Кто это?

Илья Яцевич — главный архитектор проектов в Проектном управлении «Минскпромстрой». Минчанин в четвертом поколении. Об Илье можно с уверенностью сказать, что он неравнодушный к судьбе родного города архитектор. Участвовал в кампаниях по защите Осмоловки, Куропат. Выпускник МГАСКа и БНТУ. Стал главным архитектором проектов в 29 лет.

— По мнению приезжих, да и многих жителей столицы, Минск — город без индивидуальности, «души» — неуютный, безликий, однообразный. Но чистый. Согласны с такими формулировками?

— Отчасти я, наверное, соглашусь, что с точки зрения проезжего туриста или жителя спального района, не выбирающегося в центр, город выглядит пустым и унылым. С другой стороны, у Минска весьма богатая история, и сегодня, на мой взгляд, в нем хватает интересных мест. Проблема в том, что лишь некоторые из них заметны для туриста, большинство же получится отыскать только с посторонней помощью — они как будто защищены от человека с улицы. Не понимая контекста, очень сложно оценить такие места.

За последние триста лет Минск перестраивался несколько раз, и это наложило свой отпечаток. Его облик сильно изменился с приходом Российской империи, во многом дальнейшую судьбу столицы решила Вторая мировая война. После войны, с точки зрения советских архитекторов, получилась достаточно удобная ситуация: Минск был сильно (хоть и не непоправимо) разрушен, решили не восстанавливать старое и начать все с нуля, воплотив в жизнь социалистическое представление о городе мечты.

Но самые удручающие изменения, на мой взгляд, происходили последние десятилетия, когда понемногу, кажется, незаметно (на самом деле — очень даже) Минск изуродовали уплотнениями, новыми постройками и бездарными реконструкциями.

То, что Минск уныл с первого взгляда, результат не войн и глобальных перестроек за прошедшие столетия, а всего лишь «преображениий», которые случились за последние двадцать пять — тридцать лет. Вот в чем печальная правда.

— Ну здесь, наверное, не все так уже плохо. Неужели нельзя найти положительные примеры? 

— Конечно, есть в Минске и достойные здания, причем как новые, так и реконструированные. Из самых-самых я бы выделил отель Renaissance на проспекте Дзержинского. Очень необычное футуристическое здание, интересное своей формой и простым, чистым колористическим решением. Затем Kiroff Center на Кирова. Это хороший пример современной европейской архитектуры. Обилие зеркального фасадного остекления и его контрастное сочетание с терракотовой плиткой «под кирпич» смотрится легко и позволило вписать объект в контекст эклектичной застройки XIX—XX веков, находящейся через дорогу. Еще один объект — головной офис «Белагропромбанка» на Романовской Слободе, реконструкция здания Центрального агентства воздушных сообщений. Стильное и элегантное решение фасадов, затянутых белыми перфорированными панелями, разрезанными вертикальными полосами. Здание контрастирует с окружающей застройкой, но опять-таки удачно вписалось в нее.

Еще хочу отметить несколько реконструированных или реставрированных исторических зданий, что в Минске особенно ценно. Это концертный зал Верхний Город, бывшая униатская церковь Святого Духа середины XVI века, Гостиный двор XVIII века, стоящий неподалеку (к сожалению, близлежащую застройку не восстановили), усадьба в Лошицком парке и театр им. Янки Купалы 1890 года.

— Приезжая в Москву или Питер, как бы вы к ним ни относились, сразу можете выделить с десяток архитектурных объектов, которые показывают, где находится сердце города. Сделать это в Минске не так просто.

— Да, если говорить про Москву, то на ум сразу приходит комплекс Кремля, собор Василия Блаженного, соседствующий с ними советский ГУМ, застройка Арбата и так далее. Москву не так разрушали во время войн и реконструкций, у нее есть достаточно большой пласт исторических памятников. В Минске зданий возрастом более ста лет совсем мало. Памятники с трехсотлетней историей и вовсе по пальцам пересчитать можно. У нас на данный момент нет «открыточной» истории, за исключением разве что маленького участка города в районе Троицкого предместья и Верхнего города. Да и те старательно уродуют год за годом.

Да, есть проспект Независимости — застройка сталинских времен. Это прекрасно сохранившийся, уникальный архитектурный ансамбль, которым можно и нужно гордиться. Проблема здесь в том, что для того, чтобы прочувствовать  «кайф» от этого памятника, надо приехать на площадь Независимости и оттуда пешком пройти до площади Якуба Коласа. Это достаточно серьезный «челлендж» для ленивых туристов… А альтернативы не так много.

