Марине 31 год. В Ганцевичи она когда-то переехала из деревни: здесь начались отношения с мужем. Ради любимого человека Марина осталась в городе и здесь же отучилась на штукатура-маляра. Дальше — свадьба, рождение троих детей и мечта о своем доме. Все шло неплохо, но жизнь молодой семьи навсегда изменилась после несчастного случая. Во время смены за станком Марине оторвало кисть правой руки. Шок, боль, слезы и бесконечные вопросы о том, как жить дальше, — все это стало реальностью для белоруски. Но прошло полтора года, и у Марины появилась надежда вернуться к привычной жизни.
Читать на OnlínerМы коротко рассказывали историю Марины в материале про травмы на работе. Тогда белоруска поделилась, что добилась выплат от предприятия через суд. На эти деньги (80 тыс. рублей) женщина регулярно проходит лечение, включая массаж и иглотерапию. А еще она решила объявить сбор на протез, который должен помочь ей снова почувствовать себя активной и самостоятельной.
Марина встречает нас на пороге дома. Молодая и улыбчивая девушка с двумя косичками на голове кажется совсем юной. Мы заходим в дом, где нас встречают трое детей: два мальчика и девочка. История Марины Сайко давно облетела весь город, поэтому внимание незнакомцев вопросов у детей не вызывает.
— После свадьбы мы с мужем переехали на съемную квартиру и сразу решили, что хотим строить дом. Свой двор и огород, никто не шумит — это же так здорово! Примерно через полтора года после свадьбы купили старенький домик, на участке не было ни воды, ни газа. Старый дом мы снесли, залили фундамент и построили все с нуля. Планировку я делала сама — был опыт в строительстве.
Со всеми внутренними работами Марина с мужем справились своими силами. Даже старший сын хвастается: смотрите, мол, как ровно, стык в стык, мама поклеила обои.
Дом получилось купить, когда в семье родился третий ребенок. Марина смеется, что они с мужем планировали минимум пятерых детей, так что жизнь многодетной мамы ее никогда не пугала. Забегая вперед: после трагедии у девушки остались мысли о рождении детей, но пока есть страх, получится ли справиться с младенцем в нынешнем состоянии.
— После окончания декрета я начала искать работу. Рассматривала все варианты, единственное — не хотела работать в продажах. У мужа ИП, он занимается продажей автозапчастей и работает с 9 до 7. Поэтому я искала работу с графиком с 8 до 5, чтобы успевать заниматься детьми. Но как только на собеседовании заходил вопрос о детях, я слышала «Вы нам не подходите».
Чтобы заработать хоть какие-то деньги для семьи, Марина ходила на сезонные работы: например, летом собирала ягоды. В этот момент появилось предложение пойти подсобным рабочим на деревообрабатывающий завод. Девушка согласилась. Марина описывает обязанности так: что-то подмести и сложить нарезанные заготовки для мебели.
— Да, периодически я складывала заготовки, но такой работы было немного. Тогда меня начали ставить на станки: брала длинные доски, грузила их на эстакаду, нажимала на кнопку и запускала автоматический цикл. По сути, моим делом было все заложить. Нюансы мне объяснили другие работники, задание на день давали каждое утро. Я говорила, что это не та работа, на которую я пришла, но выбор был или делать, или уходить.
Во время интервью правая рука Марины до плеча спрятана в закрытый вязаный рукав — «носочек», как его с улыбкой называет девушка. Его связала местная мастерица по заказу. Часть запястья, где раньше была кисть, очень чувствительна к любым прикосновениям, а еще рука в этом месте сильно мерзнет, говорит белоруска.
Воспоминания о дне трагедии летом прошлого года и сейчас вызывают у Марины дрожь в голосе. События 26 июня отпечатались буквально по минутам: утром девушка пришла на работу, переоделась, зашла в цех, надела пару новых перчаток и узнала, что будет работать на шипорезке.
— Каждый станок представляет свою опасность… Конечно, я расстроилась, до этого три месяца наглядно видела, как этот станок работает. Мне нужно было брать небольшие заготовки, вставлять их в подвижную каретку, нажимать кнопку, под прессом они сжимаются по бокам и сверху. В течение дня два раза в станке были неполадки, который устраняли вместе с коллегой Ильей, он работал рядом.
