Даже само выражение «смерть в Венеции», благодаря Томасу Манну, уже звучит, в первую очередь, изящно, и только во вторую — страшно. И это даже если не вспоминать о том, что главное кладбище города гондол и карнавала еще по указу Наполеона расположилось на отдельном живописном острове в лагуне и само по себе уже превратилось в отдельное достояние архитектуры и скульптуры. На Сан-Микеле покоятся и многие из тех, кто при жизни создавал красоту: поэты, композиторы, импресарио, в конце концов, основоположники итальянского футбола. Оказавшись в Венеции, журналисты Onlíner не могли не сплавать в это удивительное место. Показываем и рассказываем, что там увидели.
Читать на OnlínerКогда слышишь словосочетание «остров мертвых», в голове сразу рисуется мрачная локация в духе фильмов Тима Бертона: стелющийся туман, обшарпанная готическая церквушка, высохшие деревья, тянущие свои «костлявые» ветви к растрескавшимся могильным камням. Добираться туда, конечно же, нужно не иначе как на ветхой весельной лодке, сквозь стену ливня и под раскаты грома.
В более прозаичной (хоть и тоже вполне любопытной) реальности подуставший турист, жующий фокаччу с оливками посреди Fondamenta Nuove, может даже не обратить внимания на знаменитый островной некрополь, расположенный буквально «через дорогу» от исторического центра Венеции. Кирпичные стены, которые легко принять за остатки какой-нибудь крепости или монастыря, и растущие будто прямо из воды кипарисы надежно скрывают от незаинтересованных глаз одно из самых необычных кладбищ Европы.
Но даже со сбитым пафосом посещение Сан-Микеле — опыт все равно немного сакральный. Все-таки далеко не к каждому кладбищу путь идет исключительно по воде — пусть и проделывается он всего минут за семь на венецианской маршрутке вапоретто.
«Cimitero», — вдруг бурчит под нос швартовщик — и мы, едва успев нащелкать наружных видов, выпрыгиваем на покачивающийся причал. Остальные пару десятков пассажиров лишь провожают нас скучающими взглядами. Они плывут дальше — за стеклянными стаканами и видами цветных домиков на Мурано и Бурано.
Никакого туристического паломничества на Сан-Микеле не наблюдается: за те пару часов, которые ушли на то, чтобы обойти остров целиком (за исключением пары зон, находившихся на реконструкции), мы встретили всего четверых человек, не считая работников, мелькающих в административных будках у боковых ворот. Именно через эти ворота попадают на кладбище рядовые посетители — главный вход открывают только для похоронных процессий.
В общем, как бы это ни звучало, но Сан-Микеле — неплохое место для отдыха от громкой суеты венецианских калле и площадей, подходящее для меланхолических размышлений о скоротечности времени. Захватывающих примет этого самого времени здесь тоже полно: позеленевшие памятники с почти нечитаемыми фамилиями, треснувшие напополам надгробия, заброшенные фамильные склепы.
За самыми старыми участками, сохранившимися еще с начала XIX века, очевидно, ухаживают, но естественные повреждения оставляют как есть — отвалившийся бюст, по всей видимости, будет так и лежать, пока не уйдет под землю к останкам своего прототипа.
Площадь Сан-Микеле — около 16 гектаров, это не намного больше нашего Кальварийского кладбища.
Главный венецианский некрополь разделен на три сектора: католический, православный и протестантский. Отдельно обозначены участки для захоронения военных и священников. Неподалеку от входа, на пути к православной и протестантской частям, есть и специальная секция recinto bambini, вызывающая самые печальные чувства одним только названием. Здесь покоятся дети, многие из которых, судя по датам на плитах, умерли в младенчестве.
По историческим меркам Сан-Микеле служит кладбищем не так уж и долго — чуть меньше двухсот лет. Примерно столько же времени это место числится единой точкой на карте венецианской лагуны. До этого на протяжении пары веков здесь были два острова — Сан-Микеле и Сан-Кристофоро делла Паче. История первого началась в X веке, когда по заказу семей Брьоза и Брустолана там была построена церковь архангела Михаила. Тогда же необитаемый остров, использовавшийся в основном как лодочный гаражный кооператив у жителей Мурано, получил свое современное название.
В 1212 году на острове обосновался орден камальдулов. Монахи отремонтировали храм и вскоре сделали Сан-Микеле важным центром религиозной жизни в лагуне.
К XV веку после перестройки комплекса церковь приобрела характерные черты ренессансной архитектуры, появился большой клуатр (закрытый внутренний двор), лодочная гавань и часовня, облицованная белым истрийским камнем. Внутри монастыря была солидная библиотека, которая пользовалась популярностью у философов и ученых. Правда, во времена правления австрийцев они же нередко приезжали на остров уже в качестве политзаключенных. К XIX веку монастырь стал еще и тюрьмой, где пару лет, среди прочих, провел знаменитый драматург Сильвио Пеллико.
