«Мы привыкли говорить: советский режим сделал нас мрачными, — и тем самым останавливаемся в развитии». Разговор о том, почему белорусы не улыбаются

 
24 051
29 июля 2016 в 8:00
Источник: Полина Шумицкая. Фото: Павел Лебедев. Иллюстрация: Олег Гирель
Источник: Полина Шумицкая. Фото: Павел Лебедев. Иллюстрация: Олег Гирель

В очередном выпуске «Неформата» Onliner.by поговорил с известным профессором Ириной Ухвановой о том, почему белорусы не улыбаются. Начав с легких и привычных вопросов о мрачных продавцах и угрюмых прохожих, мы пришли к глубоким вещам: культурному коду (которым, оказывается, нам можно гордиться), внутренней силе духа и умению быть свободными. Пятничное интервью с автором каузально-генетической теории — только для крепких орешков-интеллектуалов.

Кто это?

Ирина Ухванова — доктор филологических наук, профессор, десять лет (с 1999 года) возглавляла кафедру английского языка и речевой коммуникации БГУ. Председатель комиссии по лингвистике дискурса при Международном комитете славистов. Основательница и неизменный редактор трех научных серий книг по дискурс-проблематике. И при этом та, кого называют вечным студентом: участница летних школ, в том числе по практике и теории коммуникации, стажер международных академических программ, проходивших в Англии, Австрии, Франции, Чехии, Швейцарии, Швеции. Дважды лауреат открытого международного конкурса по коммуникативным наукам и образованию. Дважды стипендиат престижнейшего гранта Дж. Уильяма Фулбрайта. Выступала с лекциями в университетах Австрии, Англии, Латвии, Литвы, Польши, США, Украины, Швеции. Одна из самых авторитетных белорусских ученых своего поколения. Мудрая наставница для молодых аспирантов. Всей душой увлечена своим делом.

* * *

— Почему, на ваш взгляд, белорусы не улыбаются? Виноват ли в этом наш культурный код?

— Почему не улыбаются? В чем вина культурного кода? Оглянитесь вокруг. Вы улыбаетесь, я улыбаюсь, ваши соседи приветствуют вас улыбкой. Наверняка вы с кем-то сегодня пересеклись. Вот вы обратились к незнакомцу с вопросом — и он вам улыбается. А не обратились — он и прошел мимо в своих мыслях. Что тут плохого или хорошего? Это просто разные ситуации. Вы не думали о том, что мы иногда просто выбираем факты согласно нашему настроению, ситуации, самочувствию, ожиданиям, наконец, и не видим другие? То есть видим то, что программируем. А думаем, что все так и есть. Улыбка больше в нас, а не в окружающих, мы сами конструируем нашу реальность. Каждый день.

А претензия «Почему кто-то мне не улыбнулся?» кажется эгоцентричной. Вот вы говорите о мрачных белорусских продавцах. На мой взгляд, было бы логично поставить за продавцом зеркало, чтобы тот, кто расплачивается за кассой и у кого возникает претензия, увидел себя в момент покупки. Возможно, он поймет, почему ему не улыбаются.

Я как-то месяц провела на стажировке в парижской Сорбонне, но нас не сильно загружали делами: наши коллеги были в цейтноте, проект шел вяло. Но осенний Париж был прекрасен. Так вот, гуляя (это был ноябрь, то есть не просто грустный, а самый грустный месяц в году), я избирательно фотографировала цветы и альпийские горки. И набралась целая галерея идей, как я хочу оформить свою горку на даче (мой параллельный проект). Знаете, парижане, когда рассматривали мои осенние снимки французской столицы, были поражены: «Неужели у нас сейчас так много цветов и цвета?» Они видели ноябрь в сером цвете, дожде, заботах.

Так и улыбка остается незамеченной. А ведь кто-то так старался вас взбодрить…

Иначе говоря, вопрос в другом: когда именно мы улыбаемся и замечаем ли улыбки других; какие поводы вызывают улыбку у вас, ваших друзей, коллег, знакомых, незнакомых людей; какое влияние улыбка оказывает не только на нас, но и на саму ситуацию общения, какое содержание в себе несет, как репрезентирует нас… Итак, факты.

