«Куртка плавилась вместе с кожей». Этот парень получил сильнейший удар током и пережил 20 операций по пересадке кожи
В тот жаркий день на улице было +30, но Ваня ехал на медкомиссию в байке с капюшоном, плотных штанах и маске, которая закрывала почти все лицо. В автобусе на парня смотрели как на сумасшедшего, ведь никто не знал, что с ним произошло. Это был день, когда он наконец выбрался из больницы. А за полгода до описанных нами событий парня экстренно забирала скорая: «Помню, как меня в бреду заносили в машину вперед ногами и я просил перевернуть носилки — надеялся выжить». И выжил, только пришлось перенести около 20 пересадок кожи, тяжелейшую операцию по восстановлению черепа и много боли. Сейчас у Вани титановая пластина в голове и неидеальная кожа. Но это мелочи по сравнению с тем, что ему уже довелось пройти.
«После такого не выживают»
Это случилось семь лет назад, 11 февраля. Ваня из Давид-Городка решил прогуляться после уроков с местными пацанами и, мягко говоря, нарвался на приключения. Сейчас 23-летний парень вспоминает ту дату как второй день рождения и благодарит вселенную за то, что остался жив.
— Была суббота, мы с хлопцами посидели часа два-три на уроках по информатике и пошли гулять. Наткнулись на заброшенное здание. У нас в мыслях не было шкодничать, делать что-нибудь противозаконное — просто хотели побегать, попрятаться, — вспоминает Ваня. — Я поднялся по лестнице на второй этаж, а там обычная деревянная дверь, подпертая доской. Помню, захожу туда — и пропадаю. Проснулся уже в реанимации.
Очнулся Ваня на десятый день. Парень не понимал, где он находится, что с ним произошло и почему он привязан к кровати. Болело все и сразу — от пяток до макушки, глаза закрывались сами собой, и пострадавший проваливался в глубокий сон.
— Все вспоминается отрывками: открываю глаза один раз — врачи суетятся, что-то со мной делают, просыпаюсь во второй раз — я уже в другом помещении. Поначалу мне никто не рассказывал, что случилось, чтобы не травмировать психику. Первым сказал лечащий врач: меня ударило током, и я попал в больницу. Но я не поверил: я же ничего не трогал руками. Потом начал припоминать, что был в школе, пошел баловаться с ребятами — и все. Значит, так оно и есть.
Самое сложное было признать, что я могу не выжить. Врачи говорили, что у меня очень много ожогов и предстоит куча операций на коже. Но еще страшнее было оказаться без куска черепа, который прикрывает мозг. Я вообще не понимал: как можно жить без черепа?
Здание, куда забрался Ваня, оказалось трансформаторной подстанцией напряжением 10 тыс. вольт. Как потом рассказывали друзья (они, к счастью, не пострадали), школьника ослепило резкой вспышкой света и ударной волной отбросило в сторону. Новая куртка парня из плащовки быстро воспламенилась и начала гореть.
— Она прилипла к коже и плавилась вместе с ней, ткань этому способствовала. Больше всего повредились спина и голова: я был в капюшоне. Кажется, спасли ботинки — хоть какое-то заземление. Как я потом узнал, после первого удара на электростанции отключились рубильники, и их включили заново. Ребята испугались, когда меня полуживого ударило во второй раз, и вызвали скорую. После такого не выживают. Значит, для чего-то я еще нужен был этому миру.
«Во сне эта боль не чувствуется»
Ваню забрали в местную больницу, там обезболили и отправили из Давид-Городка в столинскую реанимацию, а уже оттуда повезли в Брест.
В областной реанимации Ваня провел около двух месяцев. Время тянулось очень медленно. Парень не мог двигаться — поворачиваться на бок, поднимать голову, держать ложку. Просто лежал и смотрел в потолок. Максимум — замечал, кто заходит в палату и как отбивают свой такт капельницы.
— У меня всегда что-то болело. Было больно, больно, просто бесконечно больно. Старался побольше спать, потому что во сне эта боль не чувствуется. Как оказалось, у меня обгорели вся спина, руки, мышцы и даже череп. Правую руку вообще хотели ампутировать, потому что пошло заражение, но хирургам удалось ее спасти. Врачи меня веселили и подбадривали, без них, кажется, я бы не выжил.
