Напишите отзыв на товар и получите шанс выиграть робот — мойщик окон

Уютное, теплое помещение. Тут можно постирать вещи или приготовить поесть: есть и стиральная машина, и плита. На стене висит большой телевизор, а к нему подключена PlayStation. В углу стоит мягкий диван. В общем, жилищные условия вполне себе ничего. Но нет, эта комната не сдается. Так выглядит «дроп-ин-центр» организации «Позитивное движение». Сюда приходят наркопотребители, когда больше им пойти некуда.

Здесь они могут протестироваться на ВИЧ и гепатит C, получить инъекционный инвентарь, презервативы, витамины, одежду. А могут просто прийти, попить чай и в тепле посмотреть телевизор. Никто никого ни к чему не обязывает — это один из главных местных принципов.

— Конечно, наша мечта в том, чтобы каждый, кто сюда пришел, прекратил употреблять. Но мы понимаем, что это не всегда возможно. Что мы точно можем сделать — это помочь снизить вред, поддержать человека, дать ощущение безопасности. Создать такую атмосферу, чтобы он сам захотел поменять свою жизнь.

Симпатичная девушка на фото — Юля Стоке. Она является главным менеджером этого и всех подобных «дроп-инов» организации в Беларуси. И согласитесь: по Юле сложно сказать, что целых 15 лет она проторчала на всем, на чем только можно было — от героина до всех видов солей, — и, по ее собственным словам, должна была умереть за это время минимум раз пять. Но однажды подобное место спасло ей жизнь, когда Юля появилась на пороге «дроп-ина», будучи избитой, больной и без документов. Это было восемь лет назад — с тех пор девушка не употребляет и помогает другим людям, оказавшимся в такой же ситуации. Ее история — из тех, после которых хочется выйти подышать на балкон. Но ее очень важно услышать, чтобы понять, как люди попадают в зависимость и как из нее сложно, но возможно выбраться.

Как отличница и спортсменка познакомилась с героином в 16 лет

— Внешне все было, как говорят, «как у всех». Я была всегда накормлена, всегда была крыша над головой, я занималась спортом, была чемпионкой Минской области по лыжным гонкам и бегу. Школу окончила со средним баллом аттестата 4,5 (по 5-балльной шкале) — вот скажи, нормальный ли это ребенок?

Юля вспоминает свое детство — именно там психологи часто ищут причины будущей зависимости. То, как открыто девушка говорит о сложных вещах, вызывает уважение. Ее подчиненные соцработники хотели выйти из комнаты, когда мы начали говорить о личном, но Юля их остановила. Аргументы «Мне скрывать нечего» и «Вы же все равно прочитаете» в целом перебить нечем. Рассказ о внешне идеальном детстве вскоре прервался предлогом «но».

— Мне стоило большого труда признать, что моя мать была алкоголичкой. Это был такой социально «симпатичный» алкоголизм: не на улице, а дома или в кафе, в компании стильных и интеллигентных друзей. Мама была душой компании, она была нужна всем вокруг, а на меня ее не хватало. В 5 лет у меня была первая попытка суицида. Я почувствовала, что никому не нужна. Все, что я делала, включая спорт и хорошую учебу, было для того, чтобы выделиться, чтобы меня заметили. Когда появились наркотики, я поняла, что выделиться и заполнить пустоту можно по-другому.

В первый раз Юля попробовала героин в 16 лет. В соседний дом в их деревне приехал парень из Москвы, у него уже был богатый наркотический опыт — девочка из его компании и предложила тогда уколоться. Юле понравилось чувство спокойствия и защищенности, которое дал наркотик. Но, забегая вперед, отметим: как и у всех наркоманов, повторить ощущение от самого первого раза у нее уже никогда не вышло.

— Так все и устроено. Когда начинаешь употреблять, ловишь кайф. Потом наркотик перестает быть удовольствием, а становится средством существования. Просто чтобы не было больно, чтобы можно было встать и как-то прожить день.

