«По городу могу пройти не больше двух километров»

Максим радушно приглашает в квартиру, где недавно сделал ремонт. На пороге нас встречают он и кошка Лика, которую парень взял еще котенком. Снимаю пальто и вижу: вешалка находится на уровне моего живота, что, конечно, необычно. В углу комнаты калейдоскопом переливается елка, которая всего на пару сантиметров выше Максима. Молодой человек усаживается в кресло, поправляет рубашку и объясняет, что квартиру он получил от государства. Изначально она была абсолютно пустой, и обустройством парень занимался самостоятельно.

— Поскольку я сирота, по достижении совершеннолетия мне было положено жилье, — рассказывает Максим. — Всю мебель я покупал сам, с переездом помогли друзья: сами понимаете, диван на второй этаж я не затащу. На первых порах приходилось привыкать к тому, что есть. До выключателей я дотягивался лишь с помощью костыля, в ванну тоже мог залезть с трудом. Полтора года назад наконец-то сделал ремонт и многие вещи приспособил под себя. Установил душевую кабину, умывальник, выключатели тоже сделал более удобными.

Готовить и мыть посуду помогает небольшая табуретка — Максим показывает, как быстро и ловко на нее забирается. Холодильник на уровне роста, шкафчики — тоже. Однако полностью менять интерьер белорус не хочет. Говорит, что нужно думать не только о себе, но и о будущей жене, которая может оказаться выше.

Вообще, все бытовые вопросы парень старается решать сам. Стирка, готовка и уборка проблем не вызывают. Единственное, молодому человеку сложно протирать полки и мыть окна. Здесь на выручку приходят друзья.

— Как часто прибегаете к чужой помощи? — интересуемся мы.

— Ну, я стараюсь не наглеть, — смеется парень. — Окна ребята моют раз в полгода, а вот с пылью приходиться бороться чаще — раз в две недели. Одежду я глажу сам, с помощью маленькой гладильной доски. Кладу ее на диван, опираюсь на костыль и включаю утюг. Самостоятельно нагибаться не выходит, поскольку у меня сколиоз, могу упасть.

По дому Максим передвигается без костылей, а вот на улице без них ему сложно. Максимум, который получается пройти за раз, — два километра, потом начинают болеть спина и ноги. По городу парень ездит на такси или на общественном транспорте.

— Еще недавно в Гродно ходили автобусы с тремя ступеньками на входе, и это был ад. Знаете, старые такие, куда бабулькам подниматься сложно. К счастью, сейчас их почти нет, — с облегчением вздыхает белорус. — Другие пассажиры уступают место не всегда. Один раз чуть до драки не дошло. Говорю: «Женщина, уступите инвалиду, я могу упасть». А она мне: «Стой давай. Я, вообще-то, тоже инвалид!»

«В нашей стране такие, как я, — экзотика»

Вопреки стереотипам, одевается Максим в обычных магазинах. Покупает одежду, а потом несет ее в ателье и укорачивает. Говорит, в детских отделах ему ничего не подходит: вещи тесны в плечах и бедрах. Обувь он носит только ортопедическую — всего четыре пары. У Максима вторая группа инвалидности, поэтому раз в год ботинки ему делают бесплатно — иначе пришлось бы раскошелиться на 800 рублей.

Молодой человек просит съездить с ним в магазин. Минут семь он натягивает ботинки, накидывает куртку и шутит, что «старость не радость». Поход за продуктами облегчает ролятор — специальное приспособление для ходьбы. На него можно не только опереться, но и поставить корзинку.

Пару лет назад белорус был в Германии и говорит, что до безбарьерной среды нам еще далеко. Если нужно снять деньги, Максим ищет невысокие банкоматы или сразу идет в банк. Подняться по лестнице часто помогают прохожие. Многие даже просят сфотографироваться.

— К вниманию со стороны я уже привык. Прекрасно понимаю, что для нашей страны мужчина ростом 130 сантиметров — явление нетипичное. Но не буду же я дома сидеть 24/7, чтобы никого не пугать своим видом? Я активный и гулять люблю, — продолжает белорус.

Правда, внимание бывает разное. Кто-то испытывает неподдельный интерес, улыбается и знакомится, а кто-то тычет пальцем и возмущается: «Ну и урод!» Обиднее всего, признается парень, слышать такое от детей. Но больше всего удивляет реакция родителей. Точнее, ее отсутствие.

— Дети — это дети, я все понимаю. Но когда мать не может объяснить, что я такой же человек, как и они, только низкого роста, — вот это действительно обидно.

«Врачи давали мне не больше трех недель»

Свое детство Максим вспоминает неохотно. На седьмом месяце беременности мать узнала, что у ребенка аномалия, однако делать аборт было поздно. После рождения врачи давали младенцу не больше трех недель и, чтобы не привязываться, советовали оставить его. Официальный диагноз звучит так: ахондроплазия, деформация верхних и нижних конечностей. Причину своего невезения белорус назвать не может. В родной семье таких случаев не было.

