Утренняя Каменная Горка — не для романтики. Людской поток пропадает в зеве метро. На столике в Burger King пластиковый «вэрхал» от попыток завтрака. В дверях появляется аргентинец Себастьян и не дает возможности спутать себя с кем-то. Из-под рюкзаков разной огромности светит улыбка. Одной пятницей, когда в офисе все уже больше думали не о ней, а о субботе, этот парень пришел в редакцию и дал расклад, что сам из города Ланус, что покрывает километры по миру уже больше года, практикуя хичхайкинг, что в каждом городе старается познакомиться с новыми людьми и рассказать о своем путешествии, что вообще направляется в Оршу… Ну, Орша так Орша. Мы собрались в дорогу.
Читать на Onlíner— А где утро? — улыбается Себа.
— В перспективе.
— Неделю провел в Минске. Постоянно что-то делал по ночам и вставал часов в десять. Так что ни разу не видел такого утра.
Себе 29. В свои 24 он каждое утро просыпался совсем не в Каменной Горке, залезал в рубашку, сербал кофе и отправлялся на людную остановку общественного транспорта. Влезть в автобус получалось не всегда. Иногда пропускал по три-четыре: был аншлаг из желающих доехать в центр Буэнос-Айреса на работу.
Родной Ланус Себастьяна когда-то считался пригородом столицы, но потом она разрослась так, что границы стерлись. Парень был оценщиком в большом конструкторском бюро. Офис располагался на 16-м этаже. В шесть вечера шел на учебу. Возвращался домой к девяти-десяти. Автобус в то время был уже не столь густо населенным.
Примерно тогда и прижало. Жизнь неслась куда-то в потоке абсолютно ничего не значащих шумов и новостей. Контролировать его вообще не получалось. Решил уволиться и посмотреть на Аргентину. Обследовал самые популярные места. Вернулся. Но почувствовал, что вокруг снова образовывается шум: медиа, мессенджеры, работа — дом — работа, учеба, общественный транспорт.
— Мне реально не хватало времени о себе подумать. Что я делаю? Чем хочу заниматься по жизни? Что я такое, в конце концов? В путешествиях мог изучать себя и жизнь. Встречал разных людей разных культур с разными историями. Потому решил продолжить.
— Вы хотите удивить меня заправкой?
— Мы хотим угостить тебя кофе… Ну и сами хотим попить.
Позади Минск с его дорожным холокостом на МКАД, темное утро, которое будто дементор поцеловал, и часть столичного региона.
Себа смотрит, как за прилавком ворочаются сосиски. Говорит, что это вообще не аргентинский завтрак: пища слишком тяжелая. Типа, в Аргентине первый прием быстрый и легкий, как Лионель Месси. Максимум мате или кофе с круассаном или чем-то сладким.
— Ты постоянно перемещаешься: новые места, новая еда. Это не вызывает проблем?
— Знаешь, первое время испытывал боль в животе. Не думаю, что это вызвано сменой рациона. Просто общий стресс давил на организм. Это сказывалось на самочувствии. Но человек ведь очень быстро привыкает ко всему. Вот и я привык. Бывает, приезжаешь к ребятам на вписку по Couchsurfing, они угощают: «Ой, наверное, это что-то новое для тебя. Мы волнуемся?» — «А, ну если новое, давай пробовать». Это тоже процесс изучения мира.
Себа показывает свой паспорт и отпивает капучино примерно наполовину, когда в зале видятся знакомые ребята из брестского «Динамо» — самой аргентинской команды республики. Сперва у нее был лидер атак Леандро Торрес. Делал на поле вещи, а потом наступило межсезонье, и парень пропал. Позже у нее был топ-менеджер Диего Марадона. Делал шоу возле поля, а потом наступило завтра, и мужчина пропал.
Мы подтравливаем друг друга по поводу Марадоны. Один из менеджеров летом переводил Диего и теперь перекидывается парой испанских слов с Себастьяном. Оказывается, Себа и Диего — земляки. Оба родились в Ланусе.
— Марадона выиграл для нас Кубок мира и был фантастическим футболистом. Но все, что после карьеры… Реакция разная. Но мы в Аргентине, конечно, с ума сходим по футболу. Так что он легенда. Не знаю… Вот подумай, как бы отреагировала твоя психика, если бы тебе все время говорили, какой ты красавчик, живая история и чуть ли не бог? В общем, я не удивляюсь, когда он периодически уходит в угар.
— Слышал про его контракт с Брестом?
— Брест я проезжал, когда ехал сюда из Украины. А про контракт слышал. Но больше информации мне дали в Минске. Ну что сказать? Типичный Марадона.
Сворачиваем с «олимпийки» на дороги поаутентичнее. Себа смотрит в окно и чешет про свой трип.
