Вообще, ходят слухи, что в Беларуси в консерваторию только и можно поступить что со справкой оптимиста из поликлиники по месту жительства. По-другому даже самим выпускникам, получившим академическое образование, бывает сложно объяснить себе и окружающим, зачем они это сделали. Начинается все, конечно, с большой детской страсти, от которой глаза горят, а руки сами начинают выстукивать по клавишам в произвольном порядке. Во всяком случае, у Артема Шаплыко примерно 22 года назад случилось именно так.

«Крик, сопли, истерики после уроков — музыкой заниматься хотелось меньше всего»

— В три годика я сказал: «Хочу стать великим музыкантом!» Родители были не против, мама очень хотела, чтобы я научился играть на фортепиано. В итоге меня отдали в музыкальную школу, а первая учительница помогла влюбиться в музыку раз и навсегда.

Сейчас уже сложно сказать, в какой именно момент была пройдена точка невозврата, но звезды сошлись точно. Даже в солигорской школе, где учился Артем, мальчика поддерживали и всячески поощряли. После победы в международном конкурсе его поздравили по школьному радио, а директор вручил букет цветов и огроменную энциклопедию. Можете себе представить?

— Свой первый международный конкурс я выиграл в 2001 году, — вспоминает Артем. — Приехал в Минск 11-летним мальчиком с программой послабее, чем у остальных. Меня туда сначала даже не взяли. Мы просто позвонили в оргкомитет и попросили в случае форс-мажора иметь нас в виду. В итоге за две недели до конкурса позвонили: «Мы вас берем». Пришлось вот за это минимальное время готовиться, искать жилье. Помню, что после первого тура мне очень много аплодировали, а я не понимал, почему это происходит. Мне ведь педагог сказала, чтобы я особо ни на что не рассчитывал. Я в принципе невысокого роста, а тогда был еще ниже. И люди не понимали, как этот малой может еще что-то играть.

То же самое случилось после второго тура. Мы сразу ушли гулять, даже не ждали объявления результатов, а вернулись, когда все уже разошлись. Думаю, пойдем хотя бы узнаем, кто победил, — оказалось, что победил я.

С тех пор конкурсов случилось слишком много — всех и не упомнишь. А в 14 лет юный музыкант переехал в Минск — учиться в лицее при консерватории. В принципе, на этом этапе дети и их родители начинают задумываться о чем-то «поперспективнее», но у Артема в голове были другие мысли.

— Я никогда не думал о перспективах, просто делал свое дело, свой максимум. Я понимал, что, если буду заниматься каждый день по восемь часов, это принесет свои результаты. Хотелось быть лучшим, к чему-то стремиться.

В Солигорске педагог вела уроки сурово: очень сильно кричала, а иногда могла и потеребить конкретно. Крик, сопли, истерики после уроков — она доводила до такого состояния, что музыкой заниматься хотелось меньше всего. Конечно, иногда сложно себя контролировать, когда у ученика в сотый раз ничего не получается. Но ты же преподаватель! Попадало всем: и ученикам, и родителям. Я думал, день не занимался, а потом снова шел к инструменту: мечта переборола все на свете. Правда, и научила она многому, несмотря на жесткие методы.

В Минске были 11 лет напряженной учебы и бессонные ночи за инструментом — пять лет в лицейском общежитии и еще шесть уже в консерваторском.

— Я благодарен своим родителям, потому что финансово они меня очень сильно поддерживали. Мой отец — шахтер и по белорусским меркам зарабатывает хорошие деньги. Мама — медработник, но тоже очень сильно старалась. И многие вопросы родители закрывали полностью: мне реально не приходилось думать о том, ехать ли на конкурс в Италию и тратить ли огромные деньги. Родители просто говорили: «Хорошо, ты едешь». Был такой случай, когда я не прошел на конкурсе даже первый тур, но папа с мамой никогда меня не упрекали. Это была семейная подушка безопасности, и я понимаю: без нее все было бы по-другому.

А еще мне очень повезло, что на одном из конкурсов, еще в школе, я познакомился с художественным руководителем филармонии Юрием Николаевичем Гильдюком, с которым общаюсь до сих пор. Он меня всегда поддерживал, и спустя два месяца после приезда в Минск я уже играл в филармонии.

