«Вы всегда меня недооценивали и видели только пацанчика в кепке». Рэпер Серёга рассказывает о том, как стать сверхчеловеком

В середине «нулевых» Сергея Пархоменко называли самым известным белорусским рэпером и с гордостью говорили: «Наш, гомельский». Мобильные телефоны рвались от заботливо нарезанных фрагментов шлягера «Черный бумер», а «Дискомалярия» действительно пробирала до чесоточного зуда. Бывший парнишка с гомельских улиц превратился в респектабельного мужчину в идеальной физической форме, которого близкие называют роботом. В интервью Onliner.by Сергей рассказывает про собственную фитнес-методику, отношения с Лепсом, продюсерство через постель и признается, что не любит людей.

«Хроники парнишки с гомельских улиц» вышли в 2008 году. Это был последний альбом Сереги в его тогдашней ипостаси — уличного поэта и голоса поколения тех, «кто выжил в девяностых».

Прошло семь лет, и серьезно преобразившийся гигант Сергей Пархоменко снова оказался в центре внимания. Под слегка трансформированным псевдонимом Seryoga музыкант за полгода выпустил два сольных альбома. Он активно занимается уличной рэпкор-группой «Туфли Гну», а недавно запустил проект «Полиграф ШарикOFF», который называет эстетским. А еще собственная линия одежды, авторская фитнес-система… Сергей говорит, что его день обычно расписан по секундам.

Мы встречаемся на террасе одного из минских кафе, он сразу предлагает перейти на «ты», но поначалу вяло реагирует на вопросы: его внимание приковано к экрану телефона.

— Такое долгое молчание. С чем оно было связано?

— Я почти пять лет работал в шоу «X-Фактор», а телевидение — это такая отрасль, которая поглощает тебя полностью. Я устал, скажу честно, и захотел взять паузу. В какой-то момент просто переключился на другое. То есть я писал песни, но для других людей — писал и дарил их, даже не продавал. Вы слышали мои композиции, просто не понимали, что я за этим стою.

— Судя по всему, устал ты и от старого репертуара?

— От старого репертуара я устал гораздо раньше, чем прекратил концертную деятельность и начал телевизионную карьеру.

— Если честно: «Черный бумер» бесит?

— Нет, он не бесит. Это шлягер всех времен и народов [Сергей смеется, все вокруг тоже. — Прим. Onliner.by]. Бесит реакция людей, она иногда выводит из себя. Бесит то, насколько люди не готовы переживать вместе с тобой. Они хотят просто праздновать жизнь: прожигать ее, веселиться без повода. Бесит то, насколько люди в большинстве своем мелкие, неглубокие и простые. Бесит то, как легко всех развести и как трудно заставить задуматься.

— А как заставить человека задуматься?

— Человек должен быть способен на это, настроен на определенную волну. Если нет, то только сама жизнь его заставит. Если что-то произойдет, он начнет искать поддержку и поймет, что были люди, которые думали и чувствовали точно так же, но тогда ему было наплевать.

— У тебя недавно вышли два сольных альбома, судя по интонации, очень личных. Что-то произошло в жизни?

— Жизнь произошла. А серьезнее, чем жизнь и смерть, ничего нет. Случилось так, что человек, который всегда очень глубоко и тонко чувствовал, дожил до 38 лет и всю бытовуху, которая с ним происходит, вынес на всеобщее обозрение. Потому что он так чувствует. Причем я отдаю себе отчет в том, что это никому не нужно: это не коммерция, и аудитория у этих двух альбомов очень маленькая. Но я все равно это делаю. Чтобы не болеть — это такая самотерапия.

— А почему именно сейчас?

— А когда? Это накопилось и начало из меня выходить. Я писал композиции для других артистов, но в конце концов понял, что они не могут передать те эмоции, которые заложил в песню автор, поэтому снова стал исполнять их сам. Это если говорить про проект Seryoga.

«Полиграф ШарикOFF» — это тоже я, но абсолютно другая моя часть и грань. Что про него рассказывать? Я считаю, что верх мастерства — писать веселые, хулиганские песни, когда тебе плохо. Грустные песни в миноре может написать каждый, гораздо сложнее восторжествовать над собственной болью, причем восторжествовать искренне и не пуская людям пыль в глаза, а с улыбкой и слезой в глазах сказать: «Да, это, мать ее, жизнь. Но пока мы живы, будем веселиться, будем отрываться».

