Спроси нас о Монголии еще совсем недавно, как мой мозг с лету выдал бы ассоциативный ряд из шаблонных представлений: Чингисхан, кумыс, юрты, лошади. Но, будучи ярыми противниками любых клише, мы переходили границу в надежде, что времена всеобщего психоза еще не затронули эту тихую степную страну. «Поезжайте в Монголию, там вся сила!» — увещевал как-то один бродяга на Алтае. Что ж, пришло время это проверить. Мы решили забраться в самую глубь. Новый выпуск дневников о кругосветном путешествии.
Читать на OnlínerСонный приграничный городок: столбы пыли, чумазые дети, коровы и лошади на главной улице. Жарко и сюрреалистично. Мы вяло ищем центр мобильной связи, до конца неуверенные, есть ли тут вообще интернет.
«Where are you from?» — раздалось словно из параллельной вселенной. От неожиданности я пробормотал бессвязную ахинею, вместо отскакивающей от зубов заготовочки. Распахнув двери Land Rover, нас приглашают садиться. Парень, прекрасно владеющий английским, с супругой и дочкой едут на городской праздник.
Мои рыжие усы погрузились в кумыс куда быстрее, чем сообразил мозг.
«Черт, это по ходу не молоко и, возможно, что-то алкогольное», — пронеслось в голове после третьего глотка. Длившаяся годами абсолютная трезвость формально закончилась. Закончилась не на свадьбе дружбана, не на диком юбилее главного бухгалтера, а в придорожном кафе богом забытого монгольского городка. Имея крепость чуть больше кефирной, кумыс не оказался редкостной дрянью, коей я его представлял. Вполне себе освежающий напиток, немного, правда, специфический. Быстрее лопнешь, чем захмелеешь.
Вежливо отказавшись от предложенного ночлега, мы устроились на берегу живописной равнинной речки. Гречка, чаек, теплый и спокойный вечер.
— Лови шмотки! Если палатку не перенесем, ее сломает! — орет Саша, силясь перекричать стихию. Вероломно и без объявления ураганный ветер с дождем налетели из ниоткуда. За каких-нибудь 15 минут спокойный пейзаж приобрел характер апокалиптического. Десятки молний одновременно, ливень, свирепый вой ветра. Половину ночи, не смыкая глаз, мы держали гнувшиеся к земле дуги палатки. От такого приветствия было жутковато.
Это была схватка не на жизнь, испарина покрывала лоб. В сотый раз на трешовой смеси из русского и английского мы объясняли, что нам нужно. Женщина, «подключатель симок», пребывала в смятении. Единственный в стране мобильный оператор mobicom не изобиловал тарифами. Нам же был нужен только интернет. Достигший апогея накал разрядила случайная девушка, немного понимающая английский. Сообщение данных паспорта и прописки, дичайшая транслитерация на монгольский проходили по телефону в главный офис. В конце мы бы не удивились запросу карт прививок и мазков. Подключение симок в Монголии — серьезный квест сродни оформлению машины.
Мы просто шли по городу, когда парень на ломаном русском предложил подвезти. Через пару минут знакомства последовало ошеломительное предложение: «Закончу дела, а потом водка, пиво, отдыхать. Сегодня вы гости, завтра отвезу куда нужно!» Мы бы не отказались, прозвучи это менее безапелляционно.
Эрдэн — хозяин небольшой сети продуктовых магазинов в городе. В сентябре парень отправится продолжать учебу в парижском университете и на время оставит дела тестю. Под гремучий плей-лист из монгольского рэпа, «Любэ» и Селин Дион мы лихо колесили по торговым точкам. Взведенные, словно курки карабина, мы при первом же сигнале готовы были окунуться в омут монгольского кутежа.
Юрта, мы почетные гости. Издавая короткие «буль», специальный черпак на палке водружался в кожаный бурдюк. Пенящийся напиток многократно извлекался на свет. Чаша с кумысом переходила по кругу, от нас к хозяевам. Огни печки отражались на внушительной бутыли местной водки. «Бедный Сашка, ему отдуваться за обоих», — мелькнуло тогда у меня. Однако смелый взор товарища не выражал страха или смятения. Словно принимая вызов, дружище спокойно взирал на оппонентов.
«Вечеринка» была на ферме двоюродного брата Эрдэна. Ферма — комплекс из двух юрт и загона для скота. Традиционное монгольское жилище мало изменилось в XXI веке. Современность лишь робко обозначилась на нем в виде дополнения из солнечной батареи и спутниковой антенны. Обязательным атрибутом, завершающим образ 90% монгольских подворий, является китайский грузовичок, служащий для перевоза скарба на новую стоянку. Семья Эрдэна из поколения в поколение занимается разведением лошадей.
