«Ты играешь и чувствуешь эйфорию, а оказывается, что люди хотят тебя побить»

Когда-то давно в этом закуточке в переулке Калинина был научно-исследовательский институт механизации сельского хозяйства. Потом он закрылся, а пустующее помещение начали сдавать в аренду под офисы. Один из залов облюбовали Андрей Петров и Владимир Ветер — люди, которые решили устроить в Минске веселье в рамках небольшого клуба.

— На дворе стоял 1998 год, — вспоминает Владимир Ветер. — Конец эпохи малиновых пиджаков… Уже не было советского сплошного дефицита, но многого не хватало. И не столько в смысле еды или вещей — больше всего не хватало, так сказать, пищи духовной. Советская культура обанкротилась, а новая еще не наработалась.

Попса забивала все, озвучивая пикантную картину разложения «совка» с ее специфическим ароматом. Для досуга имелись так называемые рестораны, в которых предлагали котлету с водкой под попсу, и забегаловки со скверным пивом стоя под ту же попсу. В первых гужевались новые русские, во вторых — гопники.

Были еще ночные клубы — танцы, алкоголь и дешевый пьяный флирт под ту же попсу. Там находили свое счастье тусовщики. А вот тем, чьи интересы выходили за рамки этих простеньких потребностей, было просто некуда податься. Чертовски хотелось чего-то настоящего — атмосферы, уюта, места, где можно провести время с удовольствием в своем кругу — среди людей, пусть и не всегда знакомых, но разделяющих твои ценности. Так спонтанно появился проект клуба, получившего впоследствии имя «Граффити». Фильтром для отбора «своих» стала музыка.

Основатели-учредители клуба действовали скорее интуитивно. Большого бюджета не было, но оказалось, что настоящее совсем не обязательно должно быть дорогим.

Архитектурой клуба занимался Андрей Петров. Это он задумал и воплотил в вестибюле бывшего советского НИИ кусок городской улицы, полуразрушенные стены, расписанные граффити, бар с дырявой крышей, канализационный люк. Все это конструировалось из дармовых материалов.

— В ту странную эпоху настоящий кирпич стоил меньше, чем обои «под кирпич», а дубовые балки были дешевле пенопластовой имитации, — рассказывает Владимир. — Потом в канализационный люк был встроен сабвуфер. Источник звука найти было трудно, и люди не понимали, отчего на подходе к бару они начинают вибрировать. Для росписи стен устраивались конкурсы среди молодых художников. Победитель получал свободу безнаказанно творить и бочонок пива на свою банду.

В клубе быстро сформировался пул музыкантов, которым, в общем-то, выступать в городе-миллионнике было негде. Свои первые концерты здесь сыграл кабаре-бэнд «Серебряная свадьба», вечера «нигилистического джаза» устраивал Сергей Пукст, часто в «Граффити» выступали Змитер Войтюшкевич и Neuro Dubel.

— Для нас это сакральное и очень родное место — самое первое наше серьезное выступление происходило именно там, — рассказывает лидер «Серебряной свадьбы» Бенька. — Помню, я приехала из Витебска учиться в Институт культуры, и мне сказали, что «Граффити» — это культовое место, где подаются самые вкусные бутерброды в городе. Выяснилось, что так оно и есть. Я помню, что в тот день никто не выступал, но сама по себе атмосфера была прекрасная: кусочек Европы в Минске — для меня это было большим откровением. 

Владельцы клуба были вынуждены расписать разные жанры по дням недели, чтобы хоть как-то развести потоки посетителей. Пришлось создать устав клуба, ввести клубные карты и предварительную запись на концерты.

— Поскольку в клубе наблюдалась небывало высокая концентрация разноизвестных музыкантов и меломанов на метр квадратный, вскоре для молодых групп успех в «Граффити» стал считаться чем-то вроде знака качества, — говорит Владимир Ветер. — Стали проявлять интерес знаменитости. Клуб был слишком мал, чтобы стать площадкой для коммерческого концерта звезды, но для своих, за символическую плату или даром, выступить было почетно.

Сергей Пукст оказался в «Граффити» по приглашению Петрова — тот побывал во Франции и влюбился в местный театральный кабачок. Захотелось чего-то похожего, но особых средств на воплощение этой идеи не было.