«Никогда не думал, что пойду грузчиком на Комаровку, но появились и такие мысли»

Артем Шаплыко, лауреат международных конкурсов, стипендиат и дипломант специального президентского фонда по поддержке талантливой молодежи по распределению попал солистом в филармонию. Настоящий успех!

— Для музыканта — выпускника консерватории это потолок, — объясняет Артем. — Солист филармонии — это огромная ответственность, когда ты наизусть играешь программу на 70 минут, которую готовишь три месяца, занимаясь минимум по пять часов в день без выходных. Ты не имеешь права на ошибку, выступая в тысячном зале. Это колоссальный опыт, которого мне не хватало во время обучения: я выходил на сцену и трясся от боязни публичного выступления. Вспотевшие ладошки — это самое простое, что может быть. Вот когда колено трясется!.. Опыт и статусность — это, пожалуй, все, что дает филармония.

Зарплата солиста филармонии — 340 рублей в месяц. Вместе с премией. Работать и зарабатывать больше не получится. Содержать семью и маленького ребенка — тоже.

— Моя супруга — тоже пианистка. Мы сидели с ней за одной партой, а поженились на пятом курсе, — говорит Артем. — Понимаете, в один прекрасный момент я понял, что моя жена должна быть музыкантом: любой другой человек, не связанный с музыкой, не поймет, что же я там делаю восемь часов с этим черным ящиком. Я иногда сам не понимаю: каждый день приходишь, садишься, будто ничего и не было, и восемь часов играешь. А завтра снова. Есть известное высказывание Владимира Спивакова: «Стою и занимаюсь. Пятьсот раз одно и то же. На пятьсот первый получилось, а пятьсот второй не получилось. Опять пилю пятьсот раз». Примерно то же самое и происходит.

Когда я женился, прозвенел первый тревожный звоночек: как же содержать семью? Но царь-колокол затрезвонил, когда жена забеременела. 340 рублей…

Я посчитал: концы с концами не сходятся совершенно. Мне тогда было 25 лет — у родителей брать деньги совестно. Никогда не думал, что пойду грузчиком на Комаровку, но появились и такие мысли…

За три года у меня не было провальных концертов: всегда овации, всегда подходят педагоги и хвалят. Все эти мысли и не давали уйти в другую сферу. Ну а если не играть — значит, учить. Знаете, когда приезжали знакомые из Германии или Испании и я называл им зарплату, описывал количество концертов, которое играл в месяц, они меня совершенно не понимали. Музыканты из Европы вообще не осознавали, что это реально — на $180 содержать семью с маленьким ребенком.

Настало время активных действий. Говорят, именно в такой период появляются новые кавер-бенды и открываются рабочие визы в экзотические страны. Но у Артема высокие принципы и идеалы — пункты, с которыми визу открыть сложнее, а от работы в ресторанах вообще хочется держаться подальше.

— Когда вопрос встал очень остро, я начал преподавать. Концерты — это замечательно, это прекрасное ощущение, когда после выступления тебе аплодирует тысяча человек. Но жить за что-то нужно. Поначалу я начал преподавать в музыкальной школе, а когда появился опыт, ко мне начали обращаться люди.

Я дал объявления о репетиторстве практически везде, где было возможно. Люди, к счастью, начали откликаться на объявления, и мне не пришлось менять направление.

Частные уроки — это совсем другие суммы. Люди понимают, за что платят деньги, — благодаря этому можно заработать среднюю минскую зарплату и даже больше. Хотя про деньги я по-прежнему думаю меньше всего, и время от времени жена меня этим даже колет. Просто иногда я помогаю людям безвозмездно. Думаю: я же вроде ничего не сделал — за что деньги брать?

У меня есть ощущение несправедливости, когда смотрю на тех же программистов. Они и сами, бывает, об этом говорят: «Почему мы меньше учились и зарабатываем в десять раз больше, чем вы, которые положили на учебу десятки лет?» Зависти не бывает, но иногда становится обидно: я ведь 22 года отдал на то, чтобы научиться всему, что у меня есть. И с этим нужно что-то делать — нельзя же просто сесть, сложить руки и пить водку из горлышка.