Похороны мамы под кайфом, работа в детском саду, «свои» за рулем троллейбуса и такси

Вопреки стереотипу, попробовав впервые, Юля не стала зависимой в тот же момент. Она переехала в Минск, училась, работала, и уколоться снова ее не тянуло очень долго. До того момента, пока ее новый парень, ее первая настоящая любовь, не признался, что употребляет амфетамин. Тогда, в начале нулевых, это не было невероятной редкостью. Амфетамин стал их наркотиком «для двоих» — Юля даже видела в этом какую-то романтику.

— То, что мы стали колоться вместе, казалось нормальным. Я думала так:

«Кто-то пьет пиво после работы до беспамятства, а я просто вмажусь. Я же нормальная, я работаю, у меня всегда есть что поесть и чем заправить машину, я не ворую — я не конченая, как эти торчки. Я такой никогда не стану».

Ровно так же думает каждый зависимый. Ты веришь в свою особенность, в то, что можешь бросить, но на следующий день снова употребляешь, потому что «а почему бы и нет». Доза тем временем растет. Юля рассказывает, что большинство известных ей наркопотребителей были вполне интеллигентными людьми, часто семейными и с хорошей работой. И они ни за что не признались бы, что они наркоманы, даже сами себе.

— Я сама, уже в период серьезной зависимости, работала помощником воспитателя в детском саду. Бывшие коллеги, наверное, сейчас с ума сойдут: «Как, вот эта девочка?» Ко мне никогда не было претензий от руководства, меня очень любили дети, и я их тоже. О том, что я на тот момент уже ежедневно употребляла, не догадывался никто. Люди вообще очень сильно ошибаются, когда говорят, что не знают ни одного наркозависимого и это все от них далеко. На самом деле они просто не видят их у себя под носом. А вот мы «своих» всегда замечаем — в такси, на остановке, за рулем троллейбуса. Иногда встречаешь случайного человека на улице и понимаешь: он точно употреблял.

Когда «конфетно-букетный» период с наркотиками прошел, Юле уже было не до работы — пришлось уволиться по надуманной причине. Очень тяжело торчать каждый день и делать вид, что, кроме этого, тебе есть дело до чего-то еще. Даже когда у Юли умерла мама, на похороны она пришла «вмазанной».

— Я тогда ничего не чувствовала, кроме физической боли, которую даже доза уже снимала не полностью. Боль утраты я ощутила только несколько лет спустя, когда бросила и чувства разморозились. «Черт, у меня же мама умерла», — просто осознание внезапно упало на голову. Стало очень ее не хватать.

Попытки суицида, избиения в притоне и решение бросить

Отношения, подкрепленные совместным употреблением, продержались 13 лет, но их едва ли можно было назвать здоровыми. Когда Юлю бросил парень, она напилась таблеток и пыталась покончить с собой. Другого выхода она уже не видела. Колоться дальше не было сил, но и не колоться она не могла. Из оставшихся родственников Юля больше ни с кем не общалась, документов у нее не было.

— Препараты были такими, что я не должна была выжить, но меня как-то откачали. Так было еще несколько раз. Я отрубилась после инъекции, сидя в оконном проеме, думала, что выпаду во сне и все закончится. Но почему-то падала внутрь, в квартиру, а не на улицу.

Однажды Юля обнаружила себя избитой на полу притона. Ее новый парень-абьюзер словил паранойю из-за солей, которые они тогда употребляли. Он делал так и раньше — обосновывал все ревностью. Но в этот раз получилось особенно сильно.

— Я лежала и думала: если я сейчас выживу, то надо сделать все, чтобы бросить. В тот момент я сама превратилась как раз в ту картинку законченного наркомана, над которой раньше смеялась. Прямо в квартире, в которой я тогда жила, торговали наркотиками, собирались малознакомые люди. Забавно, что она не выглядела как притон из кино: нормальный такой ремонт, внутри относительно чисто. Все происходит плавно, мозг ко всему привыкает, и ты не сразу осознаешь, во что превращаешься.