После гастролей по родине было турне по Латинской Америке с небольшой передышкой дома. Чуть больше года назад Себастьян решил стартовать в Европу. Взял с собой необходимые шмотки, пару важных книг, 50 баксов и желание увидеть новый континент.
Сперва челночил между Аргентиной и Чили. Только хичхайкинг, то есть автостоп. Говорит, однажды чуть не заавтостопил самолет. Рабочие, человек 12, отправлялись на объект. В салоне было место, но в последний момент все переигралось.
Потом Себа стал быстро двигаться вверх по карте. Хотелось оказаться на Карибах до сезона дождей. Аргентина, Парагвай, Боливия, Бразилия, Венесуэла. Там стал искать возможность пересечь Атлантику. Пока Себа рассказывает про поиск лодки, въезжаем в Крупки.
Выбираемся из машины, чтобы снять немного видео.
— Не холодно?
— Я до этого месяц в Украине жил. Привык. По Couchsurfing поселился у ребят в Старом Ярычеве. Съездил во Львов, Ивано-Франковск, Тернополь. Правда, до того болел.
— Простудился?
— Ага. Погода стала неожиданностью. У меня поджимали сроки. Не мог больше находиться в ЕС без визы. Гнал в Украину через Польшу. А до того была Чехия. У меня же фамилия Эшнелик — она чешская: предки оттуда. Потом, уже в Украине, понял, что в ближайшее время лучше в плане погоды не станет, и начал принимать холодный душ. Это у вас называется «закаляться». Сейчас уже полегче.
На Себе побитый временем пуховик с чужого плеча, спортивки из стоячей синтетики, бесформенные ботинки. Шапки и варежек нет. С учетом щетины, которая поглощает кадык, кому-то может показаться, что вид не самый презентабельный. Но у парня повышенная активность, блестящие глаза и пробивная улыбка. Он очень быстро очаровывает.
Пока оператор снимает Себу на фоне заборной росписи и трактора, к фотографу подходит сильно испытанный жизнью абориген с невнятным текстом. Тянемся за мелочью.
— Нет, вы не поняли, — текст становится более внятным. — Мне просто так денег не надо. Купите плоскогубцы!
Пакуемся в машину — Себа продолжает про Атлантику. Чтобы обеспечить трансфер через океан, пришлось добраться до Кюрасао. Там аргентинец познакомился с 70-летним моряком из Франции, которому требовалось перегнать только что купленную лодку домой. Мужчина через интернет нашел еще двух пассажиров. Себа стал четвертым.
Отчалили, но в первые восемь часов навигации что-то сломалось. Пришлось возвращаться. Французский капитан лишился кредита доверия. Два пассажира спрыгнули на берегу. Себа решил остаться.
— Прошли Сен-Мартен, оказались в Атлантике. Судно у нас было не в лучшем состоянии, но капитан оказался опытный. Я полностью ему доверился. Хотя что еще остается посреди океана? Мы дежурили, сменяли друг друга. Было время, что почти не пересекались. Это очень смешно прозвучит, но в океане можно столкнуться с другими лодками. Такой большой океан, казалось бы, но да. Потому один спит, второй смотрит, куда идет лодка.
У капитана было очень много энергии для 70-летнего человека. Как и почти любой француз, он хорошо готовил.
— Первая вещь, к которой надо привыкнуть, — постоянное движение судна. Все зависит от степени качки. Морская болезнь присутствует вначале. Просто не надо наедаться. Сложнее потом, когда ты возвращаешься на землю. У тебя начинается болезнь, обратная морской. Ходишь, как пьяный, и не можешь понять, почему земля устойчивая и ничего не качается.
Капитан привез аргентинца в Португалию и дал за его труды €150. Сейчас у парня в пересчете где-то $300 накоплений. Он почти ничего не тратит. В Латинской Америке сочинял стишки и декламировал их на улице за денежку в пакет. Фотографировал и продавал снимки, работал на кухне и мойщиком посуды. Уже в Испании познакомился с парнем, который как раз собирался волонтерить в Марокко в лагере для особенных детей. Себастьян присоединился к нему и впервые побывал в Африке.
Потом были снова Испания, Андорра, Франция, Швейцария, Германия, Люксембург, Чехия через Германию, Польша и Украина. А теперь деревня Заровье Лепельского района, в которую мы сворачиваем, пока Себа рассказывает о своих дальнейших планах.
— В Орше решу, куда поеду: в Москву или в Питер.
— А как ты попадешь в Россию, если у нас на границе нет международного пункта пропуска? — недоверие со стороны фотографа и оператора.
— Найду каких-нибудь пограничников, попрошу поставить мне штамп.
— Не факт, что получится.
— Мне белорусские пограничники сказали в Бресте, что все будет нормально.
— Чуть что возвращайся в Минск. Рюкзак тебе подарим, — сомневаются люди с камерами.