После перерыва, я вернулась на место. Заложила заготовки, запустила, шагнула рядом со станком и все, почувствовала резкую боль, будто меня обожгло огнем, потом рука онемела. Посмотрела, а там… — на этих словах голос героини срывается. — Смотрю, а все всмятку, как после мясорубки… Быстрее хватаю запястье другой рукой, вскрикнула Илье — он обернулся, схватился за голову и убежал куда-то за помощью.
Все это время Марина была в сознании. Только когда ее куда-то начали уводить, от страха закрыла глаза. Скорую помощь не дождались — на своей машине в больницу Марину отвез директор.
— Помню, как врачи мне что-то вкололи и кричали, чтобы я открыла глаза. Я говорила, что не могу, наверное, так мне было легче. Но я слышала все, что происходило вокруг. Врачи просили говорить с ними, чтобы видеть, что я в сознании. Я же говорила только о боли… Не объяснить, насколько это больно. Поверьте, в сравнении с этой болью роды — это ничего.
Марину решили срочно перевести в больницу в Барановичах. Девушку везли на скорой, ввели обезболивающее, а травмированную руку поместили в холод.
— В больнице в Барановичах на мне разрезали одежду, сняли серьги. Следующее, что я помню — сильная боль и мои просьбы врачей что-то с ней сделать. Кажется, это было уже после операции, врачи между собой говорили, что ко мне едут муж и папа. Я плакала, кричала с закрытыми глазами. Мне сказали, что мои родные уже все знают и скоро будут рядом.
Но радости или хотя бы спокойствия эти слова не принесли: Марина чувствовала только сильную боль. Девушка рассказывает, что ей давали обезболивающие — от них во рту был горьковатый привкус. Дальше, по словам героини, она слышала разговоры: ничего не помогает, а доза и так очень сильная. Марина помнит, что ей что-то наклеили на руку, дали несколько таблеток, сделали укол — стало немного легче.
— Я услышала как вошел муж, он подошел и взял меня за руку. Папа говорил с врачами, спрашивал, что они со мной делали. Доктор начал рассказывать и в этот момент я закричала, чтобы они вышли и не говорили о случившемся при мне. Мне было так страшно все это слышать! Все вышли, со мной остался только муж. Он сказал, что мы обязательно с этим справимся. Не помню, сказала ли я что-то ему в ответ.
Следующие несколько дней Марина только спала — возможно, такой была реакция на лекарства. Когда пришла в себя, то увидела рядом с кроватью маму. В тот момент, вспоминает девушка, боль все еще была сильной, но уже стала терпимой. Болезненные ощущения перестали мучить девушку только в январе этого года.
— Помню, как мама просила меня открыть глаза, а я говорила, что не могу… Она сказала, что все уже прошло, ничего не спрашивала и о случившемся мы не говорили. Первые пару часов все было как в тумане, я закрывала глаза и будто проваливалась в какие-то галлюцинации. Открывала - и картинка будто перескакивала. Я испугалась так сильно, что меня начало трясти. Мама поговорила с врачом, оказалось, что это временные последствия от очень сильных препаратов.
Рука в тот момент была забинтована. Марина говорит, что тогда у нее еще была надежда — вдруг получилось что-то сделать и кисть спасут? Когда медсестра пришла делать перевязку, девушка закрыла глаза. Но врачи просили посмотреть на руку: говорили, что постепенно нужно привыкать. Девушка делает оговорку: спокойно смотреть на руку она не смогла даже после выписки, когда ходила на перевязки уже в Ганцевичах. Полностью привыкнуть к тому, как все выглядит, не получается до сих пор.
— А ведь я чувствовала кисть, пальцы, будто все на месте, даже сейчас чувствую. Открыла глаза увидела… отвернулась и заплакала. В мыслях было только: «Что же теперь будет?» Врачи меня успокаивали, приходила психолог. Она мне объяснила, что была жизнь «до», теперь будет «после», что через такое прохожу не только я.
Больше всего я переживала, как отреагируют дети. С ними говорили муж и моя мама. Без конкретики объяснили, что с рукой случилась беда и что я больше не буду такой, как раньше.
После выписки, рассказывает Марина, у нее появилось много новых страхов. На тот момент они еще жили в съемной квартире и вот-вот должны были переехать в свой дом. Пугала высота четвертого этажа, газ в доме, звуки миксера, фена и блендера, а еще собственные депрессивные мысли.
