Минский рэп можно основательно заархивировать до масштабов однокомнатной квартиры в тихом доме посреди Тракторозаводского поселка. Здесь все и происходит: в маленьком помещении собираются молодые ребята, делают свои первые записи и мечтают хайпануть. Удачный трек — и тысячи репостов делают из тебя новую знаменитость, о которой, скорее всего, узнают даже за пределами конкретной социальной сети. Рассказ про храм столичного хип-хопа — в проекте «Точка».
Читать на OnlínerВсе началось в 1999 году. Борисовчане Мих и Базыль основали рэп-группу «Нестандартный вариант», которую до сих пор вспоминают с ностальгическими вздохами. Мол, вот раньше были времена. Времена были и закончились, но напоминание о группе осталось — в виде крохотной квартирки, которую купили под студию и назвали ее Nestanda Records. С 2006 года через нее прошли тысячи школьников и ребят постарше, которые мечтали стать рэперами. У кого-то вышло получить свою минуту славы и даже «перевернуть игру». А кто-то еще ждет. И верит, что все впереди.
«Сюда приходят люди, которые не боятся делать что-то свое. Это очень интересные люди, с которыми можно поговорить и о музыке, и о жизни — обычных вещах. Мы общаемся, читаем друг друга в социальных сетях и как-то помогаем друг другу»
Стены студии — настоящий иконостас. Здесь можно найти автограф Макса Коржа или увидеть альбом Tragic City, подержать в руках награду «Нестандартного варианта» на «Рок-коронации» и прочувствовать, насколько с тех пор изменились сцена и тусовка. Эти ребята выросли на другой музыке и иначе воспринимают окружающий мир.
— Мы — самая скандальная рэп-группа Беларуси. Почему? Просто посмотрите наши клипы, которые набирают по 100 тыс. просмотров. Там все понятно.
Первый раз мы попали сюда прошлым летом. Когда впервые пришли, нам Антон сказал такую фразу: «Все пути ведут на Nestanda». Тут лучше всего — наверное, это он имел в виду. Мы до этого писались у друга у себя на районе, потом еще на одной студии, а тут остановились.
Мы не сидим в студии. Мы приезжаем записывать трек — на это уходит часа четыре. А дома пишем тексты. Иногда за раз все быстро написал — и готово, а иногда в три подхода: сначала четыре строчки, через неделю еще четыре. Вот, например, летом написали песню, а записали ее только сейчас — такое тоже бывает. Я написал песню под «минус», потом этот «минус» выкупили, пока мы обратились к битмейкеру, и нам пришлось искать другой «минус», чтобы песня не пропадала. В треке есть строчки про лето, но по настроению он больше осенний получился.
Нас вдохновляет жизнь. Все вокруг — все, что случается с нами. Весь путь, который мы проходим на протяжении жизни, — голод. Нас нигде не проталкивают, нам трудно с нашей музыкой, потому что она очень скандальная и ее нигде не публикуют, — все это отобразилось на ней.
Рэп популярен потому, что не требует от человека природных вокальных данных. А таких людей гораздо больше, и это возможность для каждого.
Рэп — это все, что есть. Он собрал все стили, и это не только панк, это может быть абсолютно любое направление. Недавно у Дудя было интервью с Gone.Fludd, и он хорошо сказал про музыку. Допустим, рок: барабан, гитара и еще чего-то там — дальше инструмента не вылезешь. А здесь электронная музыка, и ты можешь в нее вставить все что хочешь. И это уже будет рэп, панк и все что угодно.
Если музыканты не могут заработать на музыке, значит, они этого не достойны. Значит, у них нет мозгов, чтобы пробиться. Сейчас надо иметь мозги для того, чтобы проталкивать свою музыку какими-то способами и схемами. Просто играть не получится. Ну как это? На «стенку» скинул — и заметили? Это редкость. Надо писать людям, чтобы они публиковали в какие-то паблики, надо раскидывать музыку всем кому можно и пробиваться всеми путями. А потом, когда ты уже знаменит, тебе ничего не надо делать.
Концерт мечты? Это будет стадион, стопудово. А как оно получится в мелочах, не так важно. Самый пик — это мировой тур. Мы сначала думаем Россию покорить, а потом Штаты. Было бы классно, если бы русскоязычный рэп и все его направления достигли бы мирового уровня. Чтобы западные рэперы «байтили» у нас. Вот в интервью все говорят «Я перевернул игру». Мне кажется, что «перевернуть игру» — это значит, что Запад начнет смотреть на нас как на лидеров.
— Меня привел сюда друг, который в этой сфере уже давно — со времен, когда существовала подъездная музыка. Он что-то записывал и однажды позвал меня сделать совместный трек. Но ничего не вышло, потому что я не написал текст и вообще был к этому не готов. Через какое-то время мы вместе пришли и записали что-то, но это еще было очень далеко от совершенства.