Факт 1. Я могу точно сказать, что белорусы улыбаются еще до того, как родились. Вы этого не знали? Спросите у специалистов по УЗИ: они видят, как улыбаются еще не родившиеся детки. Так, 29 лет назад врач во время обследования спросил меня: «А вы знаете, что ваш сын уже улыбается?» Конечно, было чудом узнать об этом уже тогда, когда ребенка еще только ждешь! А он уже человек со своими эмоциями, страстями! Значит, еще до рождения дети примеряют на себя всевозможные эмоции — а главное, эмоцию радости. Вопрос в том, как скоро, когда именно эта эмоция перестает восприниматься как естественная, ожидаемая, становясь не нужной другим, а порой и себе?

Факт 2. Все зависит от конкретного человека: он вполне может формировать, а значит, в значительной степени менять свое окружение, свое профессиональное поле, свой коммуникативный кортеж. Когда моему сыну исполняется 6 лет (1994 год, вспомните это время), он поступает в музыкальную школу. И мы выбираем ту, что по соседству, прямо за филармонией. Его приглашают на вступительный экзамен. Жду. Через какое-то время он выходит и говорит: «Не приняли». Моя естественная реакция — узнать причину: слух? ритм? что-то еще? Ведь надо знать, над чем работать для поступления в следующем году (если желание учиться сохранится). Ответ поразил настолько, что я не нашлась что сказать, как реагировать на ситуацию: «Он у вас улыбается».«Конечно, но что вы хотите этим сказать?»«Он еще недостаточно серьезен и, значит, не может учиться в музыкальной школе. А со слухом проблем нет, приходите через год».

Улыбка видится педагогами-экзаменаторами как несерьезность, неготовность социализироваться, заниматься серьезным делом, в частности учебой. Как будто есть своего рода поле, где ты улыбку снял, а перешел на другое — надел… Вошел в школу — снял, ведь тебя оценивают. А радость от учебы, даже от экзамена? Ты улыбаешься, ты ищешь ту эмоцию, которая помогает тебе быть эффективным в том, что ты делаешь… А, может, именно стремление учителя все переводить в оценку и виновато в отсутствии радости знакомства и познания человека. И уже в детстве маленький человек в одной школе успешен, а в другой он отстающий, стремящийся быть любимым и адаптирующий себя под ситуацию нелюбви. Так переводится внимание с содержания на форму, а в итоге — на мнимый кем-то результат?

То есть белорусы как нация тут ни при чем. А значит, и наш культурный код тут ни при чем. Почти все — процентов на 80—90, а в каких-то ситуациях на все 100 — зависит от нас сегодняшних, от каждого конкретного человека, в том числе на своем профессиональном месте. Мы привыкли говорить: «Вот у нас такое наследство, такой культурный код… Советский режим сделал нас такими мрачными…» И уже утяжеляется наш шаг, замедляется темп жизни. Мы как бы сами начинаем тормозить себя, чтобы подтвердить выдвинутую причину. И… останавливаемся в своем развитии, движении вперед. Ведь развитие предполагает наличие позитивной среды, доброго отношения, поддержки… Иногда, конечно, бывает, что характер формируется не столько благодаря ситуации, сколько вопреки ей. Но это через боль. А психологи скажут вам, что боль себя как-то проявит — и не всегда в лучшую сторону. Отсутствием внутренней гармонии, естественности в поведении, что ли. Поддержка иногда нужна исключительно моральная, но и поддержка действием далеко не лишняя.

Факт 3. Чем отличаются античные греческие статуи от римских? Улыбкой. Чуть приподняты уголки губ — и это уже иная культура, иной код. Греческие скульптуры нам всем улыбаются и… вдохновляют. Римские строги, серьезны, но вряд ли мрачны. Это иная культура и иная улыбка: взбадривающая и… ведущая к действию — мол, надо сходить на тренировку, что ли [смеется — прим. Onliner.by]?