Находящийся по-соседству, через канал, остров Сан-Кристофоро делла Паче тем временем тоже жил вполне активной жизнью. Первые сведения о нем появились в XIV веке, когда некий предприниматель построил посреди зарослей ветряную мельницу. Позже на ее месте появится монастырь Ордена Святой Бригитты с приютом для местных куртизанок, вставших на путь истинный. Следующие несколько веков монашеский комплекс тоже неоднократно расширялся и реконструировался.
Все это время, понятное дело, люди в Венеции умирали. Так как же обстояли дела с захоронениями в городе, где просто нет и никогда не было свободных земельных площадей под кладбища? Нет, в море тела никто не выбрасывал. В основном хоронили в церковных дворах — саграти — или прямо в здании храма, под полом. Кто побогаче — мог себе позволить домашний склеп в фундаменте, но практика захоронения вблизи святынь считалась более благочестивой.
Индивидуальных мест погребения на всех усопших в густонаселенной Венеции, разумеется, не хватало: гробы в храмах и саграти укладывались буквально внахлест. Когда грунт уже начинал подниматься, самые старые останки выкапывали, затем складывали в общие погребальные ямы или вывозили на дальние заброшенные острова. На самом известном из них — Сант’Ариано, куда со Средневековья и аж до 1933 года переправляли кости со всех приходов города, говорят, до сих пор можно наткнуться на слои человеческих останков толщиной около трех метров.
Так продолжалось до конца XVIII века, пока после пары эпидемий чумы и малярии всем не стало очевидно, что захоронения в городской черте просто-напросто опасны. Разлагающиеся в церквях тела не только издавали невыносимый зловонный запах, но еще и загрязняли грунтовые воды, что для Венеции особенно критично.
Врачи и чиновники все чаще стали констатировать: «Город дышит смертью».
В 1806 году наполеоновским указом, распространившимся и на итальянские земли, венецианцам было запрещено хоронить умерших в городских церквях. Местные власти стали искать место для организации кладбища. Процесс затягивался (в основном из-за скепсиса горожан, которые поначалу считали погребения где-то на задворках Венеции оскорблением памяти), пока год спустя император Бонапарт лично не приехал и не выбрал Сан-Кристофоро делла Паче. Тамошний монастырь распустили, остров передали во владение городу, а проект некрополя поручили архитектору театра Ла Финиче — Джанантонио Сельве.
Кладбище достроили к 1813-му, а уже через пару лет стало понятно, что один лишь Сан-Кристофоро с нагрузкой не справится. В 1826 году хоронить стали и на соседнем Сан-Микеле, а в 1835-м засыпали канал, разделявший два острова. Архитектурное оформление объединенного комплекса из-за вечной нехватки средств закончили только через сорок лет. С тех пор вид кладбища Сан-Микеле кардинально не менялся: оно все так же имеет форму греческого креста и обнесено той самой стеной из красного кирпича и истрийского камня.
Только в 1998-м власти провели конкурс на проект расширения некрополя, который выиграло бюро британского архитектора Дэвида Чипперфильда. Модернистское оформление новой части Сан-Микеле начали в 2004-м — и продолжается оно до сих пор (говорят, пока все деньги уходят на плотину, защищающую остров от наводнений). Вот, например, один из современных дворов-колумбариев, обнесенный минималистичными глухими стенами.
До 1950 года каждый ноябрь, в День памяти усопших, от набережной до главных ворот возводили понтонный мост, по которому венецианцы могли свободно, не толкаясь в переполненных лодках, попасть на Сан-Микеле. Шесть лет назад эту традицию снова вернули.
«Туристических» захоронений на Сан-Микеле не так уж и много — это вам не Пер-Лашез, где никакого здоровья не хватит поминать каждого из кумиров миллионов, покоящихся в парижской земле. К самым знаменитым надгробным памятникам приведут указатели, установленные прямо у входа. Чаще всех на острове, пожалуй, навещают Иосифа Бродского. Могила с аскетичным памятником из белого мрамора утыкана шариковыми ручками, усыпана ракушками, рублевыми монетами и открытками. Еще на надгробии поэта по традиции почти всегда можно обнаружить виски и сигареты.
Бродский умер не в Венеции, а в Нью-Йорке, где изначально и был похоронен. Перенести останки близкие решили только через год. Поэт очень любил Венецию и не раз воспевал город в своих стихах — было в них упоминание и самого кладбища Сан-Микеле. К тому же его вдова Мария Содзани — наполовину итальянка. Из других, более поэтичных, причин, которые можно встретить в воспоминаниях близких и биографов: Венеция была выбрана потому, что метафорически расположена «нигде» — такой же обратный адрес давал Бродский в начале своего стихотворения «Из ниоткуда с любовью».
Процесс перезахоронения, однако, оказался не самым простым: ни православная, ни католическая церкви разрешения не дали, потому что поэт не причислял себя ни к одной из конфессий. Именно поэтому его могила находится в протестантском секторе.