Если говорить простыми словами, у Максима отсутствует ген роста, как у других людей. Причиной его нехватки могла стать наследственность или мутация генов. Реже к диагнозу приводят опухоли в мозге, вирусные инфекции и травмы головы.

В детстве мальчику сделали операцию по выпрямлению левой ноги, после чего начались осложнения. Полгода Максим провел в гипсе, а потом решил смириться с тем, что имеет, и больше не рисковать.

Первые годы жизни мальчик провел в доме малютки. В соцучреждениях родного Могилева не было мест, и Максима отправили в Новогрудский район. Когда ему исполнилось шесть, парнишку перевели в дом-интернат под Щучином.

— Со мной были не только ребята с инвалидностью, но и вполне здоровые парни и девчонки. Поначалу жили как в казарме: огромные комнаты по 12 человек. Позже голландцы дали денег, сделали ремонт, и нас уже разделили.

Время в интернате тянулось медленно. Больше всего, признается Максим, он ждал двух вещей: Нового года и… того, что его заберут родители. Случалось, что люди осознавали свои ошибки и спустя годы возвращались за детьми. Парень до последнего надеялся, но со временем понял: чуда не произойдет.

Обучением детей-инвалидов, по словам героя, не особо занимались: мол, считали неспособными. Правда, писать все-таки научили. Позже мальчика переведут в обычную школу при интернате, где он пробудет на домашнем обучении до девятого класса.

Аттестат Максим Аврамчиков получил, когда ему было 19. Оставаться в интернате не хотел: манила свобода. Хотя далеко не у всех самостоятельная жизнь складывалась хорошо. Многие ребята, не справившись с трудностями, возвращались в дома-интернаты. Официально там разрешено жить до 32 лет.

— На волю нас отпускать не спешили. Путевку в жизнь давали более способным и здоровым ребятам. Таких, как я, уговаривали остаться. Наверное, боялись, что реальная жизнь окажется нам не по зубам. Переживали.

«Свою мать я видел два раза в жизни»

Осторожно все же заводим разговор о родителях. Максим тяжело вздыхает — видно, что тема для него непростая. Впервые с матерью он познакомился, когда ему было 13. В тот день мальчика умыли, постригли и повели в какую-то комнату…

— Мне никто ничего не сказал, и я думал, что еду в больницу. Захожу в кабинет врача, а дальше все, как в кино. Ко мне в ноги падает женщина, начинает плакать и целовать. Я стою в шоке и не понимаю, что происходит. Минута-две, и до меня доходит: мама… Впервые в жизни я почувствовал любовь и тепло. Ощутил, что вот оно — мое, родное, — с грустью в голосе продолжает Максим.

На этом история могла закончиться, но жизнь преподнесла белорусу новый сюрприз. После знакомства с матерью он… снова вернулся в интернат. Женщина думала, что ее сын умер и, смирившись, начала новую жизнь: повторно вышла замуж, родила двоих детей и уехала в Москву. Спустя три года она приедет к сыну-инвалиду во второй раз. Больше они не увидятся.

— Знаете, в какой момент я ощутил предательство? Когда узнал, что мать не алкоголик или наркоманка, а вполне здоровый адекватный человек. У нее собственное швейное ателье, отец вообще работает дальнобойщиком. Эти люди не были на дне, они вполне могли меня забрать!

На этом Максим умолкает. Он подзывает к себе кошку, берет ее на колени, гладит, а затем продолжает.

— В тот день мать приехала без отца. Оказалось, что после моего рождения они развелись. Отчиму я, видимо, не понравился, — размышляет парень.

Со своим отцом Максим познакомился в 19 лет. Они созвонились, и мужчина пригласил сына в гости. Встретил на вокзале, свозил к родственникам и предложил остаться навсегда. Белорус простил родителей, но принял решение вернуться в Гродно. Сейчас они с отцом часто видятся и поддерживают связь.

— По словам папы, именно врачи настояли на отказе. Возможно, если бы они не заверили родителей, что я умру, меня бы забрали. Хотя как-то отец обмолвился, что в девяностые было стыдно воспитывать ребенка-инвалида и таких детей даже прятали, — вздыхает белорус.

Немного позже Максим познакомится со своей бабушкой. Как оказалось, мать скрывала рождение сына-инвалида, и женщина 20 лет не знала о существовании внука.

— Разразился огромный скандал, после чего бабушка начала звонить, плакать и извиняться. Она буквально рыдала в трубку и кричала, что, если бы знала, забрала бы меня к себе. Два года назад ее не стало…

«Было время, когда вставал выбор: лекарства или еда»

После интерната парень хотел стать программистом или дизайнером, однако поступить не смог: в аттестате было указано не базовое образование, а специальное.

