«Мы просто не умеем гордиться своим». Как сантехник из Вильнюса восстанавливает единственную белорусскую породу собак

Мужчина в охотничьей шляпе весело причитает: «Какая красота! Это же национальная гордость!» В щербине хлипкой калитки как раз показывается мокрый нос национальной гордости. После она с непреодолимой радостью любой собаки до года начинает знакомиться с гостями в пружинистом прыжке. Это Ручей. Трехмесячный пес породы белорусский гончак. Ручей и так немаленький, а когда подрастет, достигнет 68 см в холке. Хозяин собаки, который активно продвигает исключительно отечественную породу, объясняет, зачем ему это вообще нужно, и обосновывает, почему это важно для страны.

Послеобеденный Молодечно. Резкий переход квартала многоэтажек в частный сектор. На дороге виднеется коренастая фигура. Мужчина в жилетке, похожий на сказочного персонажа, улыбается из-под шляпы.

— О, той гончак хаваць мяне будзе, — смеется он, открывая калитку. — Мне ж лет много.

— Сколько?

— Уже за 60. Срок уже. Еще пятилетка — и все.

Открывается еще одна калитка. На нас тут же обрушивается промышленный объем дружелюбия. Маленький Ручей рад новым знакомым. Если попробовать найти эквивалент человеческой эйфории, то это как будто вам только-только перечислили зарплату на карточку.

— Глядите, хлопцы. Жилплощади у него много. Нечего жаловаться. Его зовут Ручай. Ручей по-русски. Для развития породы нужна свежая кровь. Вот этот собачка ей и будзе. Будзе подливать. Потому и Ручай. А ну, не лезь, ну, вольно тебе! — стращает радостного щенка хозяин.

Владимир Лазаренко родился в Островецком крае, где теперь строят АЭС.

— Там очень много литовцев. Помню, у нас был урок роднай мовы. Так половина класса шла на литовскую, а половина — на белорусскую. Я ходил на белорусскую. Хотя моя бабушка по линии отца — литовка. Так что я спокойно говорю по-литовски. И вообще, я там большую часть жизни провел.

Хозяин Ручья — обладатель литовского паспорта. После школы поехал в Вильнюс, где окончил техническое училище. Затем с перерывом на службу в Вооруженных силах СССР работал на заводе слесарем-инструментальщиком.

— На стройке пообещали общежитие, так я и пошел туда. Стали думать, кем меня сделать. А мой диплом с железом связан. Так и стал я сантехником.

Пес носится по своему довольно просторному загону, как олимпийский чемпион. Скоро Ручей выцветет, и его голова станет более рыжего окраса.

— Отец у меня был трактористом. Так все дети на тот трактор и лезли. А мне не очень нравилось. Я брал собак и шел в лес. С седьмого класса стал всем этим интересоваться. Когда в Вильнюс переехал, окончил курсы, выучился на эксперта-кинолога, начал соревнования судить. Потом 1980-е. Литовцы захотели возродить свою национальную гончую. Я участвовал. И всегда была у меня думка: «Чаму мы, беларусы, не маем сваей пароды?» Ведь у всех вокруг есть национальная порода собаки. Вот Эстония. Миллиона жителей нету, а собака есть! — Лазаренко резко переключается на щенка. — Я ему постоянно говорю: «Бездельник! Радуйся жизни».

Бездельник радуется и не только намеревается, но и посягает на объектив камеры, которая трещит затвором и привлекает его детское внимание.

— Мы ж хлебаробная і паляўнiчая нацыя! Мы насамрэч заўсёды мелі гэтага сабачку. Другой пароды ў нас не было. Но наши земли часто отходили то Польше, то России. Поэтому, собственно говоря, как я говорю, официальной породы белорусского гончака и не было. Он просто назывался паляўнiчым сабакам.

Как будто в подтверждение слов хозяина Ручей лает. И вообще, судя по смене интересов, теперь, как модная жительница мегаполиса, хочет себе iPhone.

— Я ж историю поднял. Так в 1959 году Петр Картавик, по происхождению из этих мест, приехал под Сморгонь из Польши и вывез таких собак. С помощью нашего гончака он реконструировал породу огар польский. Спустя много лет я стал ездить у нас по районам: Ивьевскому, Щучинскому, Вороновскому. Нашел гончаков — и вот в 2008-м мы получили первый помет.

Лазаренко работал на стройке до 1990 года. После перешел в домоуправление, где и встретил развал СССР. В 2004-м решил вернуться в Беларусь.

— А чего так?

— Я переехал памiраць. Боялся, што пахаваюць у Лiтве. А я хочу возле мамы. О, как ты красиво позируешь. Ой, одуреть! Слухайце, не умаляю заслуг ни одной собаки. Кому-то нравится голая мексиканская или китайская хохлатая — пожалуйста. Но я ее в руки не могу взять. Она же голенькая-голенькая — шерсти совсем нету. Хотя каждому свое. Ой, жулик ты мой.