— Пришлю вам фотку из России, — улыбается аргентинец.
— Ну давай.
Заровье оказывается очень нарядной и пустынной деревней. Невдалеке бегает пес-социофоб, вместе с периодическим дымом из некоторых труб формирует немногие признаки жизни. Проходим главную улицу и возвращаемся. Сзади показывается бабулька и подозрительно смотрит нам в спины. Заприметив ответные взгляды, быстро ретируется.
— Так много снега в одном месте я раньше не видел. Ну и эти дома. Что-то очень сказочное, — радуется аргентинец.
Недоэкскурсия получается пустоватой, но ее спасает Лариса — совершенно очаровательная бабушка с паузами в улыбке, которая выстраивает многочисленные морщинки на лице в выражение искренней заинтересованности.
— А что вы, хлопцы?
— Интуриста водим.
— А божечки!
— Хотите спросить, как они там в Аргентине живут?
— Ну а как они там живут? А что, у нас же телевизор есть. Там иногда показывают.
Раньше женщина работала в Крупках поваром в больнице. Себа греется в капюшоне и перехватывает инициативу.
— А где местные встречаются вечерами?
— А нас здесь всего 33 человека. Телевизор смотрим. Иногда вечером в гости друг к другу ходим.
— А активный отдых типа футбола?
— Летом здесь очень много дачников, с ними приезжают дети. Бегают тут. У нас еще большая деревня. Есть по два-три человека. Вот Новоселки — отсюда километров 30. Не, наверное, не будет 30. Так там одна женщина. Кто умер, кто уехал. Ей, может, лет 70—75. Одна на деревню! Так когда приезжаем по клюкву, она очень радуется. Потому что можно с людьми поговорить.
Отвечая на вопросы, Лариса держит два нарядных ведра желтого и зеленого цветов — под флаг Бразилии.
— Тебе нравится тут? — на русском спрашивает аргентинец.
— А вы знаете что, и нравится. Здесь родители жили, в этой деревне. Это наша родина. Тут мои дети родились, школу окончили. Теперь дочка в Крупках работает, а сын тут недалеко, на пилораме. Еще он лошадей держит. Две у себя, одна у меня.
— Можете показать?
— Показать? Пойдем, — бабушка кидает бразильские ведра на снег. Никого все равно нет, а псу-социофобу от них решительно никакого толку.
Во дворе на нас лает огромная собака. Потом Лариса открывает дверь и показывает своего Орлика. Себа гладит коня по морде и говорит, что имя очень красивое.
На обратном пути собака снова пытается сорвать на нас голос и нервы.
— Это она так прощается. Рута зовут. Не ругайся! Сын поехал в Клецк мальчика покупать. Ханом думал назвать. Столько было щенков, он от радости схватил первого и домой повез. А приехал, я говорю: «Это ж не Хан, а девочка», — смеется бабушка, провожая нас, а потом прощается. — Ну, ребята, bye-bye.
На выезде из деревни Себа просит дать паузу, чтобы пофоткать заснеженный лес. Он видел крайний юг в Чили и теперь хочет забраться насколько возможно на север через Мурманск. Из приоритетных направлений — Норвегия и Исландия. Если найдет транспорт, хотел бы оказаться на острове Шпицберген.
— Люди часто говорят мне: «Ты дурак?! Какой автостоп? Тебя же как минимум ограбят!» Но оказалось, что большинство людей в этом мире очень открытые и готовые к помощи. Меня обокрали только раз. На Карибы приехала моя девушка (тогда у меня еще была девушка). Прекрасный пляж, просто райский. Мы отправились плавать, а когда вернулись, я увидел, что кто-то увел мои «кроксы». Представляешь?
— Ну да, смешно.
— И знаешь, что прикольно? Люди проявляют к тебе доброту, помогают тебе, но при этом заклинают: «И все равно, парень, будь осторожен! Людям нет веры». В Беларуси то же самое. Я предлагал ребятам из Минска какие-то вещи, и если изначально они относились с сомнением, то потом все делали. Я вот сходил в школу и рассказал ученикам о своих путешествиях. Типа, нет ничего сложного, тебе не нужны миллионы долларов, чтобы увидеть мир. Пришел к вам в офис, и вы мне тоже не отказали. Понимаешь, белорусы, как и люди из других стран, намного добрее, чем им самим кажется.
Едем дальше и останавливаемся в деревне Бобр.
В сельский магазин вваливается международная бригада из одного аргентинского интуриста и трех белорусских корреспондентов, у двух из которых наведенные объективы.
— Ой, что это такое! — продавщица начинает кричать по поводу столь массового проникновения в ее частную до того жизнь.
— Ой, пожарник, спасай! А то меня размесят куда не туда, — обращается она к единственному покупателю.