— Основным аттракционом для приезжих, нравится нам это или нет, как говорят сами туристы, является иллюзия возвращения в советские времена. Этому очень способствует архитектура.

— Можно сказать, что генплан перестройки Минска, принятый в 1945-м, кощунственно поступил по отношению к старому городу. Если мы посмотрим на послевоенные фотографии Варшавы, Кракова или Гданьска, то увидим картину разрухи, мало отличавшуюся от минской. Но в городах Польши в итоге старая застройка была отреставрирована с удивительной бережностью и вниманием к мелочам. Мало того, в Кракове город восстанавливали не просто по историческим документам и фотографиям, а добавляли при этом в здания толику средневековой сказочности. И посмотрите на результат: бóльшая часть современного туристического Гданьска — не исторична, там много фантазии, но при этом выглядит он классно!

То есть «новодел» — это ругательное слово только в Беларуси, потому как мы почти не видели достойных примеров его применения. Разве что за исключением некоторых уже озвученных мной выше.

У нас же в 1950-е было принято решение не заморачиваться со стариной и сравнять все с землей. Уничтоженную застройку очень жаль. Немного спасло ситуацию только то, что новый генплан, предложенный архитекторами-генпланистами, был действительно хорош именно как современная (на тот момент) застройка. Так появился «идеальный советский город», «визитная карточка» и «въездные ворота страны». Далеко не всё из задуманного успели реализовать, но то, что сделали, получилось действительно здорово. Хотя повторюсь: исторический центр Минска был совсем небольшим, он не стоял костью в горле, его можно было при желании обойти.

— Вернемся к вопросу городской «души»: понятно, что понятие это абстрактное, но она действительно ведь чувствуется…

— Есть у Минска и душа, и лицо, и сердце. Просто они неоднородные и разбиты на множество мелких частей. Нет единого собирательного образа: в центре мы видим сталинскую застройку, отойдя немного в сторону — остатки города ста-двухсотлетней давности, в спальниках, построенных в 70—80-х годах прошлого века, — социалистический идиллизм, рядом — пустая и примитивная более поздняя застройка «спальников», есть отдельные здания — прекрасные примеры советского модернизма (например — архитектурный факультет БНТУ, кинотеатр «Октябрь»). У всего этого нет какого-либо единого объединяющего образа.

— Так может, главная фишка Минска состоит как раз в том, что в нем многое сохранилось от социалистической идиллии?

— Возможно. Не зря же в свое время некоторые проекты, реализованные в белорусской столице, получили всесоюзную премию. Например, та же Слепянская водная система. Я соглашусь, что это может стать отдельной, совершенно уникальной минской фишкой. Но здесь есть несколько важных аспектов.

Первое — форма подачи материала. Все-таки подобные архитектурные объекты надо представлять не как тяжелое наследие тоталитарного прошлого, а как город, который строился в соответствии с идеалистическими, светлыми мечтами о будущем.

Второе — ту же Слепянскую водную систему необходимо восстановить. Сегодня бóльшая часть комплекса в упадке, если вы приведете туда туриста, он увидит только уныние и разруху.

Так вот, когда мы соблюдем перечисленные выше пункты, у Минска действительно появится яркая фишка. Причем она выделит его на фоне большинства европейских городов. Кого вы в Польше, Прибалтике, Чехии или Германии удивите исторической застройкой? А вот целые районы, застроенные в духе социалистического идеализма, — это действительно уникальные объекты. Вопрос в том, что и их сейчас надо бережно сохранять, а не уродовать уплотнениями.

— Не будет ли тогда Минск восприниматься именно как полигон советского градостроительства?

— А почему мы видим в этом только плохое? Отчасти потому, что хотим, чтобы у нас была самая что ни на есть Европа. Отчасти потому, что среда старых спальных районов сегодня не слишком-то комфортна для жизни. Тогда такие районы надо реновировать и санировать, а самые удачные и ценные — сохранять. Но Европа заключается не в кукольном фахверке, а в цивилизованном взгляде на архитектуру, умении сохранять и приумножать то, что есть. Нам трудно понять, что та же Слепянская водная система именно как целостный объект имеет большую ценность. Что важно ее сохранять, а если и вносить какие-то коррективы, то очень аккуратно, не разрушая общий ансамбль зданий.

— Но почему бы тогда, дополняя общую картину, не переносить подходы в формировании застройки в духе социалистической сказки на новые микрорайоны?

