Постсоветское наследие соединило в наших умах психологию и психиатрию, что стало причиной фобии, мол, на терапию ходят только безумцы. В последние годы происходит позитивное изменение. Пока нейросети не научились прорабатывать ментальные травмы, люди все еще вынуждены обращаться к психологам. И все же можно ли полностью «вылечиться»? Как много времени это займет? Станет ли жизнь легче? Предлагаем закрыть все гештальты в теме с помощью этого материала.
Читать на OnlínerЭта статья уже публиковалась на Onlíner. Мы обновили ее и дополнили свежими данными, чтобы снова напомнить о простых, но важных вещах: полезных привычках и заботе о себе. Возможно, именно сейчас эта информация окажется как нельзя кстати.
Первое, в чем можно запутаться, если вы решите постучаться в двери кабинета психолога, — это методы работы. Для удобства мы разместили самые популярные направления терапии на инфографике:
Безусловно, существуют как несколько сумасбродные фанаты «популярной психологии», так и нестандартные направления самой психотерапии. В качестве примера можно привести истории психолога-провокатора и представителя арт-терапии. Некоторые терапевты настолько неоднозначны в своих методах, что несостоявшиеся клиенты и по прошествии многих лет вспоминают о неудачных визитах.
Нажмите на баннер, чтобы прочесть статью о неудачных визитах к психологам:
Тем не менее действительно хорошие специалисты в нашей стране есть, и их немало. Стоит сразу обозначить, чем психолог отличается от психотерапевта. Как правило, психолог может не иметь высшего медицинского образования и работает с людьми, у которых нет диагнозов, например депрессии или тревожно-депрессивного расстройства.
В Беларуси работает круглосуточная служба психологической помощи. Ее номер — 133. Если вы оказались в тяжелой жизненной ситуации, например такой, как смерть близкого человека, расставание, тяжелые соматические заболевания, переживание насилия или ощущение безысходности, обратитесь за помощью.
Если вбить в поисковик любой социальной сети слово «психолог», вы наткнетесь на довольно большое количество аккаунтов. Но, как это обычно бывает, нельзя просто кликнуть, чтобы все сразу стало хорошо. Порой подходящего именно вам специалиста приходится подбирать долго. Практически все методы психотерапии основаны на том, что у клиента с психологом должны выстроиться доверительные отношения. Но если «специалист» предлагает сразу встретиться за пределами кабинета, пытается выстроить романтические или дружеские отношения, стоит насторожиться. И все же важно опираться не только на отзывы, опыт и наличие психологического образования, но и на то, насколько комфортно находиться с этим человеком лично вам.
Стоит помнить: квалифицированный психолог откажет вам в терапии, если к нему ходит ваш близкий друг или родственник. В таком случае специалист может дать вам контакты своего коллеги.
Общий совет от специалистов таков: пора идти на прием, если не проходят сами:
На непростой вопрос «Когда стоит начать?» отвечает Игорь Погодин — психолог, гештальттерапевт, директор «Института гештальта» (Минск), кандидат психологических наук, доцент, член Европейской ассоциации гештальттерапии (EAGT), автор книг.
— По большей части люди обращаются, когда что-то болит — в самом широком смысле. Это может быть физическая болезнь (психосоматический симптом), нарушение отношений с окружающими, растерянность в жизни, депрессия, фобии… Но за последние годы очевидна другая динамика: все больше людей обращаются не потому, что болит, не во время кризиса, а для того, чтобы узнать себя, разобраться в своем внутреннем мире — одним словом, из любопытства к жизни. Таких клиентов сейчас, полагаю, у меня и коллег процентов 10. В середине 2010-х их не было вообще. Поэтому, я думаю, мы движемся такими же темпами развития, как Европа и Америка, и даже гораздо бóльшими, но пока не можем догнать их по уровню грамотности людей в отношении психотерапии.