— Мы были рады там играть, я, в частности, устраивал там вечера нигилистического джаза, и после выступлений рассказывали, что люди меня хотели побить, — вспоминает Пукст. — Мне-то с импровизированной сцены казалось, что это успех, а со стороны публики, как выяснилось, бушевали самые разные страсти. Я чувствовал эйфорию и не всегда это ощущал. Хотя нужно сказать, что искусство радикальное и не всегда упорядоченное (а в моем творческом методе бывали ошибки) порой там не вкатывало. 

Вообще «Граффити» — это историческое место, куда можно было приходить и просто что-то делать. Да, были «Три поросенка», еще какие-то места, но в «Граффити» распределился четкий порядок — на этой площадке ты мог себя показывать и как-то развиваться. В этом месте был какой-то лабораторный момент. 

В то же время «Граффити» оставлял ощущение угарности, потому что там была плохая вентиляция и было всегда очень накурено. Выпивал ты вроде немного, но все равно клуб действовал на тебя одурманивающе. 

«Я танцую, а в двух метрах от меня сидит здоровенный зэк весь в наколках»

Для основателей клуб всегда был скорее хобби, чем бизнесом. Концерт в баре площадью около 60 «квадратов» больше тянет на квартирник для друзей, чем на публичное выступление.

— Ставить высокую цену на пиво и закуску мы не могли: не хотелось отсеивать студентов и бедную интеллигенцию. Выручка, соответственно, была довольно скромной. Зато издержки, как материальные, так и особенно моральные, порой бывали очень внушительны, — говорит Владимир Ветер. — За десять лет изнурительного противостояния агрессивной среде мы основательно подорвали свое здоровье, прежде всего душевное. Наверное, произошло профессиональное выгорание — трудно так долго держаться на таком накале.

Ключи от клуба получили молодые ребята Ян Бусел и Коля Моторин. Но с одним условием: по максимуму сохранить атмосферу клуба, практически домашнюю. Моторин в то время делал рейвы разной степени масштабности, Бусел занимался концертами.

— Впервые я услышал о каком-то «Граффити», когда еще в школу ходил, — рассказывает Ян. — Жил я в ста метрах от клуба, и вот мы, нормальные панки из десятого класса, решили сходить посмотреть на настоящих рокеров. Тогдашний арт-директор нас развернул, но мы вернулись. В итоге утро встретили в РУВД Первомайского района по делу о сломанной гитаре группы «Без Билета». Тогда это еще была нормальная группа, с музыкантами.

С 2004 года я делал здесь концерты. От «клубных дней» до всякого рода тематических. Отмечали дни рождения Курта Кобейна и Джима Моррисона. Тогда даже музыканты еще не знали понятия «кавер-бэнд». Все готовились и репетировали, волновались. Потом были джазовые среды. Представьте себе: в среду ни у кого нет работы, кроме музыкантов из цирка и оркестров, и все приходили к нам с инструментами.

Моторин впервые побывал в баре 15-летним пацаном.

— Был 2004 год, — вспоминает Коля. — Я жил в Москве и периодически приезжал в Минск. Мы познакомились с Яном, и он меня сюда пригласил на какой-то концерт. Помню, вот здесь была стена, гримерка — отдельная комната, которую делали как банкетный зал, а выступали музыканты прямо возле бара: сцены тогда в клубе не было, а когда мы ее сделали, многие музыканты начали жаловаться и ныть. Мол, звук стал плохой и вообще неудобно, хотя еще никто ни разу там не выступил. 

Каждый день в баре, который вместе с новыми владельцами получил и этот статус официально (до этого считался на бумаге «закусочной»), был расписан выступлениями музыкантов. Начинающих и не очень. Сегодня здесь могла играть «Крама» или Apple Tea, а завтра кто-то, чье имя вряд ли сохранилось в истории.

Первые концерты здесь отыграли Akute и Полина Республика, а «Кассиопея» до сих пор устраивает дикие выступления, на которых обычно все напиваются и хором поют несусветные песенки про Алесю-Телеглаз, Микки Мауса и Чингачгука Любви.

— В «Граффити» группа «Кассиопея» несколько раз лежала практически голая — все самые пьяные концерты происходят именно там: уже никто не понимает, что поется, видно только, что эти голые черви извиваются где-то там внизу, — рассказывает вокалист «Кассиопеи» Илья Черепко-Самохвалов. — Я знаю, что огромное количество людей клуб не очень-то любят, потому что это вроде как неблагодарная площадка. Хотя мне до этого никакого дела нет. Мы с «Кассиопеей» там играем все время, и мне нравится эта атмосфера, потому что там мизерная дистанция между исполнителем и слушателями.