— Советские подходы к градостроительству отвечали запросам определенного времени. В идеальном случае она во многом неплохая. Но беда в том, что жизнь наша далека от идеальных условий. В свое время на этом уже обжегся гениальный Ле Карбюзье во Франции.

Свободная, ритмичная планировка, множество зелени и открытых пространств — это красиво. Но практика показывает, что в реальности подобные подходы все-таки не работают. Живя в красивой панельке, человек выходит в обширное пространство и не понимает, что с ним делать. Непонятно, кому это пространство принадлежит, кто в нем хозяин, не совсем ясно, зачем оно именно такое. «Для красоты» — это все-таки достаточно эфемерное понятие для городских реалий.

Более того, все мы знаем, что в большинстве своем такие микрорайоны красиво выглядят только с парадной своей стороны, зайдите во дворы — и вы практически наверняка увидите серость, а спустя десяток лет — еще и разруху.

По большому счету даже самая красивая, талантливая, продуманная застройка советского времени все равно хотя бы отчасти рассчитана на показуху. Это пережитки «планирования сверху», когда кто-то там, высоко, во главе республики решил, что знает, как народу нужно. Но ведь это утопия — невозможно небожителю знать все подробности жизни в панельке, расположенной на окраине Кунцевщины. Он не знает о жизни там ровным счетом ничего. Спрос всегда идет снизу.

В замкнутой малоэтажной благоустроенной застройке, сопоставимой по масштабам с человеком, мы всегда будем чувствовать себя уютнее. И я думаю, что жильцы, которые бы жили в таких кварталах, охотнее бы формировались в какие-то сообщества. Ведь основа города — взаимодействие людей. Когда его нет, то и окружающая среда воспринимается как нечто инородное, напрягающее. Сильная сторона сообщества еще и в том, что оно может отстоять свои локальные интересы. Нечто подобное произошло с Осмоловкой, жители которой показали, как надо отстаивать свои интересы.

— Большинство минчан вообще очень легко относятся к сносам, кондовым реконструкциям, уплотнениям. Наверное, уже привыкли.

— К сожалению, действительно, жители Минска не до конца понимают ценность городской среды. Вот, например, я и многие мои знакомые уверены, что Тракторозаводской поселок — это настоящий архитектурный заповедник, при этом многие горожане (в том числе и те, что живут в районе тракторного завода) уверены, что эта застройка не более чем нагромождение трехэтажных бараков, которую надо как можно быстрее снести и заменить приличными типовыми панельками.

К чему все это ведет, мы с вами прекрасно знаем: достаточно вспомнить уже снесенное здание ВДНХ… Без активной реакции горожан все произошло быстро, без особой огласки.

— Но ведь в итоге получается так, что все было сделано в соответствии с буквой закона…

— Ну как бы да… Закон был соблюден и тогда, когда под строительство бывшего Kempinski возле парка Горького выделили площадку, которую оперативно вычеркнули из ландшафтно-рекреационной зоны, и позволили якобы перенести здание первой городской электростанции, которое было историко-культурной ценностью… При этом я напомню, что комплекс застройки проспекта Независимости являлся кандидатом в памятники наследия ЮНЕСКО… Конечно, после строительства гостиницы в самом неподходящем месте шансов на это поубавились…

Я смотрю на инвесторов, которые осваивают самые большие площадки, и даюсь диву. Поначалу они рисуют красивую картинку, по результатам согласования которой заключаются соглашения и выделяются земли. А в итоге рождается что-то совершенно невообразимое, какой-то уродец, который лишь отдаленно похож на первоначальный проект. И никто не несет за это ответственности, вот что самое главное!

Это просто easy money. Когда речь заходит о проектах, в которые надо по-настоящему вкладываться, просчитывая все для того, чтобы получить прибыль, инвесторы, приходящие в Беларусь, буксуют. Хотите примеры? Бизнес-центр «Газпрома» на месте автовокзала «Московский», аэропорт Минск-1, который так и не превратился в «настоящий белорусский Лас-Вегас», и сейчас его постепенно начинают застраивать обычными типовыми панельками.

У нас есть генеральный план города Минска, который разработан очень даже неглупыми людьми. Думаю, что всякий архитектор, изучивший этот план, скажет вам, что, в принципе, он неплох. Проблема в другом: эта глобальная стратегия развития города, главный его документ, не соблюдается. Уплотнения, которые происходят постоянно в столице, сопровождаются переводом части рекреационных зон под застройку, «коррекцией» условий работы в зоне охраны памятников… То там одна «мелочь», то здесь — смотришь, а в итоге есть четкое ощущение, что документ этот, повторюсь, очень важный для сохранения целостности города, на практике имеет номинальное значение.

