Как в Беларуси создали то, чему удивились даже голландцы

«Володя, не бытовите!» — раздается голос бога откуда-то сверху. Местный бог, кстати, женщина.

Странное, но точное театральное слово «бытовить» — надо запомнить. Шестнадцатилетний Володя слушается режиссера и перестает зажевывать слова. Я впервые на репетиции спектакля, внутри «кухни» — стараюсь не отсвечивать, немного стесняюсь. И тут происходит нечто странное.

— Привет! Как дела? Тебе нравится спектакль?

Девочка Слава в черной майке внезапно подбегает ко мне и обнимает, как будто мы давно знакомы. Я приобнимаю ее в ответ, улыбаюсь. Те, кто в этот момент находится рядом, округляют глаза и смотрят в нашу сторону так, будто Солнце только что упало на Землю.

— У Славы аутизм. Она редко перед кем так раскрывается, даже если знает человека давно. Когда мы снимали документальный фильм, она с трудом смогла произнести реплики, которые сама заранее прописала. Она стесняется, когда не в образе. Не знаю, что она в тебе увидела, но не теряй это. Это очень светлые дети, они тонко чувствуют добро, — поясняет Леонид Динерштейн, человек, который наравне с руководителем Ириной Киселевой когда-то стоял у истоков проекта театр «i».

Как можно понять, это не вполне обычный театр. Во-первых, вы вряд ли найдете в стране еще один подобный, где взрослые играют взрослых, а дети — детей. Причем подростам достаются именно главные роли. А играют они далеко не Буратино и Мальвину и не на отчетных концертах-утренниках для родителей на 50 человек в зале — в репертуаре у ребят есть спектакли по Достоевскому, Хармсу, есть и глубокие чисто авторские пьесы. Подростки говорят со сцены о сложных вещах, но по-своему — обезоруживающе живо и искренне. И это не может не иметь успех. Например, собрать два полных тысячных зала подряд способен не каждый театр.

— Это был авторский спектакль «Восемь чувств, или Рождение человека», мы ставили его в ДК МАЗ. Сами были в шоке от ажиотажа. Самое приятное, что приходили семьями, билеты выкупали по два-три сразу. Никого не загоняли силком — на спектакль пошел живой город. Мы были счастливы.

Во-вторых, помимо обычных нормотипичных детей и взрослых, 10—15% каждой актерской труппы составляют подростки с аутизмом. И это уже уникальная для всего мира история. Есть, к примеру, известный театр Kazou голландского режиссера Ханса Салемника — там также играют актеры с расстройством аутического спектра, но они взрослые.

— Мы знакомы с Хансом, многому у него научились, когда обменивались опытом. Но от нашей истории он сам был открыто в шоке. Говорил: «Вы тут придумали что-то уникальное. Вас ждет много удивительных открытий», — рассказывает Леонид.

От театрального кружка до больших сцен

Изначально театр «i» был задуман как студия для сыновей и дочерей действующих театралов. Руководитель Ирина Киселева основала его, чтобы ее собственный ребенок и дети ее коллег не проводили детство, как она, «в оркестровой яме или под балетным станком», а сами учились мастерству.

— Дети актеров очень талантливые, у них это в крови. Поэтому уже через пару месяцев после начала работы мы взяли гран-при конкурса в Юрмале, о нас стали говорить, к нам охотно повели новых учеников. Некоторых я даже сама находила на улице. Подходила к родителям и говорила: «Какая у вас фактурная девочка, приведите ее ко мне в студию!» И приводили же: как мне можно отказать, — смеется Ирина

Инклюзивность в этой истории возникла почти случайно. Киселева посмотрела фильм «Антон тут рядом» про мальчика-аутиста и очень прониклась. Фильм достаточно тяжелый, но женщина увидела в нем свет, почувствовала, что она смогла бы помочь этому самому Антону, если бы оказалась рядом.

— По совпадению через какое-то время на меня вышла одна мама и спросила о возможности привести в студию ее сына. У мальчика был тяжелый аутизм. Я, помня впечатления от кино, согласилась. Взяла на ту репетицию своего сына: он добрый мальчик, мне казалось, что он поможет нам найти общий язык с необычным ребенком.

В процессе этой первой встречи Ирина увидела то, что впоследствии увидит еще не раз: когда пришло время уходить, мальчик упал на пол, закричал «ультразвуком», стал бросаться и кусаться. Тем не менее ее это не испугало.

— Мой сын сказал: «Мама, он очень умный и добрый. Думаю, я просто взял не те игрушки. Он старше, наверное, ему стало скучно со мной. Пусть приходит еще раз».

Эта история вылилась в многолетнюю дружбу и наставничество, а ребенок в процессе занятий стал показывать видимый прогресс. Очень скоро в группе появились и другие дети с аутизмом: мама того самого первого мальчика загорелась идеей создания инклюзивного театра и нашла под это дело спонсоров.

— Большая компания согласилась профинансировать новый спектакль, режиссер Игорь Сидорчик взялся за постановку. На подготовку к презентации было пару месяцев, но все получилось лучше, чем мы думали.