«Я в любой момент могу уехать работать в Китай»

Сейчас у Артема есть большая мечта — открыть свою музыкальную школу. Ну, или студию для начала. Просто хочется помогать людям, а деньги — по-прежнему как-то так — наживное.

— Это, конечно, юношеский максимализм, творческий порыв: музыканты ведь все перфекционисты, — рассуждает Артем. — Деньги — это хорошо, но я в первую очередь думал о том, чтобы создать что-то свое, помочь людям.

Иногда задумываешься: а зачем нужна эта музыка? Это сложный философский вопрос, достаточно противоречивый — ответить на него однозначно невозможно. Приходится ведь играть в деревне для двадцати детишек, и после такого концерта я выхожу и думаю: «Для чего это все? Вряд ли кто-то из них станет музыкантом и вспомнит этот концерт». Но потом я понимаю, что даже если один ребенок после моего выступления хотя бы полчаса подумает об этом и изменится в лучшую сторону, значит, все было не зря. Наверное, только такие мысли и могут поддерживать. Иногда приезжаешь на концерт, а в зале 13 градусов тепла, возле тебя стоит обогреватель, публика сидит в куртках. Ты играешь на плохом инструменте, будто гонщику «Формулы-1» нужно выступить на «Запорожце». Но для детей это праздник, эта музыка им нужна, они ее очень ждут.

Еще совсем недавно я сидел в Солигорске маленьким мальчиком и слушал солистов филармонии, которые приезжали с концертами. И это было что-то невероятное! А сейчас я стою уже на сцене и смотрю на детей — а они ведь про меня думают так, как раньше думал я. Вот ради этого всего и стоит работать.

Я в любой момент могу уехать работать в Китай — так сделали многие отличные белорусские пианисты. $1000—1200 — это деньги, которые там можно получать за обучение. Но я подумал, что нужно здесь побарахтаться, попытаться что-то сделать. Конечно, в какой-то степени все это выматывает: тебе нужно запомнить огромный объем информации, и голова работает постоянно. Ты все время сидишь один и играешь. Мои ученики после часового занятия говорят: «Лучше бы я час разгружал вагоны!» Серьезно, это говорят взрослые люди. Чтобы разгружать вагоны, особенный навык не нужен, а для того, чтобы играть, нужны огромный опыт и знания. Я свои знания получал в течение двадцати лет для того, чтобы научиться играть часовой концерт.

Однажды мне таксист сказал: «Вам же повезло: вы учите, а потом уезжаете в другой город выступать — переключились на другой вид деятельности и отдохнули».

Конечно, в этом есть доля правды. Вероятно, весь секрет и заключается в смене обстановки. Если все время заниматься обучением без выходных, можно тронуться. Иногда слушаешь одну и ту же ошибку в сотый раз, и это реально может свести с ума. А еще очень сильно меня поддерживает жена. Иногда она вообще сама справляется с ребенком, хотя я и должен ей в этом помогать. Бывает, что даже отправляет меня спать в другую комнату, чтобы я хорошо отдохнул и выспался перед концертом. Поддержка жены — это огромная помощь для меня. Конечно, все это сложно, но я во всем ищу какие-то позитивные моменты.

---

Сегодня у Артема большое событие — его группа учеников дает большой отчетный концерт. Дети и взрослые на равных будут показывать все, чему они научились, и аплодировать друг другу. Каждый получит свою минуту славы, а мир станет хотя бы чуточку лучше. Вероятно, что-то неуловимое все-таки исчезло бы из нашей жизни, уйди филармонист работать грузчиком в ночную смену. Кто-то не улыбнулся бы вам на улице, а кто-то не услышал бы тончайшую поэзию обыденности. Ту музыку, ради которой стоит жить.

Hi-Fi-акустика в каталоге Onliner.by

Читайте также:

• Не хуже, чем у Финберга. Как живет могилевский духовой оркестр, в котором играют продавцы из ЦУМа
• «Мы погибнем в свободном плавании». Репортаж о национальном хоре, где работают за два миллиона в месяц
• «Когда удовлетворены потребности, хочется большего. Поэтому мы люди, а не котятки». Разговор о том, кому нужна музыка

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by