в месяц. Хорошие условия: все давали под 25%. Сперва ездил в Вильнюс. Потом — в Каунас, откуда летал прямой самолет в Стамбул.
— Несешь этот гаманочек с пятью «штуками» и думаешь: когда его заберут? Страшные деньги. У меня с тех пор привычки остались. Дети смеются: «Папа, ты когда путешествуешь, застегиваешься на все замки и смотришь, чтобы ничего нигде не торчало». Заказывали мешки, паковали их в чартер — и назад. Бывали случаи, когда они не приходили. Меня пронесло.
К реализации джинсов и прочей одежды привлекал всех друзей. Но не пошло. Не хватило опыта и проницательности. Весь навар остался в мешках с неликвидом, который впоследствии раздал родственникам. Хорошо, что рассчитался с заемщиком.
1996 год. Попытался заниматься автомобильным бизнесом. Перегонял машины из Германии. Каждая поездка — стресс.
— Ты сутки за рулем, хочется спать, вырубаешься, но едешь 140 и выходишь на встречку лоб в лоб — только бы разорваться с преследующими тебя машинами.
Чтобы не уснуть, открывал форточку и высовывал голову на ветер. Если без этого, можно проснуться в кювете. Или вообще не проснуться.
— Из Эссена едешь — и боишься остановиться. Как правило, Польша была зоной повышенной опасности. Случаи бывали разные. Догонят — хорошо если только заберут деньги или машину. А так и стреляли людей, и резали… Можно было продолжать, но решил, что нужна бо́льшая стабильность.
К такому решению привела свадьба. Стал чувствовать ответственность. С женой познакомились на студенческом слете в Нальчике. Она из Заславля: близко к Минску, потому уезжала из столицы в Кобрин как на каторгу. Но муж решил, что так будет лучше. Хотя в голове сидел план переждать трудные финансовые времена и в течение пяти лет вернуться.
Площадь Матросова — красивое место. Ее окаймляют совсем низенькие милые зданьица. Если бы еще не безвкусные торговые боксы, было бы совсем по-европейски. Место исторически людное. Раньше, к примеру, здесь была городская развязка автобусов. Сергей только вернулся из Бреста, где решал дела. Он пьет воду без газа и вспоминает, как перезапускал карьеру.
— Когда понял, что нужно спуститься на землю, приехал в Кобрин. Бизнес при этом начал из Дивина. Сделал один магазин — пошло. В итоге их стало четыре. Потом пошел в город. Мы сделали сеть магазинов, в которой было занято 300 работников.
В собственности появилось помещение в военном городке. Там открыли пиццерию. В принципе, тоже более или менее пошло.
— Тогда я еще не понимал, куда я влез. Не понимал, что это общепит. Хотя если бы мне когда-то сказали, что я стану ресторатором, я бы испугался. Теперь же мне нравится. Я вижу эмоции. Я оцениваю впечатления. Это интереснее, чем торговля.
Через пять запланированных лет Сергей понял, что никуда не уедет.
— Я плодотворно работал. Появились какие-то деньги, квартира, машина. Вообще, в начале века динамика была очень мощная. Если не ленивый и работаешь, продвигаться легко. Легче, чем сейчас. Все перло, я клепал магазины, искал возможности. Сейчас в плане магазинов наблюдается ситуация, которой вряд ли стоит гордиться. Но мы рентабельны.
У кафе есть служба доставки — бесплатно в радиусе 15 километров. Недавно открылся детский центр, который хотят расширить минимум в три раза. Для 50-тысячного Кобрина весьма впечатляюще.
— Я перестал стремиться захватить все и быть везде. Я этим переболел. Теперь хочу не быть заложником бизнеса, видеть жизнь вокруг, интересоваться и получать удовольствие. И еще я хочу, чтобы дети пришли в мой бизнес и им это понравилось. С годами семейные ценности стали доминировать.
Информация, от которой минчане сойдут с ума: средний чек в кафе Сергея — 8—10 рублей. Обычно это пицца на двоих и пара кружек пива. Хотя 10 рублей для Кобрина — сложно, но публика есть. Сейчас с партнерами делают еще одно заведение — другого формата. Там будет чек в 5—6 рублей.
— Знаете, вести бизнес можно в любой белорусской дыре, жаловаться — тоже. Прекрасно понимаю, что мой родной и горячо любимый город Кобрин в плане платежеспособности — это дыра. Но надо искать путь, как-то крутиться — тогда появятся и нужные люди, и полезные компромиссы. Конечно, непросто. Было непросто, есть непросто, наверное, будет непросто. Да, мы излишне забюрократизированы. Но у нас нет той конкуренции, которая есть везде. Выйди в Европе, сделай там бизнес. Да кому ты нужен? Там уже все друг друга удивили. А у нас это еще хоть как-то возможно. Можно удивлять, не обманывая ни себя, ни тех, для кого ты это делаешь. И не прогрессировать в умении жаловаться.
Сергей говорит, что уже никуда не хочет уезжать из Кобрина.
— Это прекрасное место. Все в шаговой доступности. Можно везде ходить пешком, всех видеть и всех знать. Тут чисто и приятно. Мне комфортно. Я хочу вкладываться в Кобрин и развивать его. Сейчас мы учим публику отдыхать на другом уровне. И больше всего я горжусь тем, что люди, которые пять лет хамили персоналу, больше не делают этого, но продолжают ходить к нам.
Мангалы, грили, барбекю в каталоге Onliner.by
Читайте также:
Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!
Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by