— К моменту моего возвращения из больницы, детей научили немного заниматься домашними делами. Например, чистить картошку. Я же смотрела на это, мне было так страшно: вдруг они могут порезаться? Сразу в голове всплывал весь ужас, который пережила я.
Момент трагедии, по словам Марины, ей никогда не снился. Зато несколько раз во сне она видела, как на правой руке отрастают пальцы или что ничего не случилось. Пробуждение, тихо говорит она, всегда вызывает горечь.
Первые попытки принять себя Марина сделала через полтора месяца после случившегося. Периодически девушка ходила на перевязки, но никогда не смотрела на руку. Когда же лангету сняли, она сразу задумалась: куда спрятать руку и как выйти из больницы, чтобы не попасть под взгляды людей вокруг?
— Помню, что я чем-то накрыла руку, может пеленкой и или курткой, так и пошла домой. Смотреть на себя в зеркале я смогла только через полгода. Первое время после больницы, когда муж уходил на работу, а дети — в школу и я оставалась одна, думала: зачем я живу, для чего осталась? Ведь без помощи я ничего не могу, стала обузой, хотя всегда все делала сама.
Просить помощи мне было очень сложно.
Марине, которая была правшой, пришлось привыкать обходиться одной рукой — левая быстро уставала от нагрузки. Самым же сложным было научиться одной рукой что-то нарезать. А как-то Марина сломала зуб: не удержала левой рукой вилку, та крутанулась во рту.
— Я не могла решиться пойти к врачу целый месяц. Ведь там будут сверлить, такие звуки меня очень пугали. Хорошо, что зуб не выпал, а только провернулся — приходилось ставить его на место, чтобы жевать. В сравнении с болью от руки, это было намного легче.
Привыкнуть к изменениям нужно было не только Марине, но и ее детям. Со слезами девушка вспоминает, как сыновья и дочь спрашивали у мамы, почему ее рука стала меньше? Найти нужны слова у Марины не получалось — вопросы вызывали слезы, объяснить все она просила мужа.
— Когда я приехала домой после снятия лангеты, то прикрывала руку. Дети сказали, чтобы я не боялась и сняла пеленку. На что я ответила, что сниму, но сперва дождемся с работы папу. Муж пришел, еще раз им все объяснил. Но показать детям руку я боялась, всегда ее прикрывала. Старший сын впервые все увидел случайно: зашел в комнату и сразу вышел.
Никита плакал, после этого он будто меня сторонился. Я позвала его поговорить, спросила, что случилось? Он посмотрел на меня, заплакал и сказал, что ему страшно. Я обняла сына, постаралась успокоить. А как-то, когда муж стриг Никиту, заметила у него седые волосы, которых раньше не было.
— Никита, ты помнишь тот момент? Что тебя испугало?
— Что мама без руки. Когда все увидел, почувствовал, как онемела моя правая рука. Боялся снова все увидеть, но потом привык. Теперь совсем не страшно.
Марина говорит, что дети уже привыкли видеть ее «такой». Младшая дочь и сейчас может подойти, обнять маму, погладить руку и сказать: смотри, пальцы уже отрастают! У девушки такая наивная вера ребенка вызывала слезы.
С мужем, по словам Марины, отношения после случившегося стали крепче. Он не только ее поддерживает, но взял на себя часть обязательств по дому и нашел подработку. Замечаю, что обручальное кольцо у Марины висит на цепочке. Оказывается, украшение было переплавлено — в день случившегося, оно, как и всегда, было на правой руке.
— Муж забрал кольцо после трагедии, но долго не отдавал мне — говорил, что оно было искореженное. Когда я со слезами на глазах спрашивала, где кольцо, он отвечал: еще не время. Однажды он пришел и просто вложил кольцо мне в руку. Я заплакала и сказала, что больше никогда не смогу его надеть. Муж предложил повесить на цепочку, и я согласилась.
Муж и морально, и физически меня полностью поддерживает. Говорит, что случившееся не повод переставать за мной ухаживать. Если меня накрывают плохие мысли, первым делом звоню ему. Он говорит со мной о чем-нибудь хорошем, даже может придумать что-то на ходу! Это всегда мне помогает.
Когда Марина лежала в больнице в Барановичах, ее навестил директор того самого завода, где все случилось. В момент разговора с ним в палате, по словам Марины, она закрыла глаза пеленкой и плакала. Побеседовать о том, что случилось в тот день, приезжал и следователь — о случившемся в милицию сообщили из больницы.