Под громкие тосты за дружбу народов и мультикультурализм как основу мироустройства юрта незаметно наполнялась домашними. Закончив дела, семья собиралась у очага. Хозяин с женой, бабушка, сестра хозяйки, пятеро детей — все с любопытством и радостью смотрели на необычных гостей. К окончанию вечеринки Санек уже почти понимал монгольский и, думаю, вполне мог бы оседлать скакуна. К моей легкой досаде, ночевать в юрте нас не оставили. Под ревущего в колонках Расторгуева Эрдэн повез нас в свой городской дом, где нам еще предстояло познакомиться с его женой и детьми.
Первое место, куда лежал наш путь, было культовое озеро Хубсугул, что на севере страны. Хубсугул — жемчужина Монголии и край шаманизма. К поселку Хатгал, расположенному на южном берегу озера, идет прекрасная асфальтированная дорога с приличным трафиком по местным меркам.
Еще недавно я и представить не мог, что существует автостоп лучше кавказского! Теперь смело утверждаю, что бывает, и это — монгольский! Рассматривая иностранца как инопланетянина, добродушные монголы норовят помочь и обязательно чем-либо угостить. Часто останавливались даже под завязку набитые машины. Тесно сидящие детишки и бабули утрамбовывались еще плотнее, чтобы вместить путешественников.
Я почувствовал недомогание километрах в пятидесяти от города Мурэн. Жестокое отравление с высокой температурой делало передвижение невыносимым. Все осложнялось невозможностью упасть и отлежаться. Был вечер, надвигалась буря, оставаться было нельзя. Во что бы то ни стало нужно было сваливать подальше от открытого места. Сжав зубы, мы на волевых побрели под начинающимся ливнем. Словно в бреду, я помню, как остановилась женщина. Дальше все происходило в тумане: юрта, чай, меня укладывают на одеяла и укрывают, в трубе завывает ветер, сильно колотит. Анализируя о том, что меня подкосило, мы остановились на единственном, что не ел Саша, — сухофруктах.
Из-за испортившейся погоды и моего неважного состояния мы решили остановиться на сутки в хостеле в Хатгале. Хостелом оказалась одна из юрт, разбросанных в поселке. Стоимость жилища — 30 тыс. тугриков (примерно $12,5) в сутки. Довольно бюджетно, если учесть, что это цена за всю юрту. Будь нас большая компания, все обошлось бы в копейки.
Принеся вязанку дров и растопив печку, девочка-работница тихо удалилась, на прощание еще раз объяснив маршрут к уборной. Вот она, экзотика: без «ол инклюзив», Wi-Fi, бархатных полотенец и мини-тюбиков с шампунем. Ежась от удовольствия, мы смаковали каждую минуту. Зарывшись лицом в подушку, я готов был слагать оды накрахмаленному хрусту наволочки. Многие даже не догадываются, какую неподдельную радость могут доставлять простые вещи.
На следующий день мы махнули тридцатикилометровый пеший бросок к безлюдному и таинственному месту на озере. Мыс с расположенной на нем скалой словно являлись иллюстрацией к труду по этнографии. Черепа животных, ступы, чашки, бусы, цветные ленты — все свидетельствовало о нежелательности нашего присутствия там.
Просидев в ожидании попутки около часа, мы вскочили, видя, что долгожданная машина едет по колее в двухстах метрах от нас. Через минут сорок все повторяется, только новый пикап гремит подвеской уже рядом с прежним местом. Где проедет следующий — неведомо никому. Многочисленные колеи, отдаляясь и приближаясь друг к другу, совокупно и именуются дорогой, которая часто имеет достаточно условный характер. Существует афоризм, как нельзя более точно отражающий состояние местных автобанов: «В Монголии нет дорог, есть только направления».
После севера страны наш маршрут пролегал по центральной части. Решив, что добираться в столицу по нормальной дороге будет скучно, мы с оптимизмом побрели в дичь. Даже теперь я не знаю, насколько разумным решением это было.
Громадная степь ошеломляла и прибивала масштабом. Порой, забравшись на холм, мне хотелось восторженно выть, подобно дикой собаке, почувствовавшей ветер в сбитой шерсти.
Подпрыгивая на ухабах, мы изо всех сил держались за борта, сменяя локально передвигающиеся грузовички. Взбираясь в очередной, никогда не знаешь, на сколько ты продвинешься в нужном направлении и продвинешься ли вообще.