Это эстетский проект, он ни в коем случае не для планктона. Это не Потап и Настя, которые выдумывают слова, лают как собачки — обращаются с нами как с насекомыми. Это не Шнур, набрасывающий на себя огромную харизму, которой напитался в Питере. Является ли он ее носителем на человеческом уровне? Очень сильно сомневаюсь. Мне кажется, это очень скромный и тихий человек с двумя высшими образованиями. Хулиганского в нем я ничего не вижу: маленький, скрюченный человек. «Полиграф ШарикOFF» — это что-то другое. Это такая цыганочка с выходом, которую люди давно заждались. Специально для этого проекта я разработал линию одежды, сам ее шью: жилетки, кепки-восьмиклинки — все очень серьезно.

А «Туфли Гну» появились за полгода до событий в Украине. Это все случилось на уровне предчувствия — я не могу иначе объяснить себе, почему такие песни, почему такие мультфильмы. Накопившаяся ярость, животная злоба, дикий тестостероновый порыв продиктовали такую музыкальную форму.

Вы же всегда меня недооценивали, всегда видели какого-то пацанчика в кепке и удивлялись, когда я вдруг по-немецки начинал говорить, удивлялись, когда я демонстрировал изумительную спортивную форму. Вы всегда всему удивлялись только потому, что я как-то выглядел. В жизни все совсем не так.

— А как?

— Даже не знаю. Вы должны понять одно: я — ветер. Ветер, изменяясь каждый день, не изменяет себе. Для кого-то это легкий бриз, для кого-то горячий южный муссон, а для кого-то ураган. Я могу быть каждым из них, но сейчас я — ураган.

— Ты как-то сказал, что Михалок — добрый клоун, а ты — злой.

— Так и есть. В любом случае Михалок — добрый клоун, что бы он ни пел, как бы он ни ругался матом. И нужно просто сказать себе: «Да, я добрый. Добрым быть круто». Мне кажется, у него дела были бы гораздо лучше, если бы он не отказывался от этого. Впрочем, ему решать.

— А откуда в тебе эта злоба?

— Просто я слабее, чем он: добрые всегда сильнее. А я не очень люблю людей. Люди несовершенны, и это несовершенство меня в них бесит. Я в чем-то понимаю Байрона, который написал стихотворение «Прометей». Это ситуация, когда человек каждый раз бросает вызов небу, и небо заставляет его мучиться, быть еще сильнее, а он должен жить и постоянно соперничать со своим стремлением быть лучше и стать подобным божеству. Эту человеческую природу томит дух и тянет вверх, эти ужасные качели и есть постоянный источник боли и раздражения, но именно они порождают постоянное стремление двигаться вперед. Только это толкает на большие дела.

— Ты сейчас все успеваешь?

— Можно и так сказать. Это, конечно, сложно. Я считаю, что мне уже нужно какое-то реалити-шоу открывать, чтобы за мной просто ходила камера и показывала, что делает обыкновенный человек.

— А что он делает?

— Близкие люди говорят, что я робот. Я даже не помню, когда в последний раз болел: от меня все отскакивает. Сплю несколько часов в сутки, тренируюсь много раз в день, занимаюсь менеджментом сложных дел — мой день расписан по секундам, я моментально принимаю трудные решения. Я ведь рассказал только о музыкальных проектах. Но есть еще fightсlub99 — это собственная фитнес-система, которую я запускаю 1 октября в Украине и буду пытаться распространять на другие территории. Это вызов всем фитнес-клубам и спортивной индустрии: я гарантирую человеку, что за 99 спортивных часов приведу его в форму, научу правильно питаться, тренироваться и обещаю, что он не получит никаких травм. Причем все это прописано на уровне договора: если у меня не получится выполнить обещанное, то я возвращаю человеку деньги. По статистике, только 30% людей, купивших абонемент в спортзал, к концу второго года добиваются приемлемых результатов — все остальные бросают. Никто в таких местах не дает гарантии, что ты не получишь травму, а персональный тренер не заинтересован в том, чтобы ты за максимально сжатые сроки достиг результата, ведь ты сразу перестанешь к нему ходить. Я говорю людям правду. Мы не подсаживаем на какую-то химию или продукты конкретных производителей, это просто «спартанская» еда, которую можно купить в любом магазине и приготовить самому. Человек, который пройдет мою систему, сможет до конца жизни правильно питаться и тренироваться без персонального тренера.

— Всего за три месяца?

— Целых три месяца — 90 тренировок по 66 минут. Этого хватает, чтобы трансформировать человека.

— В рамках такой занятости три полноценных музыкальных проекта — это посильная ноша?

— А кто сказал, что я стремлюсь развивать их полноценно? Я просто делаю так, как оно получается. «Туфли Гну», например, долго лежали, и многие песни лежат до сих пор — я мог бы выпустить сразу два альбома. «ШарикOFF» тоже начал писаться в последний момент, с Seryoga я вообще взял на некоторое время паузу. Я просто живу, занимаюсь творчеством, и мне хорошо. А правильно ли я коммерчески все укладываю… Я плохой бизнесмен: у меня всегда было очень легкое отношение к деньгам.