Счастливый жулик на радостях успевает оставить автографы на всех джинсах, которые попадаются ему под лапы.

Хозяин пса с подчеркнутым удовольствием рассказывает о своем питомце. Себя называет «бацькам беларускага ганчака». С поражающей резкостью меняет языки: с белорусского на русский и обратно. То же самое делает с темами, как-то вдруг начиная рассуждать о культуре охоты. Все происходит весело и с задорным нажимом.

— Вот как у нас одеваются на охоту? Ну, одни ж комуфляжники! Как будто НАТОвцы. Когда они собираются, говорю им: «А где ж автоматы ваши?!» Культуры у нас нету. Надо форму иметь национальную, как-то выделяться, одеваться хорошо на охоту. А то как-то сидели в деревне с мужиком и пили. Так он пошел корове давать еды. Зацепился за гвоздь. Показал жене. Говорит: «Куртку порвал!» — «Ерунда! Зашью, так пойдзеш на паляванне!» Разве это культура? Сказал как-то одному мужику: «Мы отстали на 30—40 лет!» Он в ответ: «Мы отстали навсегда». Нашим сложно купить себе форму. Но после охоты они на капоте распивают по две-три бутылки. Так лучше куртки купили бы. Шляпа вот стоит 40 евро в Литве. Но нашему охотнику она не нужна.

В прошлом ноябре у Лазаренко были щенки. Кобелька и суку он продал за $160. Еще одну пару — за $140.

— Это собака для сельской местности, а у нас там люди бедные. Так что продаю не больше чем за $100. Поляки, кстати, за щенка титульной национальной породы просят 1500 евро… Уважать надо свое. А мы не уважаем. Поляки много от нас забрали, литовцы — тоже. Достоинства не хватает. Вот белорус пообещал, так не зробит. Можно иметь дело с поляками, можно с литовцами. Но с белорусами… Ой, как они меня отравляют. Вот повязал человек собаку. Я узнаю. Говорю: «С кем повязал?» — «А какая твоя разница. Моя сучка. Что хочу, то и делаю!» — «У тебя щенки, говорят, появились. Как ты их по родословной будешь регистрировать?» — «Это мое дело! Захочу, так я их бельгийскими тиграми зарегистрирую».

— Бенгальскими?

— Да, бенгальскими!

Совсем скоро Ручей приступит к тренировкам. Его будут готовить к взрослой жизни и охоте. Хозяин говорит, для собаки такой породы важны показатели выносливости. Мол, ситуация, когда пес два раза сбегает за зайцем, а потом весь изнемогший придет к тебе на ручки, — это ненормально.

— Этот собачка сохранился из-за своих хороших качеств методом народной селекции. У него и интеллект, и выносливость. Он шел i на качку, i на кунiцу, i на зайца, i на дзiка, i на ўсе што хочаш. Ориентирование хорошее, сторожевые качества хорошие. Егоная бабушка вон сидела на будке и так равела, што страх боскi! Некоторые боялись, она перепрыгнет. Но собака с мозгами, знала свое место. Не вылезала, агуркi мне не давила. Звали Лютра. А мамку вот этого Маланка.

На несколько секунд оставленный без внимания Ручай пытается вернуть его звонким голосом.

— А да, у них и голоса хорошие. Голос хороший — это когда собаку слышно далеко. Она гоняет зайца за три километра, а ты слышишь и подстраиваешься. Есть специальная таблица. Там отмечают мелодичность, силу голоса, доносчивость. Целое собачье «Евровидение».

Ручай веселит хозяев. Порой выкопает яму и, сидя в ней, будто в окопе, отстреливается лаем от хозяина.

— Порой с женой ругается, кусает. Она потом жалуется. Могу его огреть тихонько. И это нормально. Не надо очеловечивать собаку. А то сядет на шею. Собаки ко всему быстро привыкают. Ты будешь спать на полу, а она на диване. Это же ненормально. Или привыкнет лежать на пуфике и будет рычать на тебя, если попытаешься согнать. Это же ее место, привыкла уже.

Лазаренко везет нас посмотреть на маму Ручая — Маланку. Это большая красивая собака, которая с недоверием реагирует на фотоаппарат.

Лазаренко продолжает работать сантехником. Хотя намного больше его занимает продвижение гончака. Пока порода не признана Международной кинологической федерацией. Владимир трет свой перстень из зубов оленя и говорит, что этот вопрос уже будут решать его последователи.

Корма для собак в каталоге Onliner.by

Читайте также:

• «Надо бы ее приструнить». Красавица-баскетболистка Татьяна Троина о борще и внутренней свободе
• «Видя костыли, алкаши орали: „Меньше по мужикам надо было ходить“». Как волевая девушка справляется со своей инвалидностью и живет на полную
• Антигламур Заболотья. Как школьники на свои деньги сделали качалку в подвале сельсовета и вырастили там чемпиона Европы

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by