— Как вы относитесь к идее расширения Минска за счет развития городов-спутников?

— Это отличная идея, которая зарекомендовала себя во многих странах мира. К сожалению, когда речь заходит о Беларуси, в таких вопросах всплывают очень неприятные но. Мы нередко пытаемся внедрить иностранный опыт, но делаем это постоянно как-то по-особенному.

Идея с городами-спутниками очень клевая. Преимущества — очевидные. Земля за кольцевой — дешевле, воздух — чище, автомобильный трафик не такой напряженный, есть очевидные перспективы для развития малого бизнеса, работающего в сфере обслуживания… Но идея городов-спутников подразумевает главную, очень важную деталь — добираться из них до центра столицы должно быть удобно. Неважно как — на личном автомобиле через развитую сеть дорог по американскому сценарию или используя доступный и комфортный общественный транспорт, как это чаще принято в странах Европы. Хотя практика показывает, что предпочтительнее все же европейский подход.

У нас же человек вынужден вставать в пять утра, чтобы в холодной электричке или забитой под завязку маршрутке добраться до работы к 9. Ау! Кто-то еще желает жить в городе-спутнике? Почему так мало желающих? На этом инициатива заканчивается.

Вопрос транспортной инфраструктуры в пригородах Минска вообще выглядит диковато. Участки земли в коттеджных поселках стоят огромных денег, но при этом никто не удосуживается провести туда простейшую асфальтовую дорогу. За примером далеко ходить не надо. Я живу в одном из таких поселков. Земля в нем стоит очень дорого. Но при этом мы, оплачивая земельные налоги и налоги на недвижимость, профинансировали с соседями подготовку проекта подключения газа, а после скидывались на проект подключения к дорожной сети…

Как вообще может выделяться под застройку земля, к которой не проведена вся инфраструктура? Что это за ущербная практика?

У нас даже запланированный когда-то автобус не ходит потому, что в свое время при планировании разворотного кольца дороги проектировщик допустил ошибку и сделал его настолько малым по радиусу, что ни один автобус не может развернуться.

По большому счету реальный, видимый итог пятилетней госпрограммы по развитию городов-спутников — один дом в Смолевичах. Транспортная сеть фактически не модернизировалась, я не слышал ничего о каких-то глобальных работах по преобразованию сети инженерных коммуникаций.

— Почему ничего не происходит? Ведь очевидно, что развитие городов-спутников — в перспективе коммерчески выгодный проект.

— Я предлагаю вам задуматься, почему сегодня дан зеленый свет IT-индустрии. Потому что в итоге вкладывать ничего не надо, а первая прибыль пойдет уже вскоре после вступления новых прогрессивных документов в силу. Что же касается городов-спутников, то в них вначале надо много, очень много вложить, чтобы после, через пять-пятнадцать лет, эти деньги вернулись и начали приносить прибыль. В понимании нашего чиновника пятнадцать лет — почти вечность. Что там будет — никто не знает, а потому и никакой стратегии. Уверен, что программа не начнет работать до тех пор, пока не поступит прямое указание сверху.

— Вам не кажется ущербной логика, к которой часто апеллируют, говоря о Минске, мол, город должен становиться лучше, тогда и турист попрет? Как будто мы строим и улучшаем столицу исключительно для того, чтобы сделать приятно гостям.

— Прежде всего город должен становиться лучше для самих горожан, чтобы им было комфортно и удобно перемещаться из точки А в точку Б, отдыхать, работать, жить. Под этим я подразумеваю и создание новой среды средствами архитектуры, и воссоздание и поддержание на должном уровне исторической застройки для формирования того самого духа места, и решение локальных проблем по благоустройству, парковкам и прочему. Только когда мы примем и полюбим наш город, перестав его разрушать, тогда он станет действительно интересен и для туриста.

К несчастью, на сегодняшний день минчане практически никак не влияют на развитие своего города, разговор идет только между заказчиком, проектировщиком и городскими властями. Общественные обсуждения — это скорее голосование: нравится проект, который был составлен в большинстве своем без учета их пожеланий и интересов, или нет. А должно быть так: обсуждение проходит до того, как создается проект. И пусть мнение горожан будет далеко не всегда учтено. Ценно уже то, что кто-то озаботится хотя бы тем, чтобы выслушать местных жителей.

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by