— Я не знаю, почему так произошло. Единственным местом, куда я мог пойти учиться, был технологический колледж. Я так хотел сбежать из детдома, что был готов на все! Меня зачислили, и следующие два года я постигал азы обувного искусства. Учился менять супинаторы, набойки и так далее. Правда, по специальности работать не захотел, — рассказывает собеседник.

На последнем курсе белорус начал искать работу. Пять предприятий — пять отказов. Максим вспоминает, как приехал в одну организацию, а ему говорят: «Нам нужны только слепые, а вы зрячий».

— Ну все, думаю, сейчас глаза повыкалываю и приду, — шутит парень. — Меня не взяли вязать жгуты, делать памперсы и упаковывать коробки. Я обошел все предприятия для людей с инвалидностью, но места для меня не нашлось.

В колледже ему обещали найти место для распределения, однако в итоге вручили свободный диплом. Пожали плечами, а позже отправили на родину, что стало для белоруса полным шоком. На какую работу его отправляют, парень тоже не знал.

— Всю ночь я ехал в поезде и ревел. Какой Могилев, если вся моя жизнь прошла в Гродно? Ни родителей, ни друзей, никого… Я ехал в пустоту, понимаете? В полную неизвестность. Помню, стою в пять утра на вокзале и думаю: как дальше жить?..

Необходимых условий для молодого специалиста с инвалидностью не оказалось. Чтобы сходить в туалет, Максиму нужно было из одного конца коридора пробраться в другой — все это на костылях. Душ находился на первом этаже общежития, а жил парень на четвертом. Лифта в старом здании тоже не было.

В таких спартанских условиях Максим прожил всего три недели, после чего вернулся в Гродно. Там ему дали квартиру и предложили работу администратором. Сейчас парень работает в сфере трейдинга и получает пособие в размере 400 рублей. Заработок хоть и нестабильный, но основные нужды покрывает. Белорус вспоминает, что в тяжелые времена приходилось выживать на сумму в несколько раз меньше.

— Полтора года я жил на 250 рублей, представляете? На эти деньги нужно было оплатить «коммуналку» и купить продукты. Питался я, конечно, чем попало, заработал язву, — продолжает парень. — Помимо основного диагноза, у меня еще гипертония, порок сердца и сколиоз. Если болел, вставал выбор: лекарства или еда. Когда удавалось найти какие-то онлайн-подработки, это здорово выручало.

Сидеть в четырех стенах герой не любит. Занимается на тренажерах, ходит с друзьями в кафе и прочие места. Говорит, будь такая возможность, занялся бы конным спортом, волейболом и фехтованием. Сейчас парень учится в автошколе и планирует купить автомобиль с ручным управлением. Четыре года назад медкомиссия не подписала документы — из-за коротких рук. Спустя время белорус доказал, что благодаря современным технологиям все-таки может водить.

«Девушка предложила встречаться, а потом бросила»

Свои первые и единственные отношения с девушкой Максим помнит хорошо. Ребята познакомились в колледже и сперва общались как друзья. Позже девушка сама проявила инициативу и предложила встречаться. Роман длился три месяца, после чего возлюбленная ушла к его другу.

— Это был удар ниже пояса. Я постоянно думал: как так? Зачем нужно было давать ложные надежды? Друг сделал вид, будто бы не знал о наших отношениях, но это чушь. Я безумно переживал, даже жить не хотелось. Одно дело, когда ты нормальный человек и ничто не мешает найти любовь, совсем другое — когда ты карлик ростом 130 сантиметров…

Однако Максим не отчаивается и продолжает знакомиться с девушками. Может спокойно подойти на улице, спросить время и завязать разговор. Правда, дальше этого дело пока не продвинулось. Требований к избраннице у парня нет, главное, «чтобы душа лежала». Рост при этом не имеет значения.

Как такового опыта интимной жизни у белоруса не было.

— Будучи в отношениях, хотел, чтобы все было по-людски: сперва брак, потом секс. К тому же ей было 17, а мне 20, — говорит парень.

Максим уверен, что все в жизни должно складываться по любви. К отношениям «из жалости» он не готов. Мечтает, чтобы девушка видела в нем мужчину, а не инвалида.

Сейчас белорус копит деньги на открытие собственного интернет-магазина и мечтает завести семью. С репродуктивным здоровьем у него все в норме — и Максим очень хочет своих детей. Провожая, парень подает мне пальто, жмет руку и бросает на прощание:

— Знаете, а ведь я буду отличным папой! Вы не представляете, сколько любви во мне накопилось.

Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро

Перепечатка текста и фотографий Onlíner без разрешения редакции запрещена. ga@onliner.by