— Было возбуждено уголовное дело. Расследование длилось очень долго, меня вызывали на допросы, были очные ставки. В прошлом декабре прошел суд, заседания длились три дня. Весь процесс был для меня настолько нервным, что я терялась в городе — не понимала, куда нужно идти, даже забывала дорогу домой. Возможно, это была реакция из-за воспоминаний дня трагедии. Суд признал меня потерпевшей и назначил выплату моральной компенсации в 80 тысяч рублей.
Но этих денег не хватает на протез, без которого теперь Марине не обойтись. Первый вариант, который они нашли с мужем, стоил около $30 тыс (больше 100 тыс. рублей). На тот момент пара еще не разбиралась в тонкостях протезирования, а когда изучили тему и пообщались со знающими людьми, выбрали другой протез — бионический, который позволит Марине выполнять максимум возможных действий. Стоит он чуть меньше 8,5 миллионов российских рублей (сумма зафиксирована в рублях, так как изготовитель находится в России, при этом сама технология — немецкая) — это примерно 285 тысяч белорусских рублей.
— Это очень хороший протез, который позволяет даже плавать. Была надежда, что все оплатит завод, где я работала. Но адвокат объяснила, что по закону это не положено: я работала по договору подряда. Единственный вариант — собрать деньги самим, а потом попытаться добиться возврата.
У Марины был опыт с «косметическим» протезом. Девушка описывает его как часть руки манекена, при этом без функциональной составляющей. Три пальца, улыбается героиня, сломались через неделю. Этот протез Марина попробовала носить в течение трех недель, но из-за неудобства решила от него отказаться.
Чтобы собрать деньги на новый протез, который позволит жить как раньше, Марина запустила сбор в соцсетях. На момент выхода материала, большая часть суммы уже собрана. Осталось немногим больше 75 тысяч белорусских рублей.
— Я так благодарна всем за помощь! После того, как я начала вести Тик Ток, меня начали узнавать даже на улицах: незнакомые люди здороваются и улыбаются мне. В комментариях люди часто пишут, что мне положены какие-то выплаты, а раз не платят, то мол я взяла вину на себя. Я объясняю, что это не так, что я признана потерпевшей. Пытаюсь ответить так, чтобы меня поняли.
Думаю, что после установки протеза я могла бы устроиться на работу. Только не на завод и не на производство. Я боюсь даже звука, когда во дворе распиливают дрова, или газонокосилки — всегда ухожу домой.
Пока же справляться с домашними делами Марине помогают муж, дети и мама, которая живет в деревне и иногда приезжает в Ганцевичи на поезде. Те самые две косички, которые мы заметили в начале интервью, заплела именно она. И все же, Марине хочется все делать самой: даже банально открыть банку солений или подвязать любимые помидоры.
— Наверное, если бы я сдалась, то ничего бы не получилось. Сейчас я могу смотреть на себя в зеркало, хотя иногда случаются моменты, когда увиденное меня отворачивает. И да, я чувствую себя красивой. А еще очень мечтаю о том дне, когда все останется позади и я смогу спокойно относится ко всему, что произошло.
Информацию о том, как помочь Марине, можно найти здесь. Также вы можете написать автору материала в Telegram или на почту tam@onliner.by.
Вебинар «Инвестиции в России для белорусов: налоги и что важно знать», 27 ноября, 19:00 (онлайн)
«Айгенис» — единственная в Беларуси инвестиционная компания с полным набором лицензий для работы в Беларуси и России, которая предоставляет доступ к Московской бирже (МОЕХ) и обладает экспертизой в двух странах. Тема вебинара — ключевые вопросы налогообложения:
• ставки для акций, облигаций и других инструментов;
• разница при зачислении доходов на брокерские и банковские счета;
• как избежать двойного налогообложения и правильно оформить документы.
Спикеры: Вероника Санкович, замдиректора по экономике и инвестициям «Айгенис» РБ; Сергей Гришко, финансовый советник «Айгенис» РФ, трейдер, инвестор с портфелем свыше 20 млрд рублей; Ирина Клезович, налоговый эксперт с 25-летним опытом, аудитор, ООО «ВГМ Консалт».
Регистрируйтесь по ссылке.
Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро
Перепечатка текста и фотографий Onlíner без разрешения редакции запрещена. ga@onliner.by