Мне всегда нравилось петь, и я попробовал передавать свои мысли в текстах. Решение о том, двигаться по этому пути или нет, принималось после совета друзей, которые окружали меня всю жизнь. Я приносил им записанные на диктофон голосовые и спрашивал мнение. На пятой или шестой голосовой демке мне сказали: «Блин, это круто! Нужно это записать!» Я так и сделал. Это был трек «Слишком много лишних». Его уже, по-моему, нет в сети, потому что на тот момент он казался очень крутым, а сейчас я понимаю, что там не полностью раскрыт смысл.
Музыка — это уже не хобби. Я бросил учебу в БНТУ, потому что… Честно говоря, я до сих пор не могу себе ответить на этот вопрос. Частично из-за того, что мне было неинтересно учиться. А еще потому, что надо было больше времени уделять зарабатыванию денег. Музыка в то время еще не была у меня хотя бы на полупрофессиональном уровне, поэтому за нее я не мог даже копейку получить. Приходилось искать работу, а она отнимала время на учебу. В итоге стало понятно, что сессию я не сдам, поэтому продолжать учиться и ждать, пока отчислят, не было смысла. Просто забрал документы.
Сейчас музыка приносит деньги. Не знаю, хватит ли мне этого на жизнь. По планам, должно хватать. Мне вообще никогда не было страшно, что с музыкой ничего не получится. Я всегда знал, что не смогу раскрыть себя в других сферах. Если бы у меня была возможность работать инженером, зарабатывать большие деньги и обеспечивать себя, но мне это не нравилось, я бы так не смог. А сейчас я счастлив, потому что делаю то, что доставляет мне удовольствие: я пишу музыку, и мне становится легче.
Я думал о многих вещах. Что делать, если завтра пропадет голос? Тогда попробую себя в создании одежды, потому что это мне тоже интересно. Одежда, гострайтинг — есть куча способов удовлетворить свои потребности.
Что будет через десять лет? Это очень большой срок, чтобы планировать. Я всегда ставлю цели на ближайшее время. Если пофантазировать, то, наверное, я вижу себя супер-пупер-артистом, который собирает большие залы и дальше занимается делом, которое приносит удовольствие.
— Это хорошая студия и абсолютно недорогая. Сюда могут прийти и начинающие, и состоявшиеся исполнители, возможно, не только в рэп-стиле, и записать достаточно качественный продукт. Мы студию не продвигаем, рекламы у нее нет, но она на слуху и работает благодаря сарафанному радио с 2006 года.
Сюда приходят абсолютно разные ребята в плане и уровня, и интересов, и музыкальных навыков. В основном это непрофессиональные исполнители, да и рэп — это музыка не профессиональная, и каждый может себя в этом попробовать. Ребята, которые сюда приходят, готовы работать, готовы в это вкладывать, и по ним сразу видно, что если они будут продолжать этим заниматься, то у них что-то получится.
Года полтора назад было очень много школьников. Сейчас такого очень мало: либо успокоились, либо повзрослели. Это просто был период такой: тогда повыходили релизы у Скриптонита, Оксимирона, ATL — в общем, произошел тот самый «переворот игры». Тогда каждому четвертому парню тоже захотелось достичь таких вершин и начать заниматься музыкой.
Соседи у нас есть. В основном это престарелые люди — дедушки и бабушки. Либо люди, которые любят выпивать. Они не жалуются на шум, и я стараюсь контролировать ситуацию, потому что это все-таки жилое помещение, и сильно громко музыку не включаю. А после 23:00 на студии никого нет, все отдыхают. Жильцов больше волнует, что какие-то незнакомые люди ходят в подъезде. Они не скандалят, а просто предъявляют чувакам: «Что вы такие толпы водите?»
Если я вижу, что артист готов работать, то пытаюсь его мотивировать и делаю все возможное, чтобы он не прекращал этим заниматься. Так появился Бакей — это артист, в котором есть и моя заслуга. Когда он впервые пришел, я офигел от его стиля и посыла. Такое случается: человек приходит впервые, и уже все понятно. Я говорю ему, что нужно развиваться, и всячески поддерживаю.
— Мы записывали совместный трек с Бакеем, и благодаря этому я очутилась здесь впервые. Мы просто списались в интернете по поводу совместной работы — и все, понеслась жизнь интересная. Когда я впервые попала сюда, то подумала, что это тату-студия — я вообще очень люблю татуировки. Тогда мне очень понравился Антон и то, как он со мной и с другими людьми работал. Было интересно, поэтому я осталась под впечатлением. А когда встал вопрос о записи полноценного полноформатного альбома, я сразу подумала об этом месте.
Больше всего влияние на меня оказал Влад Бакей. Он подсказывает мне, как, куда и зачем двигаться. Говорит не переживать по поводу того, что какая-то песня, например, была запланирована на конкретную дату, а выйдет чуть позже. Говорит: «Не переживай, все должно идти так, как идет». Я научилась делать свое и не обращать внимания на других. Я, в принципе, так и делаю и стараюсь звучать самобытно.