Стоит только нажать на кнопочку, и этот самый мизер исчезает — получается, что музыканты и зрители находятся в одном положении. Это отсутствие дистанции меня всегда радовало. 

Я помню, что мы выступали в «Граффити» с «Петлей пристрастия». Сцена тогда была у бара, и я увлекся танцами. А прямо передо мной сидел самый настоящий зэк — он был лысый и весь в наколках. Сидел и смотрел на меня в упор, а я перед ним через два метра прямо как танцовщица. Мне было страшновато. А в конце концерта он ко мне подходит и говорит: «Братан, иди сюда… Ты вот думаешь, что грустные песни пел? Я тебя уверяю, что есть песни куда грустнее…»

«У Солодухи здесь началась вторая молодость»

Клуб переживал разные времена. И переживает до сих пор. Алексей попал сюда восемь лет назад — пригласили помочь с администрированием. Так постепенно сотрудник минского метрополитена устроился сюда на постоянную работу.

— Чего я только не делал: мыл полы, крутил гайки, был звукорежиссером, стоял на входе… — рассказывает Алексей. — Бывало всякое. Например, говоришь напарнику, чтобы посмотрел сумочку у девочки. А там вроде и сумочка маленькая, и сами девочки милые. Открываешь — в сумке ровно под размеры лежит открытый пакет вина. Забирали пистолеты, молотки, ножи… Однажды в баре стреляли. Была закрытая тусовка байкеров, во время которой не поделили женщину. По пьяни один байкер в другого выстрелил из травматического пистолета, ему дали условный срок. Вообще обострения всегда случаются весной и осенью.

Впрочем, все это истории, которые могли бы случиться в любом другом заведении. Вспоминают здесь прежде всего невообразимые тусовки, сумасшедшие вечеринки и почти семейную атмосферу. Сложно поверить, но несколько лет назад в этом небольшом заведении поймал хайп Александр Солодуха: артист пел «Чужую милую» на барной стойке и почти оглох.

— Он переодевался в офисе и залетел туда после концерта, — смеется Алексей. — Кричит: «Я впервые слышу, чтобы так орали. У меня уши заложило!» После этого у него, считай, вторая молодость началась — люди увидели, что он нормально себя чувствует на любой тусовке, и начали активнее его приглашать. 

---

Ян ушел из «Граффити» несколько лет назад и открыл свое заведение — «Битлджус», оно находится неподалеку.

— Всякое было, — говорит Ян. — Скажу только, что если бы не прежние хозяева клуба, которые спасли его во времена, когда появились «черные списки», отвоевали лицензию на алкоголь, которую отобрали, то не было бы сейчас очень многих состоявшихся музыкантов. А атмосфера? Ее создавали люди, которые ходили в клуб. Ну и чуть-чуть мы, когда не пускали местных гопников «посмотреть на пьяных бабищ в кожаных штанцах». И музыка. Это главное. Клуб до сих пор жив благодаря ребятам, которые поддерживают заведение. Они молодцы!

Коля Моторин кроме «Граффити» занимается другими кафе и рекламой. Бар с 18-летней историей — это даже не бизнес.

— Да, бизнесом это точно не назовешь, но и фаном тоже. Все люди, которые здесь работают, получают нормальные деньги — среднюю зарплату по Минску в сфере общепита. 

История «Граффити» продолжается. Здесь по-прежнему каждый день расписан под концерт и можно увидеть ветеранов отечественной рок-музыки и совсем молодых ребят, которые еще и играть-то толком не научились.

— Сегодня «Граффити», наверное, самый старый клуб в нашей стране, — говорит Владимир Ветер. — Для Беларуси это то же, что Cavern Club, где начинали The Beatles, для Ливерпуля. Может, лет через 100 и табличку присобачат?

Конструкторы в каталоге Onliner.by

Читайте также: 

• Ностальгия. История создания пяти культовых альбомов белорусского рока
• «Однажды меня избили 18 раз за день». Откровенная история скандальной тусовки минских панков
• «Металисты — это же какие-то страшные демоны!» Правдивая история взлета и падения главной белорусской субкультурной тусовки

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by