С погребением нобелевского лауреата связана и парочка мистических легенд. По слухам, плотно заколоченный гроб с останками во время перелета вдруг сам по себе открылся, а при погрузке на гондолу-катафалк и вовсе переломился пополам. Изначально Бродского якобы собирались похоронить рядом с известным своими антисемитскими взглядами американским поэтом Эзрой Паундом, которого он терпеть не мог. Но, когда стали рыть могилу, наткнулись на слой неопознанных черепов и костей — после чего нашли место подальше, в тени магнолии.
Еще один примечательный надгробный памятник в протестантском секторе — стоящий под аркой на стене каменный кубок. Его ручки обмотаны выцветшими, но все же яркими флагами и шарфами, а всю конструкцию памятника венчает круг с еще виднеющимися пятиугольниками, характерными для футбольного мяча. Здесь похоронен Эленио Эррера — титулованный франко-испанский тренер, который последние двадцать лет карьеры провел в Италии. Именно он считается изобретателем оборонной схемы катеначчо — по сути, того самого «автобуса», без которого с 1960-х невозможно представить итальянский футбол.
Сергей Дягилев — еще одно имя, ради которого туристы сворачивают с центральной аллеи Сан-Микеле. Его могила находится в пестрящем греческими и русскими именами и фамилиями православном секторе, всего в нескольких шагах от надгробия Игоря Стравинского — композитора, с которым он создал легендарные «Русские сезоны». Надпись на камне лаконичная: Serge de Diaghilew. Чуть выше — еще одна, на русском: «Венеция — постоянная вдохновительница наших успокоений». Только ее уже сложно целиком разглядеть под пуантами, партитурами и записками с благодарностями, которые регулярно оставляют на надгробии.
«Отец русского балета» умер в августе 1929 года в Венеции — городе, где когда-то начинал свои гастроли. Импресарио был человеком суеверным: говорили, что в детстве цыганка нагадала ему смерть в воде, поэтому на кораблях он спал в обнимку со спасательным кругом — что не уберегло от, в общем-то, точного пророчества.
Дягилев страдал диабетом и последние дни провел в отеле на Гранд-канале. Похороны полностью оплатила его старая подруга Коко Шанель — у самого балетмейстера денег не оказалось.
Говорят, что много лет спустя Игорь Стравинский завещал похоронить себя рядом с Дягилевым, чтобы не расставаться со своим соратником даже после смерти. Позже здесь же похоронили и его супругу Веру. Любопытная деталь: рядом с надгробием маэстро есть табличка с QR-кодом — ссылка ведет на страницу, где любой желающий может оставить памятные слова.
Сан-Микеле — действующее кладбище, здесь до сих пор хоронят людей. Более того, оно считается центральным местом погребения в Венеции, из других ближайших есть только некрополь в материковом пригороде Местре и еврейское кладбище на острове Лидо. Поскольку за последние двести лет площадь «острова мертвых» не увеличилась, возникает очевидный вопрос: хватает ли физически всем места? Краткий ответ — нет, детали слабонервным лучше пропустить.
Порядки захоронений в современной Венеции, кажется, гораздо более строгие, чем были в средневековье. В стандартной могиле в земле усопшего хоронят сроком всего лишь на 10 лет.
По истечении этого времени город вправе организовать процедуру эксгумации останков для переноса их в общий оссуарий на территории Сан-Микеле либо, по желанию родственников, перезахоронения в другом месте. Если тело покойника еще не успело разложиться целиком, его могут перенести в новую могилу — как правило, на срок около пяти лет, после чего эксгумация повторяется. График работ на конкретных участках муниципалитет вывешивает у себя на сайте.
При захоронении в стенной нише срок аренды места дают побольше — как правило, 30—40 лет. По истечении этого времени его можно продлить. Если близкие умершего этого не делают, то схема примерно такая же: останки извлекают и помещают на хранение в оссуарий либо кремируют. Фамильные усыпальницы и оплаченные по отдельному прайсу частные захоронения никто не трогает 99 лет — после чего, если семья не заключила новый договор аренды, останки тоже переносятся, а сами места переходят в собственность города.
Нередко после этого муниципалитет продает непродленные могилы с аукциона.
Например, в 2018-м девять освободившихся мест на исторических частях Сан-Микеле мог купить кто угодно, даже иностранцы, желающие обрести вечный (ну, ладно, как мы уже поняли, не прямо-таки вечный) покой в объятиях волн венецианской лагуны. Дешевле всех, кстати, оценили участок в паре метров от гробницы Игоря Стравинского: стартовую цену назначили в €29 000. Этично ли все это — рассуждать можно долго, но такой уж уклад в городе, где веками не была похожа на весь остальной мир ни жизнь, ни смерть.
Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро
Перепечатка текста и фотографий Onlíner запрещена без разрешения редакции. ga@onliner.by