После первого успешного показа на большой сцене Ирина радостно объявила о том, что театр теперь инклюзивный, и вдохновенно рассказала родителям о больших планах на будущее. На следующий год примерно 30% из этих родителей не привели своих детей на занятия: все же слово «инклюзия», особенно тогда, почти 10 лет назад, у многих вызывала непонимание.

— Мы осознали, что этот момент надо было объяснять, и цель нашего театра теперь, помимо прочего, просветительская. Уже позже, будучи вполне успешным проектом, ездящим на гастроли, мы сталкивались с тем, что, увидев слово «инклюзия», некоторые ждали какой-то «инвалидной» истории и относились к нам снисходительно. А потом видели спектакли и оставались в шоке. Директора областных драмтеатров, куда мы приезжали, извинялись, что нас недооценивали, и обещали «в следующий раз устроить аншлаги».

В этом году театру «i» исполняется 10 лет. За спиной больше десятка постановок на больших и малых сценах, участие в конкурсах, гастроли по стране. Большинство нормотипичных детей, обученных в студии, успешно поступают на актерское и связывают свою жизнь с театром и кино. Ненормотипичные же дети показывают прогресс, некоторые входят в до удивления стойкую ремиссию.

— Был, например, случай, когда один из наших воспитанников настолько нормализовался и социализировался, что его почти забрали в армию. Он действительно во многом стал очень самостоятельным и взрослым, но все же армия — это в его случае перебор. Пришлось ехать к психиатру и разговаривать. «А вас не смутило, что он вместо нолика тут цветочек нарисовал в документе?» — вот на такие моменты пришлось обращать внимание комиссии. В итоге разобрались, и парень все же не пошел служить, конечно же.

Когда дети-актеры с особенностями стали взрослеть, Ирина и специалисты-психологи столкнулись с еще одной проблемой: несмотря на весь прогресс, им все еще было сложно найти работу и социализироваться. Тогда же возник проект «Инкубатор», в рамках которого специалисты проводят коррекционные занятия с ненормотипичными детьми с особенностями, а по достижении ими 18-летия помогают найти работу и устроиться в жизни.

— Вот, в сегодняшнем спектакле будет играть Максим. У него аутизм, но он гениальный художник: у него уже было несколько персональных выставок. Сейчас у него контракт с одним из банков: он рисует для них иллюстрации и графику, им там очень довольны.

Что в голове у подростков?

«Ребят, перерыв 15 минут. Покушайте, выдохните, и потом снова прогоним, работы море», — объявляет тот же самый «голос сверху» режиссера Марты.

Не хочется, чтобы наша сегодняшняя история концентрировалась только на инклюзии. За три дня, проведенных на репетициях и прогонах театра «i», я убедился, что это круто безо всякой оскорбительной снисходительности, о которой упоминала Ирина. Это просто сильно и классно сделано — точка.

Это история в первую очередь о подростках — и обычных, и необычных. О том, что они не «заготовки взрослых», а полноценные личности, которые во многом лучше и умнее, чем те, кто считает, что у них всех поголовно, как в том меме, «гарик в испарике». Поэтому давайте с ними и поговорим, пока у молодых актеров перерыв.

— Спектакль, который мы сейчас репетируем, называется «Комната отдыха». Он про метафорическое место в голове, куда попадает подросток, когда ему плохо или когда он просто задумался и немного «выпал из жизни». В эту комнату приходят дети с разными жизненными историями. Можно сказать, что мы показываем залу из взрослых людей голову подростка изнутри, — рассказывает тот самый Володя, который «не бытови».

Это любимый его спектакль из репертуара театра, потому что самый личный. Его сюжет «сшит» из историй самих актеров группы. Режиссер просила детей придумать этюды об отношениях с родителями, о том, что их волнует, и писала сценарий на их основе. Так что можно сказать, что дети являются полноценными соавторами.

— Думаю, он может научить взрослых слышать и говорить со своими детьми. Надеюсь, что кто-то подумает: «О, а этот парень выглядит совсем как мой сын», — и начнет воспринимать его проблемы всерьез. И не будет больше этого типичного взрослого: «Ой, да что он там фигней занимается, я в 16 уже на заводе работал».

У 16-летнего Володи длинные волосы, худи, расписанное вручную, внизу написано слово «Панк». А еще грамотная, поставленная речь, раскованность и живой интерес в глазах. Он говорит, что для многих ребят этот и многие другие спектакли театра — способ поговорить со старшими.

— Лично мне театр очень помог наладить отношения с братом. Он старше меня на шесть лет, и в детстве мы часто собачились. А теперь он даже иногда отменяет работу, чтобы попасть на спектакль, где я играю. Мы нашли общий язык.

— Мне кажется, Pepsi дурашливее, моложе, но добрее. Ощущается комфортно и по-свойски, как «четверг, 16:00». Cola — она какая-то злая, взрослая, с подвохом, — размышляет 15-летняя Стася.

С ней мы заговорили о необычных заданиях на занятиях по актерскому мастерству. Вот вы бы смогли показать в этюде горячий кофе или объяснить связной историей различие Cola и Pepsi, как только что сделала девушка? А для них это, считай, рутина.

— Театр прокачивает образное восприятие мира. Это все сложно, занимает много времени, но я сейчас не могу представить свою жизнь без репетиций и спектаклей. Это чувство на поклоне, когда ты понимаешь, что отдал все эмоции зрителям, — его не заменить. Через год я буду поступать на актерское, потому что никем себя больше не вижу. Я хочу быть актрисой, пусть даже не популярной, но я хочу остаться в этом всем. Есть, конечно, план Б — построить хижину в лесу и уйти в отшельничество. Но, надеюсь, первый вариант прокатит, — шутит Стася.

В труппе спектакля задействованы 16 человек в возрасте от 13 до 19 лет. Все ребята, с кем мне удалось пообщаться, чем-то меня удивили. Кто-то в свои 16 фанатеет от группы Tool, чьи сложнейшие ломанные ритмы лично мне в 16 оплавили бы мозг. Кто-то уже умудряется работать в общепите, чтобы помогать семье, и на спектакль приехал после четырех суток без нормального сна, но после поклона все равно был живее всех живых. Кто-то принял взрослое решение ради театра бросить профессиональный спорт, потому что в чем смысл 10 лет заниматься синхронным плаванием, если счастливым тебя делает совсем другое занятие. Кажется, даже взрослым есть чему поучиться у этих подростков.

«Современные дети умнее и свободнее нас»

— Дети сейчас умные и глубокие. Они свободнее, чем я в их возрасте. Они умеют говорить «нет», умеют держать личные границы, умеют сочувствовать и сопереживать. Я даже принципиально во время работы стараюсь называть их на «вы». И мне приятно видеть, как они расцветают, когда понимают, что ты говоришь с ними на равных, — рассказывает режиссер спектакля Марта.

Еще Марта говорит, что не делит своих актеров на «здоровых» и «не очень» — у нее все работают одинаково. Более того, в некоторых моментах дети с аутизмом могут быть даже лучше.

— Ты заметил, как Максим и Слава произносят свои реплики в спектакле? У меня нет ни одного нарекания: они очень хорошо чувствуют текст, интонации, подстраиваются под других актеров. А еще Максим очень классно импровизирует, и у него очень острое чувство юмора.

В спектакле Максим и Слава находятся на сцене почти три часа и вплетены в сюжет очень органично. Режиссер уверена, что лучше них с этой ролью никто бы не справился. И более того, если бы «Комнату отдыха» собрались ставить где-то в другом театре, она бы настояла, чтобы их роли тоже играли дети с аутизмом. Это единственные персонажи, которые проявляют милосердие без эгоизма, что очень свойственно детям с таким диагнозом.

— Эта работа учит меня в первую очередь терпению. Детям порой надо объяснить что-то по несколько раз, где-то даже взять за руку и показать. Если речь об особенных детях, то тут терпение нужно вдвойне. Если у нас кто-то вдруг начал кататься по полу или ползать, все знают, что он просто «перегрелся», скоро это пройдет, не нужно заострять на этом внимание.

Также на этой работе Марта стала куда сентиментальнее. Раньше она не любила сувениры и безделушки, а теперь у нее в квартире есть отдельное место, где она хранит маленькие подарочки от своих учеников.

— Даже если это розочка, сделанная за пять минут, я все равно ее оставляю, — улыбается девушка.

Поклоны, цветы и наивные пингвины

Еще один показ «Комнаты отдыха» прошел без свободных мест. Полный взрослых зал центра «Ковчег» встает и аплодирует. Кто-то даже шмыгает носом: второй акт действительно немного слезоточивый. Детям дарят цветы — они в приятном шоке: говорят, так бывает не каждый раз. Все обнимаются на сцене. На спектакль даже пришел наш хороший британский знакомый и остался под впечатлением. Прямо сейчас вся группа делает с ним фотки.

А ко мне снова подбежала Слава, и у нас произошел следующий диалог:

— Саша, тебе все понравилось?

— Да, вы большие молодцы. Ты волновалась?

— Да, каждый раз волнуюсь.

— Наверное, это нормально, не волнуются только плохие актеры. Тебе нравится твоя героиня?

— Да. Мне кажется, она красивая. Я сама ее выбирала, она мне больше всех нравится.

Девочке сложно поддерживать зрительный контакт и отвечать развернуто. Но, в отличие от многих «нормальных» взрослых, чувствуется, что ей действительно не все равно, что ты думаешь.

— У нас будет новый спектакль «Пингвины» еще. Приходи на него.

— А там про кого?

— Про пингвинов.

— Пингвины прикольные. Наверное, сложно играть птиц?

— Нет. Легче, чем людей. Они наивные и добрые.

Пообещал, что приду и приведу друзей. И я так и сделаю. То, что я увидел, было одной из самых живых и внезапно глубоких постановок, что я видел в Минске. А я как-то даже в кукольный билеты урвал, мне есть с чем сравнить. Так что дело тут, поверьте, совсем не в снисходительности.

Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро

Перепечатка текста и фотографий Onlíner без разрешения редакции запрещена. ga@onliner.by