Пока парень лежал в реанимации, медики провели около 20 операций по пересадке кожи. Это был непрерывный процесс: день операция, день отдых — и так по кругу.
— Первое время я вообще не осознавал, каким я стал внешне и что будет после операций. Понимал, что руки и ноги уже не работают как раньше и мне придется всему учиться заново: сидеть, ходить, есть. Честно говоря, я вообще думал, что больше не смогу ходить.
В реанимации Ваня похудел с 72 килограммов до 54. Но когда его перевели в ожоговое отделение, начал восстанавливаться. Вспоминает, как разносчица еды вместо одной котлеты всегда подбрасывала ему вторую и говорила: «Тебе крепиться надо». Так Ваня каждый день поправлялся, набирался сил.
Врач в ожоговом отделении в первый же день выдала план: чтобы через неделю она уже встретила Ваню гуляющим в коридоре.
— Сидеть я научился быстро, а вот встать было проблематичнее. Ноги были как каменные. Они просто не шли. Помню, говорил маме: «Лучше я буду в инвалидной коляске, чем так мучиться». Но я тренировался через боль, занимался ЛФК. И уже через неделю шел в коридор по стенке, весь в бинтах. Врач это увидела и удивленно спросила: «Ваня, это ты? Думала, ты уже не сможешь ходить, это же чудо».
«Пузырь мог лопнуть в любой момент»
Ваня месяц провел в ожоговом отделении. После выписки его встречали всем городом, каждый день на протяжении двух месяцев парня проведывали сестры, друзья, соседи, знакомые.
— Люди не верили, что я вернулся живым. Мама была счастлива. Она работает в больнице и в тот день как раз была на смене. Ей дали много-много успокоительных, прежде чем рассказали, что со мной и в каком я состоянии. Врачи тогда не давали ни малейшей капли надежды на то, что я выживу. Поначалу поддержка людей помогала, но потом ее стало слишком много. Хотелось спокойствия, побыть одному.
Дома парня накрыла депрессия. Давило то, что у него выпускной класс, все одноклассники поступали и строили планы, а он нет. Раньше он планировал отучиться на механика в Пинске или пойти в армию и остаться работать по контракту, но понимал, что в ближайшие пару лет никакая учеба не светит: придется ездить по больницам и долечиваться.
— Все мечты разрушились. Я элементарно не мог покупаться с ребятами, чтобы раны не загноились. Да и было не по себе от того, как я выгляжу. Ожоги на лице и теле закрывал байкой, капюшоном и маской. В жару это выглядело как минимум странно.
Еще больше беспокоила Ваню рана на голове.
— Ожоги — ерунда, после пересадок все со временем зажило. Нужно было делать что-то с тем, что у меня не было половины черепа.
Выглядело это, мягко говоря, неэстетично: с одной стороны голова на затылке была приплюснута, даже когда парень «укутывался» бинтами или банданой. Казалось, еще чуть-чуть — и недалеко до повреждения мозга.
Семья пыталась найти врачей, кто взялся бы за операцию по восстановлению черепа, но безуспешно. Нашли клинику в Израиле, где проводят похожие операции, но сумма оказалась неподъемной.
— Со временем на голове начала появляться киста. Надувался такой мешочек, наполнялся жидкостью и свисал сзади. Голову тянуло вниз, я постоянно ходил, запрокинув подбородок, и прижимал этот мешочек к спине. Кожица была тоненькая-тоненькая, как на курином яйце под скорлупой, и этот пузырь мог лопнуть в любой момент.
Каждый день на протяжении полутора лет ко мне приходила двоюродная сестра — она работает медиком — и чистила рану, делала перевязки. Пузырь становился все больше, жидкость в нем двигалась и стала просачиваться. Я не выходил из дома, боялся его задеть. Чувствовал, будто эта киста уже давит на мозг. Понимал, что может случиться самое плохое: пузырь лопнет, и меня не станет.
Но снова вмешалось чудо. Однажды зазвонил телефон, и лечащий врач Вани из Бреста сказала: «Я нашла профи, который возьмется за твой случай». Пару раз парень съездил в Минск на консультацию в РНПЦ неврологии и нейрохирургии, и через месяц его пригласили на операцию. Но сразу предупредили: риски высокие — 50 на 50. Вместо недостающей части черепа врачам предстояло установить титановую пластину и «закрыть» ее кожей с других частей тела.