— Ты же раньше продюсировал артистов.

— Помогал им. Продюсер должен быть в чем-то аморальным, прагматичным и жестким человеком. Я, например, никогда не встречался с девочками, с которыми работал, а надо было: иногда для того, чтобы привязать женщину, надо с ней переспать. И в 99% случаев так и бывает. Я не применял санкций, жестко регламентируя отношения с артистом, не требовал вернуть расходы. Просто отпускал людей. Мне проще бесплатно дать совет. Зачем подписывать контракт? Если тебе суждено стать артистом, ты станешь им. А у меня свои задачи, своя паства. И что бы я ни делал, я все равно буду стараться приподнимать планку аудитории.

А часто эта планка понижается — так делают вышеупомянутые артисты. Давай, мол, матом ругнемся, это ж круто! А ты попробуй сделать так, чтобы было зло и остро, но без мата. Ты же знаешь стихи наизусть, читал Ахматову, Цветаеву, у тебя два высших образования, причем одно из них теологическое, а ты строишь из себя маргинала. А зачем ты лаешь? Что это за песня вообще? За кого они нас принимают? Мне жалко людей, которые этому рукоплещут. Вы скажете: «Да он просто завидует их успеху!» Клянусь, нет. Мне стыдно за них и за людей, которым это нравится. У нас такая богатая музыкальная история! Если говорить про городской романс, то это Леонид Утесов, Аркадий Северный, Булат Окуджава, Владимир Высоцкий — есть куча примеров, чтобы не скатываться в похабщину.

— Ты находишь для себя что-то интересное на сцене СНГ?

— У «Полиграф ШарикOFF» есть песня с такими строками: «Мир тонко чувствует только Земфира, а остальных нужно убрать из эфира». Я с иронией об этом говорю. Ну кто? Ну, пусть будет Земфира, Сергей Мазаев, 5’Nizza, Иван Дорн, пока не стал писать второй альбом… Люди, ответьте мне на вопрос: как можно было провозгласить не вышедший еще альбом Дорна главным музыкальным событием? Вы еще даже не послушали эту ересь! Я этого не понимаю. А вообще, молодцы они все, я им желаю мегаприбылей, пусть все они друг дружку продюсируют, совместные песни записывают :)

— Раньше тебя называли самым известным белорусским рэпером, сейчас это звание перешло к Максу Коржу.

— Рано или поздно все к кому-то переходит: бабы, деньги, болезни. Я за Макса рад: у него есть классная песня «Жить в кайф». И вообще, Макс крутой, он собрал «Арену». Я желаю ему, чтобы он поскорей освободился от продюсерских уз и заработал себе на квартиру [смеется. — Прим. Onliner.by].

— Ты сам по крупным площадкам не скучаешь? Планируешь большие концерты?

— Ну как такое можно планировать? Я не знаю. Может, никто вообще не придет.

— Мне кажется, ты лукавишь.

— Почему? Не получается так: лирика и математика взаимоисключены. В тот момент, когда песня написана и ты делаешь аранжировку, включается математика, но изначально там есть только порыв и надрыв. У меня все происходит именно так — этого нельзя просчитать. Вот люди бы, может, пришли на концерт «Полиграф ШарикOFF», но, прочитав это интервью, они подумают: «Боже, какой мудак». И будут на площадке только звукорежиссер, мои друзья и влетевшие заказчики.

Концертный магнетизм — это штука, которую нельзя предсказать. Есть абсолютно неинтересные артисты, но по ним убиваются, ходят на их концерты. Я сейчас, конечно, о Григории Лепсе. Гриша умолял меня написать для него рэп. Это чистая правда. Я был тем человеком, который его отговаривал. Мы сидели в одной комнате, увешанной иконами, и вдруг туда заходит Тимати. И Гриша говорит: «Тимофей, заходи!» Тимофей так замялся сразу. А Гриша ему: «Ты ж там песню принес, а ну покажи!» А он при мне не захотел показывать. Это была песня «Я уеду жить в Лондон». Разрази меня гром, так и было! В итоге что? Получилась эта нетленка. На месте Тимофея мог быть я, но я бы послал Лепса в другой город [смеется. — Прим. Onliner.by].

Куда не знаю, но точно не в Лондон. В чем смысл заключается? Мы им завидуем, следим за тем, как они в больших залах выступают, а им наверняка хочется чего-то другого. Гриша вот мечтает быть независимым, нищим рэпером в кабале у продюсера.

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by