Горнодобывающий поселок, словно призрак, возник из ниоткуда. На моей карте и в помине не было ничего подобного. Приложение maps.me многократно выручало нас в путешествии, однако в Монголии своя атмосфера. Оно-то и понятно, как можно зафиксировать дороги, ежегодно меняющие расположение. С большим трудом найдя указатель на Улан-Батор, мы тормознули попутку. Спустя 10 километров, чуть не взвыв от досады, мы поняли, что едем совершенно не туда. Ругаясь от усталости друг с другом, мы понуро поплелись на прежнее место.
— Пацаны, говорите лучше по-русски, а то английский у вас не айс, — сказал парень, опуская стекло в Mercedes ML. — Вы че тут стоите на ночь глядя? В Улан-Батор по этой дороге уже лет десять никто не ездит. Я как раз в столицу, только за вещами в поселок заеду. Прыгайте!
Нам хотелось смеяться и плакать, а еще обнять свалившегося с неба монгола. По дороге парень много рассказывал: про бурную студенческую жизнь, про смешной популизм местного президента, про монгольских девушек, про народные чаяния и надежды. Мы были из разных вселенных, но на одной волне. Пьянящая молодость и страстное желание жить порождали десятки точек соприкосновения.
Не имея обыкновения выполнять глупые обряды туристов, мы все же решили посетить громадный монумент Чингисхану. Поэтому первый раз просто проехали Улан-Батор с запада на восток. Марка автобуса №1, курсирующего через весь город, оказалась до боли знакомой.
Каждая страна, в зависимости от степени развития, находит свои скрепы, настойчиво предлагая гражданам ими гордиться. У кого-то это «билль о правах», у кого-то — «деды воевали», у монголов идея фикс — это Чингисхан. Грозный воитель взирает здесь отовсюду: с плакатов, денег, водочных этикеток, пачек с пельменями. Вполне закономерно, что размеры монумента сопоставимы с возлагаемыми задачами. Сам комплекс находится километрах в пятидесяти от столицы и, наверное, имеет транспортное сообщение с ней. Но хороший монгольский автостоп так и не дал нам это проверить.
— Вот скажи честно, когда еще будет шанс увидеть пустыню Гоби? Плюс для ролика кое-что доснимем, — говорит Санек, подбивая на новую авантюру. Странно, обычно в роли баламута я.
Наш путь лежал на самый юг, к городу Даланзадгад, расположенному на краю пустыни, в шестистах километрах от столицы. В глазах опять замелькала степь, табуны, придорожные кафешки с национальной едой.
Если бы по дантовской классификации существовал отдельный ад для вегетарианцев, то, вероятно, это было бы ПМЖ в Монголии. Трудно представить более неподходящую страну для людей, избравших этот непростой путь. Монгольская кухня целиком и полностью состоит из мясных блюд, которые словно соревнуются в жирности друг с другом. Если в меню и фигурирует овощной суп, не обольщайтесь. Просто в силу наличия в нем овощей мяса влезло чуть меньше. Мне было непросто, особенно вне столицы. Санек на полтора доллара набирал целый поднос еды, смеясь над моим 3-в-1 и пресной булкой.
Но если быть откровенным, местная кухня приятелю не зашла тоже. Даже для традиционно питающегося товарища еда была слишком жирной, а мясо жестким. Нужно, видимо, хорошо адаптироваться, чтобы с лихвой уплетать лошадей и баранов.
Мы шли по городу, расположенному в одном из самых климатически неподходящих мест для жизни. Сильные ветра, вездесущая пыль, зной летом и необычайный холод зимой. Только скрип песка на зубах явственно свидетельствовал, что мы не на фестивале декораций к хоррор-жанру.
Посещение Гоби — одна из главных туристических заманух Монголии. Реклама джиповых туров повсюду. Ценник на такие развлечения заточен в основном на состоятельных европейских бюргеров. Мы проникли в пустыню, насколько это позволял автостопный формат, но до барханов с рекламных буклетов не добрались. Это опасно из-за полного отсутствия трафика.
Основательно прошерстив booking.com на предмет самых дешевых хостелов, через два дня мы вернулись в столицу. Дешевле $8 в сутки мы не нашли, поэтому пришлось соглашаться. Хостел в самом центре с приветливым персоналом мало отличался от подобных где-либо еще. Постояльцев было много: французы, англичане, испанцы. Европейцы путешествуют много, видимо, теперь у них в трендах экзотика. Взобравшись на кровати, мы выжимали все из местного Wi-Fi. Первое — это загрузки приложений для обхода блокировки Google. Нас предупредили, что в Китае интернет закрытый.