Если кратко, основные запросы клиентов такие: нарушение контакта с другими людьми (с ребенком, мужем, женой, работодателем); растерянность, связанная с определенным этапом жизненного пути («Тружусь в компании 20 лет, работу свою ненавижу, уйти боюсь, что делать, не знаю, изменения пугают»); семейные кризисы — очень популярная проблема. Соматические симптомы — тоже большая доля обращений. Но они не лидируют. Депрессии — их также много. Но на первом месте все-таки отношения и экзистенциальные кризисы.
— Человек не в состоянии самостоятельно пройти через кризисы трансформации, депрессию, разрыв отношений, недовольство жизнью, — продолжает Игорь Погодин. — Без посторонней помощи сделать это невероятно трудно. Хотя это не означает, что невозможно. Безусловно, к примеру, известие о смертельной болезни может повернуть жизнь человека на 180 градусов, стать самым мощным стимулом к его трансформации, внутренним изменениям. Или тот случай, когда у вас есть бэкграунд личной терапии лет в пять-шесть либо вы обучались этому профессионально. Тогда да, полагаю, некий навык самотерапии возможен. Но оба этих варианта составляют примерно 2% от выборки всех людей, которые приходят на психотерапию. Поэтому брать их в расчет, я думаю, не стоит. Остальные 98% не смогут развиваться без психотерапии.
Если рассматривать психотерапию как инструмент развития, повышения качества жизни, то 98% обречены, если не придут к психотерапевту. По книжкам, учебникам, написанным пусть даже самыми харизматичными людьми планеты, измениться не-воз-мож-но! Почему? Потому что вы просто не замечаете инноваций в жизни. Для этого нужен взгляд со стороны, причем взгляд специально тренированного человека, который способен осознавать и замечать больше, чем ваши соседи, друзья и близкие.
Специально тренированный человек — это только психотерапевт. У вашего соседа глаз замылен, он видит то, что видит в вас всегда, вы видите то, что видите всегда. И даже если вы сядете на кухне с бутылкой спиртного, ваше решение будет банальным, как всегда. Другими словами, вы будете двигаться по тем же рельсам. Специально тренированный профессионал, который к тому же умеет делать психотерапевтические интервенции, поможет обратить внимание на то, чего человек не видит. И тогда клиент начинает развиваться, двигаться в жизни по-другому. Даже сам терапевт, у которого за плечами много лет практики, без посторонней помощи не разберется с теми граблями, на которые наступает постоянно.
В Минске ценник у психолога, психотерапевта в среднем эквивалентен $30—35 в час (начинающие специалисты берут $10—15 по курсу). Очевидно, такую сумму может позволить себе не каждый. При этом большинство направлений основано на построении доверительных отношений между психологом и клиентом, а на это нужно время — в среднем, как говорят сами специалисты, полгода-год при частоте посещений раз в неделю. Сумму инвестиций каждый может посчитать сам.
Вот что рассказывает о длительности визитов Наталья Денисьева — кризисный психолог, провокативный терапевт с опытом работы более 13 лет, автор собственного подхода в провокативной психотерапии, основатель центра кризисной психологии «Просто жить!»:
— В провокативной терапии процессы идут достаточно быстро. Но чем больше у человека травм и чем они длительнее, тем дольше растянута во времени терапия. Если это шоковая травма, например человек стал свидетелем катастрофы или попал в аварию, мы закрываем ее за несколько встреч. А если речь про постоянную травматизацию, здесь все очень индивидуально. Но в среднем работа с психотравмой занимает от 2 до 8 месяцев (при ПТСР). Сроки зависят от частоты посещений, желательно не реже раза в неделю. В то же время в классической психотерапии работа с травмой может занять от года до десяти.
Ответом на вопрос «Когда стоит заканчивать с терапией?» может послужить цитата из фильма про психоаналитика под названием «Комната сына» (драма, удостоенная «Золотой пальмовой ветви» на Каннском кинофестивале 2001 года) — «Терапия заканчивается тогда, когда это становится понятно обоим». Не нужно ходить на терапию каждый день всю жизнь. Более того, задача терапевта — сделать человека свободным, независимым.