В этимологии (то есть потенциале) сохраненного историей приветствия римлян: «Будь здоров, а значит, спортивен, крепок, мужественен!» В потенциале сохраненного историей приветствия греков: «Радуйся!» А может, по сути, это два варианта улыбки? Улыбка как знак приветствия и улыбка как стать, но не поза, а внутренний стержень, тоже несущий силу духа. Вот вам и первое определение улыбки как коммуникативного знака, актуализированного в соотношении «радость — здоровье». Радость как потенциал, здоровье как результат реализации потенциала или наоборот (в дихотомии оба начала верны). И это — колыбель европейской, а значит, и нашей с вами цивилизации, наш культурный код, причем в движении, развитии, соприкосновении разных культур, в интеркультуре. А разве культура может «читаться» в закрытом пространстве или времени (от сих до сих) [смеется — прим. Onliner.by]? Конечно, нет. Иначе мы не находили бы идентичные знаки в разных культурах и разные культуры в одном и том же знаке? Так и белорусский национальный код. Он — живой и взаимодействует со множеством других культур, других кодов. Он — то, что надо постичь, но вряд ли это предмет для сетования или гордости. Сетовать, как считают мудрейшие нашего мира, надо на свой процесс постижения, равно как и гордиться им. Кто возьмется с этим спорить?

— Но древние белорусы не оставили античных монументов. Где же найти наш культурный код?

Факт 4. Говоря о белорусском культурном коде, давайте поищем его в наших народных сказках, эпосе. Перед нами тоненькая книжечка белорусских народных сказок для детей «Не сілай, а розумам. Бытавыя казкі і казкі пра жывёл», купленная в 2012 году в ближайшем книжном магазине (можно сказать, случайная выборка). Издана в 1998 году в издательстве «Юнацтва». А в ней сказка под названием «Стары бацька». И вот мы с вами уже исследователи кода, формулируем целевую установку — реконструировать дискурс-картину мира (о чем сказка?) и дискурс-картину кортежного взаимодействия (какие автор-рассказчик строит отношения со мной, читающим (ведь мы же кортеж, обрамление друг друга): кто я для него или ее — несмышленыш, а значит, меня надо научить, или равный, с кем делятся информацией, кому передают код; если роль нам подходит, то и информацию мы будем считывать быстрее, глубже, радостнее). Какие картины мира рисует автор сказки и как, в каком стиле (именно стиле, а не стилистике)? Что озвучивается, какую сокрытую культурным кодом информацию мы можем снять? И так ли уж она сокрыта?

Код — это не то, что история сохранила как декларацию, мол, вот это наш код — заучите. Он подвижен, его надо реконструировать почти так же, как это делают художники-реставраторы, то есть послойно снимая то, что нанесло, запорошило время. А не так просто взял и оторвал вроде как лишнее, а, в принципе, то, что само оторвалось. Или другой оторвал с твоего согласия или без согласия. А теперь смотри, что осталось. Да ничего не осталось! Тут уж точно: нечего на историю пенять, надо учиться с ней обращаться и… общаться. Один на один. Ведь это серьезная работа.

Я учу этому своих аспирантов, проводящих дискурс-исследования по самым разным темам, историческим в том числе. А когда-то студентов учила: не спешите с выводами, пока не научитесь работать с фактами — собирать их, противопоставлять, верифицировать, организовывать, видеть тенденции, моделировать реальность с опорой на все ментальные структуры: системные (языковые), линейные (текстовые), структурные (когнитивные), иерархические (оценочные). И поверьте, теория дискурса помогает разобраться в сути сложных знаков — не столько в словах, сколько в текстах, функционирующих в обществе с учетом их целостности, в которую общество «вписано» не контекстно, а контентно, то есть содержательно. «Все в одном!» Вот она, системология, теория комплексных систем в гуманитарном знании, гуманитарной науке.

Удивительно, но детей научить такой реконструкции порой легче: им не мешает груз мертвого знания — устоявшихся трактовок о том, как надо понимать те или иные тексты (знаки). Они их проживают, и каждый находит свое знание, обретает свой опыт познания, свою радость бытия. Впрочем, каждому возрасту дается осмысление бытия в разной степени сложности. Жизнь нас оберегает. Но вернемся к сказке.