— Я не знал, проснусь ли после операции. Мне сказали, что возьмут кожу на ноге, вену на левой руке и закроют голову. И все это будет происходить одновременно. Я подумал: да уж… Операция длилась часов 12, очнулся — а вокруг кровь, капельницы и толпа врачей. Снова выжил.
Операция прошла успешно, но через некоторое время потребовалась дополнительная, потому что часть кожи на голове не прижилась.
— Со временем голова зажила. Да, сейчас я хожу с титановой пластиной, и она останется со мной навсегда. Первое время было непривычно спать на правой стороне, где бо́льшая часть пластины, зато сейчас она не чувствуется вообще. Единственная проблема, когда пытаюсь пройти через рамки металлоискателя (например, в метро), сразу сигналит. Приходится объясняться, снимать бандану.
«Отношение к жизни поменялось»
Когда все испытания, связанные со здоровьем, остались позади, Ваня задумался: что делать дальше?
Первым делом парень начал тренироваться: каждый день отжимался, бегал по ночам на стадионе. Сбросил 20 лишних кило.
Потом устроился на работу. В основном грузил фуры, часто выходил в ночные смены. Он стремился зарабатывать, чтобы не быть дома обузой.
— Таскать мешки по 50—60 кило или работать на теплицах в жару мне было запрещено, и я устроился в такси. Это было золотое время. Люди стали спрашивать, что случилось, я много общался, рассказывал про себя. Это помогло раскрыться, наконец снять маску и капюшон.
Сейчас Ваня едет работать туда, куда приглашают. В основном занимается высотными работами, иногда подрабатывает водителем. У него осталась база клиентов из такси, которые частенько звонят парню и просят куда-нибудь подвезти.
Недавно Ваня начал вести TikTok и публично рассказывать свою историю. Буквально за две недели собрал тысячу подписчиков.
— Мои видео смотрит много людей с похожими травмами. Оказывается, им интересно, как я прошел свой путь, восстановился, не упал духом. Я всем говорю: не опускайте руки и верьте в себя до последнего, даже когда уже нет сил верить.
Со временем Ваня принял свою новую внешность. Ожоги и рубцы на коже после операций остались на лице, шее, спине, руках и ногах. Верхняя часть головы и сейчас не идеально ровная, приходится носить шапки, кепки и банданы.
Раскрыться миру и принять себя нового, с травмой и повреждениями, парню помогла девушка Настя. С ней Ваня познакомился, еще когда лежал в больнице. Разговаривал по телефону с подругой и услышал, как кто-то хохочет на заднем плане. Говорит, сразу понял: «Моя».
Настя была рядом, когда парень находился на волоске от смерти. Первой писала, звонила и проявляла внимание. Ее ни капли не смущала Ванина внешность. А вот парень сомневался: вдруг не приглянется ей или ее семье?
Время развеяло все сомнения. В итоге Настя стала Ваниной женой, сейчас молодые супруги воспитывают дочку. Отцовство еще больше преобразило молодого человека. Он постоянно улыбается, глядя на дочку, и подбрасывает ее на руках.
Парень признается, что мечты у него простые, отнюдь не заоблачные. У него есть все, о чем можно мечтать: он счастлив, у него есть семья. Чего хочется еще? Переехать в Брест и «деток побольше».
— Вспоминаю ли я тот день? Да, бывает. Особенно 11 февраля — в мой второй день рождения: просыпаюсь и рисую картинку в голове, как все было, каждый шаг. Прокручиваю разные сценарии. А что было бы, если бы не пошел туда? А если бы не полез на второй этаж? — рассуждает парень, но тут же одергивает себя: в любом случае нужно жить дальше. — На самом деле, какие-то мои базовые принципы и жизненные ценности не поменялись. Я все такой же честный и добрый к людям, всегда готов помочь (хоть огород вспахать). Единственное, после травмы поменялось отношение к жизни. Она стала более ценной, мне захотелось жить еще больше. Я перестал понимать людей, которые жалуются на работу. Поверьте, это не проблема. Когда тяжело на душе, это еще не значит, что все плохо. Возможно, такой период, но он обязательно сменится лучшим.
Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро
Перепечатка текста и фотографий Onlíner без разрешения редакции запрещена. ga@onliner.by