«Придется ходить годами, а из меня будут только деньги выкачивать» — одно из главных опасений тех, кто скептически относится к психологии (пусть эффективность некоторых ее методов и является предметом дискуссий). У Игоря Погодина есть контраргументы:
— Главный принцип моей работы и моей школы — терапия может быть основана только на условиях абсолютной свободы. Человек не может приходить на терапию по принуждению. Это невозможно. Так что если серьезно поговорить с клиентом, то в течение одной-двух сессий станет понятно, что он сам хочет продолжить. А бывает, что где-нибудь через два, три, четыре года человек произносит: «Я уже понимаю, что могу обойтись без терапии. Мне хочется попробовать пожить самому, без посторонней помощи». И это ясно обоим. И терапевт, и клиент понимают, что это так. Терапевт с чистым сердцем отпускает клиента, а тот уходит с грустью, но чувством зрелого поступка. В моей практике такое обычно происходит через два-четыре года, максимум — через пять-шесть. Да, это не отменяет грусти. Когда мы расстаемся с людьми, с которыми были теплые, честные, близкие отношения, нам хорошо, светло, но грустно. Это нормально, так бывает.
В то же время я считаю, что окончательное исцеление невозможно. Психотерапия — этот как ремонт: ее невозможно завершить, можно лишь приостановить. Если бы стояла задача полного исцеления, то поход на терапию три раза в неделю в течение примерно 500 лет был бы достаточным, чтобы приблизиться к идеалу психического здоровья. Но люди столько не живут. К тому же три раза в неделю — это слишком дорого. Идеально здоровый человек — это же человек с безвкусной, скучной жизнью. Определенный объем психологических проблем, нюансов нашего характера, неудобств для других людей и составляет ту пикантность, которая делает жизнь и отношения живыми. Поэтому я думаю, что к «исцелению» стремиться не нужно. Имеет смысл проходить сет терапии, скажем, в два-шесть лет, потом делать перерыв. Лет через пятнадцать-двадцать — снова сет на два-три года. Потом опять пятнадцать-двадцать лет перерыва… Психотерапия — это процесс, который запускает естественные силы развития. Поэтому, на мой взгляд, всю жизнь ходить на терапию не нужно.
Вот что говорит о возможности полного исцеления провокативный терапевт Наталья Денисьева:
— Мое мнение как специалиста: полностью психологические травмы не закрываются, но меняются модели поведения. Человек уже не включается на привычные триггеры — у него другие телесные и эмоциональные реакции. И травма не влияет на его жизнь, но она остается в качестве опыта: вырезать ее, как опухоль, нельзя.
Не раз психологи слышали от своих клиентов фразу «Я знаю, что могу жить и без психотерапии». Тем не менее они выбирают продолжать терапию, «потому что это дает ресурс и пространство для роста». Желание возвращаться к терапии «пациенты» не называют зависимостью: у последней совсем другие признаки.
— Она помогает людям избавляться от боли и становиться счастливее, — резюмирует Игорь Погодин. — Важная вещь: психотерапия не упрощает жизнь. Люди думают: «Приду на психотерапию, этот эскулап скажет что-нибудь, и у меня по полочкам все разложится». Если бы мне что-то нужно было разложить по полочкам, упростить мою жизнь, то к психотерапевту я бы обратился в последнюю очередь. Это последнее место, где можно что-то упростить. Психотерапия принципиально призвана усложнить жизнь по той причине, что человек узнает больше, чем знал до этого. Его жизнь действительно становится сложнее — но при этом она становится красочнее, ярче, насыщеннее, полноценнее. Как правило, люди становятся более счастливыми. А счастливые люди воспитывают счастливых детей! Фактически терапия — это профилактика психологической инвалидности.
Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро
Перепечатка текста и фотографий Onlíner без разрешения редакции запрещена. ga@onliner.by