Улан-Батор, как и все в Монголии, представлял собой гремучий сплав из контрастирующих и несочетаемых элементов. Страна находится на переломном и удивительном для своей истории этапе: между стремительно отмирающим прошлым и бесцеремонно наступающим будущим. Юрта на фоне строящейся многоэтажки — наиболее точная зарисовка этого времени. Дикий контраст во всем, от одежды до пищи, от архитектуры до музыки, словно часть национальной идеи.
В Улан-Баторе проживает 1,4 млн человек — это больше половины населения страны. По причине резко континентального климата город является самой холодной столицей в мире. Температуры января часто опускаются ниже тридцатиградусной отметки.
Желая полнее ощутить пульсацию жизни столицы, я отправился подальше от причесанного центра. Никогда не сформируешь представление о месте, шатаясь по путеводителю: от кафе с традиционной кухней к очередной достопримечательности. В стороне все неприкрыто, честно, по-настоящему.
Тротуар закончился спустя четыре квартала от главного проспекта. Большое количество заправок, автосервисов и шиномонтажек свидетельствовало о немалом проценте автомобилей на душу населения. У монгола может быть плохой покосившийся дом или не быть оного вообще, но наличие автомобиля обязательно. Причина все та же — устоявшаяся веками кочевая ментальность. Наверное, каждая четвертая машина в городе — это праворульная Toyota Prius. Как-то один водитель поделился местной шуткой, презрительно обгоняя японский хетчбэк на трассе: «Овец сдал — „Приус“ поднял».
Частный сектор представлял собой не самую привлекательную картину. Лабиринты грязных улочек с небольшими подворьями устилали подножие холмов, между которыми раскинулся город. После степных привольных картин, юрты, обнесенные ржавым забором, выглядели несуразно. Так же как и авто, припаркованные рядом.
Но несмотря на обилие черняги, увиденной вне главной улицы, язык бы не повернулся назвать Улан-Батор дырой. Великие носители западной культуры, мы почему-то решили, что по умолчанию являемся таковыми. Я видел пытливые глаза монгольской молодежи. Ребята с радостью хватались за редкую возможность поговорить на английском. Для них мы гости из другого мира. Впервые за путешествие мне было безумно стыдно за свое невежество. Что я им мог поведать о Европе — то, как ел грибы в Амстердаме?
На следующий день мы отправились на местный рынок. Кроссовки, верой и правдой служившие все это время, закончились.
Монгольская манера торговать — это песня! Никаких попыток втюхать. Продавец деликатно подходит, только когда ты взглядом его приглашаешь. Торговаться у монголов не принято, поэтому цена, сказанная изначально, скорее всего, будет окончательной. Новые кроссы «типа Columbia» стали нам в 40 000 тугриков. Жаль, что старые малость не дожили до Китая.
Мы покидали Улан-Батор 16 августа. Под рев техники и скрежет арматуры монгольский мегаполис в муках сбрасывал старую шкуру.
Фортануло, мы словили тачку сразу до Китая. Безмятежно растянувшись в бусике, мы спали, ели, читали. Однако в приграничном городке началась какая-то непонятная кутерьма. Монгольский ребус помог разгадать паренек, чудом оказавшийся рядом. На хорошем английском братишка объяснил, что граница работает с девяти до пяти и мы вряд ли сегодня успеем. Еще парень поведал, что прайс на пересечение разнится в зависимости от времени суток. Утром 24 000, после обеда 7000 местной валюты. Так, благодаря случайно подвернувшемуся человеку, нам удалось прилично сэкономить.
Обед, очередь из сотни УАЗов нервно рычит на холостых. Договорившись, мы сели в один из них. Помимо нас в кабине еще китаец. Все на табуретках, кресло только у водителя. За последние метров двести начинается жуткая вакханалия. Ответ на вопрос, почему в колонне только УАЗы, приходит быстро и наглядно. Пытаясь втиснуться и занять место, машины с грохотом врезаются друг в друга, сминая крылья и отрывая бамперы. Все спешат за товаром в приграничный китайский город. Времени затариться и вернуться у них в обрез.
Красные флаги вкупе с серьезными лицами таможенников бодрили и настораживали. Но все прошло гладко, визы, сделанные в Минске, удовлетворили всех.
Прощай, Монголия. В этой или другой жизни я еще обязательно промчу по твоим необъятным просторам. Мы будем иными, однако узы, успевшие нас породнить, прочнее времени и переменчивой человеческой природы. «Поезжайте в Монголию, там вся сила!»
— Го стопить хунвэйбинов, — предлагаю Саньку.
— Да хоть десептиконов! Хотя не, у тех курить не стрельнешь, — смеется бродяга, затягиваясь пока еще монгольской сигаретой.
Читайте также: