Напишите отзыв на товар и получите шанс выиграть робот — мойщик окон

---

Что нужно сделать перед тем, как полететь устанавливать рекорд на воздушном шаре? Не знаю, как все, а я убрался в квартире, оставил ключи соседке и удалил историю браузера на случай, если все-таки не вернусь. Со стороны полет на шаре кажется простой, романтичной и безопасной затеей. Так и есть, если он длится свой обычный час, а вы простой турист. За этот стандартный час люди успевают наснимать тысячу фоток, полюбоваться видами, кто-то даже делает предложение руки и сердца, а потом все счастливые возвращаются на землю. Да здравствует самый безопасный из всех летающих видов транспорта!

Но весело и просто все только до тех пор, пока вы не пытаетесь бить какие-то рекорды. Еще на стадии подготовки пилоты предупредили, что к происходящему нужно отнестись максимально серьезно. Ровно за месяц до нашего старта в Грузии при попытке установить рекорд, подобный нашему, разбился шар. Весь экипаж погиб. Кстати, в точно таком же составе: журналист и два опытнейших пилота. Одна глупая ошибка, совершенная еще до старта, привела к тому, что в процессе полета аэростат потерял управление, столкнулся с ЛЭП и загорелся.

Плюс нам предстояло поставить национальный рекорд именно по продолжительности полета, а это значило, что нужно будет провести на морозе как минимум шесть часов. Летом такие рекорды не ставятся: нужна стабильная холодная атмосфера — желательно вообще от минус 10 градусов и ниже. Короче, весь месяц перед полетом я слышал от друзей и коллег только два вопроса: «Зачем тебе это надо? Страшно же капец!» и «А как там в туалет ходить-то?».

И вот я стою на окраине Минска, наблюдая, как, лежа на боку, надувается огромный аэростат, и в голове крутятся те же вопросы. Но ответы на них у меня уже есть. Зачем? Потому что, как говорил Олег Тиньков в мемах, «да это ж круто». И, как говорил один из наших сегодняшних пилотов, Дмитрий, «мальчики любят все большое и летающее». Ну а как там в туалет ходить, возможно, я узнаю почти сразу после старта, поскольку высоты я все еще боюсь. Залезаю в корзину под оглушающее «пш-ш-ш» огромной газовой горелки. Меня точно ждет одна из самых запоминающихся суббот в моей жизни.

Как Саша, Саша, Дмитрий и 16 баллонов газа отправились бить рекорды

Взлетаем, причем неожиданно быстро. Огромный шар высотой с хрущевку за секунды поднимается на сто метров, откуда все провожающие нас люди и машины уже кажутся микроскопическими. В корзине я, пилоты авиакомпании «Аэротур-Баллунс» Дмитрий и Саша и 16 баллонов с газом. Каждый баллон, кстати, стоит по €1000, а сам шар такого размера вместе с корзиной — около €100 тыс. Сразу закроем все экономические вопросы, чтобы больше к ним не возвращаться: воздушные шары — это дорого.

— Воздухоплавателями часто становятся очень обеспеченные люди. Миллиардер Ричард Брэнсон, бывший банкир Леонид Тюхтяев — у них есть ресурсы на то, чтобы переплывать океаны и ставить самые безумные рекорды. В то же время бизнес на воздушных шарах особо не построишь, если ты живешь не в Каппадокии. Мы, к примеру, просто безумно любим это дело. И тем, что мы катаем людей, мы просто немного отбиваем затраты на это хобби, — рассказывает Дмитрий.

Выглядит Дмитрий как иллюстрация из раздела энциклопедии о капитанах дальнего плавания — ровно так, как вы их себе и представляете: седая борода, глубокий взгляд глаз, повидавших многое, благородные морщины. Даже жалко, что я могу показать вам его только со спины: Дмитрий очень не любит фотографироваться, и очень об этом просил. Зато вполне не против улыбчивый Саша — наш второй пилот. Он работает в обычном офисе, и, по его собственному признанию, смотреть на землю в панорамное окно из своего кабинета ему страшнее, чем с высоты в несколько тысяч метров, но с шара. У обоих пилотов есть специальные удостоверения и соответствующее образование. Дмитрий летает больше 20 лет, Саша — больше 12. Я — чуть больше 20 минут, поэтому мне позволительно задавать глупые вопросы.

— Я потрогал купол шара, когда мы были на земле. Он тонкий, будто стенка в туристической палатке. Не страшно такому жизнь доверять?

— Ты что, это гиперласт — самая дорогая ткань в мире! Она способна выдерживать температуру до 700 градусов.

— А если птица врежется?

— Ничего не будет. Абсолютно. Ни шару, ни птице.

— А если с другим шаром?

— Просто отпружиним. Это называется «гранд-касание» — красивый элемент.

Так, ладно, вроде бы это действительно безопасно. Говорят, даже если газ закончится и откажут сразу все три горелки, ничего прямо страшного не произойдет, скорость спуска будет все равно ниже парашютной. А на экстренный случай есть аптечки, идентичные тем, что находятся в самолетах, — там есть все, и в теории в корзине можно хоть «роды принимать», как говорят ребята. Окей, тогда перейдем к действительно тупым вопросам.

— А делать на газовой горелке шашлыки пробовали?

— Только кофе. Хотя некоторые умудряются туда сковородку поставить и реально что-то пожарить.

— А можно попшикать?

— Пожалуйста…

Я кое-как дотягиваюсь до спускового клапана и несколько раз делаю «пш-пш». Из горелки с шумом вырывается огромное пламя, нагревая воздух внутри купола. Мы летим вверх. Ну все, я теперь тоже немножко пилот.

За первый час полета у нас ушло два баллона. Это много. При старте нас немного закрутило вокруг своей оси и стало уносить потоком ветра быстрее, чем нам надо. А нам не надо никак вообще: наша задача — провисеть в воздухе как можно дольше, а не улететь подальше. Рекорды скорости в почти 400 км/ч оставим Ричарду Брэнсону — нам же нужно двигаться ровно в 100 раз медленнее. Когда нам наконец удалось стабилизироваться, Саша выдохнул и перестал жать на клапаны горелки каждые пять секунд. Его синяя куртка была насквозь мокрая. А еще говорят, что управлять шаром — ненапряжное занятие…

Как мы залетели в облако, уронили $700 и десятки раз послушали песню про шар

Сколько песен про воздушный шар вы знаете? Я тоже две. Да, именно эти. Причем Елка играет из нашей портативной колонки уже раз в тридцатый, я выучил все слова. Плейлист ребят собран как раз для романтически-увеселительных коротких полетов, и к такому долгому перелету за четыре месяца подготовки они продумали все, кроме него. В какой-то момент ответственность за музыку взял я, чтобы быть хоть в чем-то полезным своим пилотам. А еще я разливал всем чай из большого советского термоса, который держал кипяток до самого конца полета. Чай очень помогал, когда руки начинали дубеть от холода.

— Мы еще, считай, в комфорте летим. Прямо сейчас в России стартует гонка на дальность полета, и у них минус 25. В таких условиях даже газ не испаряется, а вытекает, и пламени почти не видно, — рассказывает Саша.

Спросил у ребят, в каких самых экстремальных полетах принимали участие они. Оказалось, что эпичнее всего выглядят полеты в высоту.

— Я поднимался на 6000 метров. Выше начинается зона смерти. На такой высоте пилоты уже надевают кислородные маски. Опасность в том, что если маска отключится, то отключишься и ты, потому что дышать там нечем. Очкуешь каждую секунду… Еще и температура наверху под минус 50. Если голыми руками взяться за баллон, тут же примерзнешь. Рекорд подъема аэростата в высоту — 10 000 метров. Это выше, чем Эверест, — говорит Дмитрий.

Да уж, у нас условия в сравнении с этим вообще детсадовские. Летим себе без масок, хлебаем чаек, смотрим по сторонам. Красиво. Иногда залетаем в облако — интересное ощущение. Вокруг только мокрая, пропитанная молоком «вата». Кажется, можно потрогать, оторвать и выжать пару капелек себе в рот. При этом видимость — как в кальянной в выходной день: все в дымке, земля видна лишь через дырки в этих самых облаках.

Когда «вата» заканчивается, можно снова любоваться на ровные квадратики полей, красивые домики (хозяева которых, увидев нас, запрокидывают голову, открыв рот), «плевки» озер и болот. Все как нарисованное, будто в контурных картах в школьном атласе.

— Ты бы знал, как в Альпах красиво. Горы какие… Аж забываешь газу поддавать вовремя, — рассказывает Дмитрий.

Что-то мне совсем не страшно. Стартовый адреналин улетучился в первый час, сменившись умиротворением. Шар вообще обладает удивительной способностью не передавать ощущение высоты. Скорость минимальная, ветер в лицо не бьет, корзина не качается — на пол можно поставить стакан с чаем, и ни одна капля не прольется. В некотором смысле это как застрять в лифте, только с очень красивыми пейзажами вокруг.

Видели зайца. Видели ферму с коровами. А они нас — нет: этим несчастным, в отличие от их хозяев, строение шеи не позволяет запрокидывать головы. Потом очень долго не видели ничего путного. На втором-третьем часу полета поймал себя на том, что от скуки плюю с высоты на верхушки деревьев в какой-то лесополосе. Летит что-то подозрительно долго… И только тут внезапно пришло осознание, какая же под нами высота. Тело обдало жаром. Я отошел от края корзины, схватился мертвой хваткой за веревку, как ударенный током за провод. Таких внезапных паничек было еще парочку. Почему-то особенно напугало, когда мы поймали штиль и просто очень долго висели на одном месте на очень большой высоте. Ощущение, будто ты кот, застрявший на дереве, и сам теперь отсюда без спасателей не слезешь.

— Е-мое! Ну все, улетела…

А вот и внезапный экшен: у нас упала радиостанция. Есть еще две запасные, конечно. На крайняк с землей и с машиной, где нас ждет остальная команда, можно связаться хоть по телефону — они у нас все еще ловят. Но по Сашиному «Эх, смотри, 700 баксов летят» я понял, что потеря все же значимая.

— Ну, будем считать, что это дань, которую нужно заплатить, чтобы все получилось. Пока что все идет очень гладко.

Позади пять часов пути. До рекорда рукой подать.

Главные страхи пилотов шара, брак в воздухе и официальный рекорд

— Опа, Мачулищи звонят…

Основная сложность таких полетов состоит как раз в согласовании маршрутов и облете всех запретных зон. Аэродром Мачулищи еле-еле в поле видимости, но интернет уже пропал: глушат. Это одна из самых главных «запреток» в окрестностях Минска. Ее не перелетишь в эшелоне повыше: вообще никак нельзя, и все. Все запретные зоны помечены красными фигурами на огромной карте в офисе авиакомпании.

— ПВО лучше лишний раз не нервировать. Мы и так вчера до последнего все согласовывали.

— А что будет, если все-таки залететь в запретную зону?

— Это исключено. Только если специально. Если понимаешь, что сносит в эту сторону уже неизбежно, приходится садиться.

— И все же, допустим, мы оказались там.

— Ну… Скажем так, вертолеты прилетят очень быстро.

Помимо «запреток», главные враги воздухоплавателей — термические потоки, или «термики», как ласково называют их пилоты. Хотя ничего ласкового в них нет. По сути, это внезапные потоки более теплого воздуха, которые портят всю малину и делают аэростат нестабильным. Как зона турбулентности для самолета, если сравнивать грубо.

— Ты будто в стену упираешься, тебя начинает шатать, теряется управление, нужно быстро реагировать. Сегодня термик вроде как только раз словили — все обошлось, выкрутились.

Именно из-за термиков мы вынуждены лететь ранней весной, а не летом. Впрочем, если вы заметили, то и летом полеты на шаре проходят либо ранним-ранним утром, либо вечером, когда температура воздуха падает и атмосфера остывает и становится однородной.

Но я понимаю, что многих, скорее всего, все еще беспокоит вопрос туалета, а не все эти мелочи. Окей, рассказываю: на случай естественных нужд у нас с собой были специальные пакетики. Так что нет, орошать родную землю с высоты птичьего полета никто не планировал. Да и вообще, несмотря на количество выпитого чая и кофе, мы все еще стоически держимся. Хотя возможность справить нужду на открытом воздухе на такой высоте выпадает в жизни нечасто, и звучит это как определенная галочка, конечно.

Зашипела рация. Команда на земле слегка праздничным тоном отчиталась: «Поздравляем, задача минимум выполнена: шесть часов позади, рекорд установлен. Будете лететь до последнего?»

Баллонов у нас осталось еще много, решили, что еще три часа переживем без проблем. Оказалось, что шесть часов — это нижний предел демонстрации летного мастерства пилота аэростата. В нашей стране его еще никто не преодолевал, мы первые. Теперь будем усложнять задачу тем, кто захочет перебить рекорд. Хотя, вероятнее всего, это сделают те же люди уже в следующем году: Дмитрий и команда собираются взять планку в одни сутки.

— Тут важно понять, что мы не какие-то невероятные спортсмены. То, что мы делаем, — это, конечно, не Атлантику перелететь и не Кубок Гордона Беннета взять. Но мы показываем и фиксируем, что в Беларуси есть те, у кого хватает возможностей и мастерства выполнить такую задачу. Летом можно будет попробовать еще пойти на национальный рекорд по высоте. Таким образом мы показываем мировому сообществу воздухоплавателей, что мы тоже существуем и что у нас в стране что-то развивается, — подытоживает Дмитрий.

А мировое сообщество воздухоплавателей, как оказалось, действительно не пустой звук. У Саши с Дмитрием много друзей в разных странах, и некоторые из них даже специально приезжали в Беларусь, чтобы полетать на местном фестивале. Были даже гости из Новой Зеландии — представьте, насколько целеустремленным нужно быть, чтобы притащиться со своим шаром на другой край света, только чтобы полетать вместе с единомышленниками. Безумству храбрых поем мы песню… Елки, если перефразировать пословицу.

— Мы все слегка одержимые. Руководитель нашей компании, Катя, даже брак регистрировала на шаре. Очень долго упрашивали женщину из загса. Чтобы все было зарегистрировано по закону, летать можно было только в районе, где он расположен, и только в определенное время, но в итоге все получилось.

Как я лишился волос, но приобрел титул графа Городищенского

Наконец-то пришло время садиться. Нашли удобное поле между Городищем и Новой Веской. Внизу уже виднеются машины команды. Плавно, мягко са-дим… А, нет, еще минимум 10 минут летим в метре от земли, пока нас тащат за веревки члены команды. Судя по всему, поддавая нужного газку, мы бы смогли бы пролететь так хоть пару часов, было бы желание.

— А ты как думал! На шаре можно, пролетая над речкой, коснуться водички ногой или сорвать колосок с поля, а потом снова взлететь высоко наверх, — отвечает на мое удивление Саша.

Корзина коснулась земли на отметке времени 9 часов 15 минут. Теперь мы официально рекордсмены. Я выпрыгнул из корзины, присел на корточки и потрогал сырую почву. Грязная, вязкая, но такая родная и безопасная, что даже захотелось упасть и обнять. Крики «Ура!», поздравления, объятия, общие фото. Саша и Дмитрий наконец-то широко и с чувством выполненного долга улыбаются.

— А вы знаете, что вы теперь граф? — внезапно обратилась ко мне та самая вышедшая замуж в воздухе руководитель Катя. Я ожидал услышать что угодно, кроме этого. Оказалось, что мои приключения на сегодня еще не окончены.

Дальше меня поставили на колени и рассказали увлекательную историю о том, кто и как придумал шар, что произошло это еще во времена Людовика XVI, а полеты было настолько удивительны и редки, что французский король постановил с тех пор давать графский титул всем, кто совершил такой. Причем графское имя новоиспеченному воздухоплавателю давалось в честь местечка, где он приземлялся.

— Отныне вы официально Александр Городищенский, и теперь эта земля принадлежит вам! Ну… по крайней мере воздух.

Под эти слова мне подожгли клок волос и залили голову шампанским.

— Пусть частичка вас улетает в воздух, а остальное остается вашему парикмахеру, — провозгласил Дмитрий.

Офигел ли я? Разве что немножечко. Но виду не подал: графу нужно держать лицо. Кстати, если у вас есть друзья из Городища, передайте им, что их воздух теперь мой. И я запрещаю им дышать!

Мы чокнулись бокалами и выпили за прошедшие девять часов, за Людовика XVI и его фантазию, за белорусское воздухоплавание и за все хорошее. Я пожал руки Саше и Дмитрию с чувством безмерной благодарности: благодаря им и их удивительному хобби я в один день стал и рекордсменом, и графом, владеющим очень недешевой недвижимостью в окрестностях Минска. А как вы провели прошлую субботу?

Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро

Перепечатка текста и фотографий Onlíner без разрешения редакции запрещена. ga@onliner.by