— Вы не переживайте, пожалуйста. Мы хорошие, — дружно придаем физиям милые выражения.
— Да кто ж вас знает, — кокетничает продавщица и поправляет прическу.
Себа тем временем делает рывок к «орешкам» — печенюхам со сгущенкой внутри.
— Знал, что это очень популярная штука в Южной Америке?
— Сгущенка?
— Конечно! Естественно, не так называется, но мы кайфуем. Где-то более популярна белая, где-то коричневая, вареная. А это «Аленка»! Да?
— Ага.
— В Украине пробовал. Это старый советский бренд.
Пока продавщица фоном рассказывает новой покупательнице о нашем вторжении, аргентинец залипает на вениках.
— Это фишка вашего региона. В Аргентине улицу в основном убирают пластиковыми метлами. А эта штука больше похожа на транспорт ведьмы. Орудие для Хеллоуина, — смеется Себастьян.
Осмотревшись, собираемся на выход. Надо же когда-то доехать до Орши. Но на нашем жизненном пути вновь возникает крик продавщицы.
— А купить что-то надо? Куда пошли? — женщина вызывает истовое восхищение.
— А что посоветуете?
— Конфеты берите, у нас все белорусские. Суфле давайте по чуть-чуть. Оно шоколадное, яблочное и нежное. Просто так уже выйти — это не очень хорошо. Вы же понимаете?
— Ну конечно.
— А куда вы?
— В Оршу.
— Так заезжайте еще. Ну, счастливо, хорошей вам дороги.
Себа покидает магазин с пакетиком суфле и довольной улыбкой.
Едем в Оршу, но не потому, что там было «два вокзала, три тюрьмы», не потому, что государство одарило регион экономическими преференциями, и даже не потому, что льнокомбинат. Просто Себастьян, сидя в Старом Яричеве, с помощью переводчика Google стал искать какой-нибудь международный турнир по шахматам. Так и возникла Орша. Перед въездом в город аргентинец называет фамилии гроссмейстеров: Иванчук, Пономарев, Каспаров.
Глядя из окошка на улицы Орши, парень спрашивает, почему в Беларуси так много стариков что-то продают на улицах. Тыквы, варенье, чеснок. Объясняем, что не хватает пенсии, а некоторым просто хочется быть занятыми. Под этот разговор проезжаем растяжку «Орша — город молодых».
В местном ледовом дворце Себе надо зарегистрироваться. Он сам находит путь на второй этаж и пытается обнаружить необходимый кабинет. Помещения по-прежнему отдают новоделом. Там шумно тусуются детвора и участники турнира постарше. Обозначается один из его устроителей.
— Я Николай, мы с вами переписывались, — мужчина обращается к Себе. — My English is not very good, но я попрошу Александра вам помочь. You to help.
Себастьяну надо пройти квест: взять заявку, заполнить ее, уплатить взнос, получить чек, записаться с этим чеком в стартовый лист участников соревнований. Частью аргентинец справляется сам, частью помогаем мы.
— Знаешь, я уверен, что справился бы и сам.
— Сорри, просто помочь хотел.
— Да все окей. Я не об этом. Помнишь, я говорил, что люди добрее, чем кажутся? Ну так вот этот человек практически без английского помог мне разрулиться. Ведь есть человеческий язык. Если кто-то хочет тебе помочь, то сделает это и без английского. У меня такой принцип: если не помогает первый встречный, я иду ко второму-третьему-четвертому-пятому.
Подходит Николай, очень просит, чтобы мы перевели Себе расклад по вечеру. Мол, надо быть в городском Центре культуры в 19:00. Там он выйдет со всеми участниками на сцену под национальным флагом своей страны. Аргентинца это очень забавит. Он одобрительно улыбается переводу.
Едем фоткаться с Лениным и замечаем, как работницы местной ювелирки пытаются снять новогодние наклейки с помощью фена.
Потом Ленин, милая площадь перед монументом с протоптанными тропинками, обед с драниками, веселые воспоминания аргентинца о женщинах из Заровья и Бобра и расход.
— Кстати, почему так? В Аргентине люди говорят «Все хорошо», а в Беларуси «Все нормально». Ведь нормально не всегда хорошо?
— Не знаю.
— Ну вот мне интересно. Ладно, ребята, спасибо, пока.
— И тебе спасибо. Бывай.
Себа нагружается рюкзаками, улыбается, разворачивается и уходит довольный жизнью.
Пакуемся в машину, выкатываемся на трассу и уже ближе к Минску находим пакет с конфетами.
— Аргентинец наш суфле бобриное забыл.
— Когда его русские развернут в Минск, заберет.
— Злые мы…
Читайте также:
Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!
Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!
Перепечатка текста и фотографий Onliner без разрешения редакции запрещена. nak@onliner.by