Углубляемся в факт 4: сюжет не так уж прост и, возможно, будет для многих неожиданным в контексте нашей истории. Впрочем, этот сюжет неоднократно проигрывался в контексте мировой литературы. Когда-то давно была традиция увозить состарившихся людей в пущу умирать. Ведь жили в бедности, тяжело было прокормить лишний рот. Так было принято, никто и не осуждал, ведь человек пожил. Да и все так делали, что тут гадать. Но вот сын решает сделать по-своему. Он выкапывает землянку для своего старого отца, и тот живет там втайне ото всех. А в деревне много проблем. Стариков нет, а что знают молодые? Они только набираются опыта, а как сложить воедино противоречивую картину жизни? А у нашего героя есть с кем поговорить, посоветоваться, есть свой хранитель истории (как легко здесь увидеть параллель с фильмом «Посвященный»). И вот он видит дальше, чем другие, и не только видит, но и слышит, чувствует, сопереживает, познает («айтишная» терминология вербализирует это как «индивидуальная обработка социально организованной доменной и кортежной информации»). В итоге сын быстро осваивает новые для деревни ситуации, сам с трудностями справляется и соседям помогает, обретая их уважение. Тут и соседи заинтересовались: как ты всего добиваешься? Он и отвечает, не тая: мол, отец помогает. Чем кончается сказка? «Перасталі з таго часу сыны бацькоў у пушчу вывазіць, а пачалі пад старасць шанаваць і даглядаць». Можно, конечно, сделать разные выводы, но вот, проведя исследование тенденций на большей выборке, мы в центре национального кода увидели идею движения, готовность к изменениям, индивидуальному поиску того, что важно, и к действию, не столько показывающему, сколько доказывающему какие-то истины. Какие претензии к такому коду? И в нем еще информация о том, что его надо видеть и осмысливать самому, своим умом, своим действием, не одним днем, позитивно, утверждая жизнь. Ведь об этом сказка-быль? Или о другом? Засомневались? Значит, продолжаем искать, реконструировать роль, которая отводится читателю, формат сказки, содержательную специфику жанра: открытый, то есть домысливаемый, или закрытый, с одной-единственной правильной трактовкой? А такая, единственно правильная, бывает?..

Факт 5. А вот другая сказка — из тех мест, где теперь находится наш город Солигорск. Эта сказка из другого источника — устного народного творчества. Сюжет таков. Баба посылает деда в лес за солью. И он приносит ее первый, второй, третий раз. Что вы ожидаете? Что знаком нашего кода будет цифра 3 — более трех раз просить нельзя? А каково продолжение нашей сказки? Можно столько, сколько нужно. В этой сказке цифра дошла до семи или восьми раз, а может, и больше… Главное — концовка: «Поделились солью со всей деревней и жили мирно, дружно и счастливо». И уже тенденция просматривается, не так ли? Вот он, код. Вот она, позиция: человек живет не один, но он может быть активен и в решении, и в действии, позитивен и для себя, и для других, и тогда у сказки счастливое завершение. Человек наполнен внутренней энергией, позитивен. Но он постепенен, неспешен в своих действиях по отношению к другим (не по отношению к себе). Начинает с себя, ведь вряд ли можно нести добро насильно, осчастливить других вопреки их желанию. Вот и пословица об этом: «Харизматический человек дается обществу для проверки на готовность к изменениям». Человек вообще не любит насилия, особенно белорусский человек. Проходя «уроки» своей истории, он сохраняет любовь к внутренней свободе и таковым, по сути, является — не в одном, так в другом, в третьем… Но это уже темы наших других дискурс-исследований. Интересные сюжеты, правда? И все они об улыбке как внутренней силе духа, но внешней сдержанности, о вере в светлое и ее реализации, об отношении к себе, другим, своей земле, корням, будущему.

— Но ведь многое изменилось со времен появления народных эпосов. Сейчас улыбка — это не история героя, а «селфи» в Instagram, например.

— Что несет в себе относительно новая традиция «селфи»? Нашему современнику хочется возвращаться к ситуациям, которые несут нам улыбку, позитивное настроение, дают повод для бодрости. При этом «селфи» — это не только улыбочка, но и рожица, чем страшнее, тем лучше. И что это — это мрачность? Нет, конечно. Это желание засмеяться, улыбнуться, опять наполниться солнцем. Улыбка читается в рожице, вписана в нее. И ею мы улыбаемся так же, как и «традиционным» растягиванием губ, блеском глаз: сейчас гримаса может восприниматься как вполне естественная улыбка. Такого рода улыбку мы видим сегодня и в работах современных мастеров. Прогуляйтесь по площади Якуба Коласа, где довольно уютно пристроилась крошечная выставка работ белорусского художника Валентина Губарева, и вы убедитесь, что улыбка не только в том, кто улыбается, но и в том, кто «читает» улыбку в разных знаках.

Читайте также:

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by