Поддержка необходима. Для меня важно, когда люди, к которым я испытываю какие-то эмоции, говорят мне свое мнение. Только обязательно правду! Если это написал человек со стороны в комментариях, я не стану принимать его слова близко к сердцу. А если мне дают совет близкие люди, то я обязательно прислушаюсь.
Я думаю, что между поколениями музыкантов должна быть какая-то связь. Все на ком-то растут, слушают друг друга и что-то заимствуют. Я считаю, что должна быть какая-то связующая нить. Я любила ЛСП и была на каждом их концерте в Минске, слушала Макса Коржа, но не сильно. А лет в 15—16 мне очень нравилась IOWA. Я следила за тем, что и как она делает, и восхищалась тем, что людям из Могилева, просто исполняющим свои песни на улице, открыта такая дорога. Это очень здорово, и я восхищаюсь такими людьми.
Мне кажется, то, что происходит в данный момент в Минске с музыкой, — это начало какой-то истории. Просто люди, которые в этом не разбираются, не следят за новостями и позволяют себе говорить какие-то вещи, будто бы они осведомленные… Это очень странно.
Я учусь на втором курсе журфака, хочу доучиться и, скорее всего, связать свою жизнь с музыкой. А если работать по специальности, то в качестве музыкального журналиста, как, например, Леша Горбаш — он работает на The Flow и на 34mag. При этом я хочу исполнять свои песни, хочу быть певицей. Необязательно отдавать себя чему-то одному, можно развиваться в разных направлениях.
На идеальный концерт должны прийти мои родители и мои друзья. Такое уже происходило, и на мое выступление приходило много друзей. Это такая поддержка, когда ты поешь и видишь знакомые лица в зале! Мне интересно показать родителям, как я веду себя на сцене, потому что пока они слышали только мои записи. А еще идеальный концерт… Такого определения не может существовать в принципе: каждый концерт по-своему хороший.
— Через дом отсюда была студия — самопальная будка с пледом вместо заглушки. Мы с другом приехали туда из Осиповичей свести песню и посмотреть, как это работает. Это случилось лет восемь назад. Тогда я просто наблюдал за работой: мне было интересно перенять опыт.
На некоторое время я уходил в ретрит и сидел дома. Учился, грубо говоря. Работал на кладбище, практиковал йогу, делал музыку и ходил в тренажерку — у меня в течение двух лет был просто однонаправленный вектор в разных четырех областях.
Работа на кладбище очень успокаивает и приземляет. Короче, кофе я больше не взбалтываю, он стоит спокойно. Просто постоянно думаешь о непостоянстве. Ты понимаешь: «На фига мне эти штаны покупать, если не знаешь, когда свои копыта откинешь?» Это бизнес отца, и я из Минска приезжал к нему на сезон работать, катался туда-сюда. А этим летом решил этого не делать, потому что смог зарабатывать столько, сколько мне нужно, благодаря музыке. Не столько, чтобы заниматься бесполезной фигней, а чтобы дальше продолжать творчество.
Вот ты съел что-то, у тебя очень много вкусовых впечатлений, а потом плохо и режет живот — ты идешь в туалет познавать основы космической реальности. Понимаешь, что тебе это не нужно, но все равно возвращаешься за фастфудом, потому что тебя бомбардировали вкусом. Или листаешь бесполезные картинки, и у тебя концентрация пропадает. Чем больше всего, тем меньше концентрация.
Пока я пишу, важно понять, что мне не будет стыдно за то, что я сделал. В плане слов, подачи, искренности. Важно, чтобы меня все устраивало, потому что постепенно запросы по музыкальности начинают расти. Думаю, все, что мы делаем, всегда с кем-то связано. И если перед тобой будет не тысяча пустых голов, а три головы, которые захотят хотя бы немного глубже этим заниматься, то это ништяк.
Конечно, я могу представить себя без музыки. Мне интересен буддизм, я и музыку связал с ним, а не наоборот. Это мой путь развития, но не у всех так.
У меня сложилось такое впечатление, что сейчас музыка — это инструмент чего-то. Славы, власти, зарабатывания денег. А у меня и близких людей, с которыми я занимаюсь музыкой, это путь нравственности. Это дисциплина, получается — определенное занятие, которое работает у тебя на уровне чувственности. Не продукт и не следствие того, что ты хочешь зарабатывать деньги, а результат саморазвития, внутреннего избытка. У людей теряется осознанность. Мы уделяем большое внимание интеллекту, а это такая вещь… Ты знаешь все, но тебе скучно, потому что в этом нет твоего личного опыта. Дети в 6 лет знают, что такое космос, но они там не были. Скучно. Не нужно идти в клуб, чтобы потанцевать. Не нужно бухать, чтобы опьянеть. В будущем будет больше суматохи, чем сейчас. Но при этом будут появляться люди, которые еще сильнее. Окружение этому благоволит.
Микрофоны в каталоге Onliner.by
Читайте также:
Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!
Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!
Перепечатка текста и фотографий Onliner без разрешения редакции запрещена. nak@onliner.by