Парень-абьюзер вскоре умер. Нет, не от передозировки: помимо нее, у наркоманов еще куча проблем со здоровьем, от которых можно умереть. Конкретно у него не выдержало сердце: «сгорели» клапаны. Несмотря на все, хотя бы одну хорошую вещь он для Юли сделал: рассказал про «Позитивное движение» и их «дроп-ин».

«Я убежала домой, не оглядываясь». Как бросить и как не сорваться снова

— Я пришла, и ко мне отнеслись как к человеку, с теплом и пониманием. Протестировалась на ВИЧ. За это мне дали клубничный джем, пасту, шампунь, витамины, гематоген и еще кучу всего — я была счастлива. Если честно, на тот момент меня в первую очередь и привлекла возможность получить какие-то базовые вещи бесплатно. Мне сказали: «Приходи еще. Можешь просто греться, пить чай и смотреть телик — ты ничего нам не должна». И я стала приходить чаще.

Иногда Юля появлялась в «дроп-ине» под кайфом — ее никто за это не осуждал. Суть работы этого места именно в снижении вреда, как девушка уже пояснила ранее. Соцработники буквально говорят: «Мы поможем тебе чем сможем, но ни к чему принуждать не будем. Вот чистые шприцы, вот одежда, вот все необходимое. Когда будешь готов к следующему шагу, просто скажи».

— Так же произошло и со мной. Я ходила к ребятам, участвовала в мероприятиях, помогала соцработникам. В какой-то момент мне сказали: «Юль, ты уже давно с нами — может, попробуешь бросить окончательно?» И я решилась.

Девушка провела в реабилитационном центре три месяца. От наркотиков она отказывалась по программе «12 шагов». Потом ходила на группы анонимных наркоманов. Там она увидела, что есть люди, которые ее понимают, говорят с ней на одном языке, но при этом они чисты — это ее вдохновило.

— Это все, естественно, не было легко. Однажды я встретила старого знакомого на улице, и он предложил мне дозу. Я как можно быстрее убежала домой, не оглядываясь, чтобы не сорваться. Потом на встрече анонимных наркоманов рассказывала про этот случай с трясущимися руками.

Онкология, метадоновый «сироп» и долгожданное чувство семьи

После выхода из центра Юле помогли с жильем и документами. Она нашла работу — официально стала соцработником в «Позитивном движении». Большинство ее старых соупотребителей уже мертвы, а она здесь. Каждый день говорит себе: «Я не буду торчать только сегодня. Посмотрим, что будет завтра». Так прошло уже восемь лет трезвости. От простого соцработника Юля доросла до главного менеджера по стационарным пунктам «Позитивного движения» в стране. То есть сейчас она лично несет ответственность за все «дроп-ины» организации в Минске и регионах.

— Вообще, «Позитивка» много хороших вещей делает. Недавно, например, мы начали развозить ВИЧ-положительным наркопотребителям терапию прямо на дом. Специфика этой болезни в том, что долгое время у тебя ничего не болит, а потом ты умираешь. Чтобы так не случилось, таблетки нужно пить регулярно. Наркопотребителям же, понятно, во время ломок часто не до этого. А когда таблетки стоят на столе каждый день, гораздо больше шансов, что человек и сам лечиться будет, и никого заразить не сможет, потому что со временем вирусная нагрузка падает до нуля.

Еще ребята могут помочь «опиоидным» стать на учет и получать заместительную терапию — это когда пациент выпивает метадоновый «сироп» прямо в кабинете врача, и ему становится не больно. Никакой эйфории нет — просто человек может функционировать, не испытывая ломок, работать и ничего больше не употреблять. Так может продолжаться и 10, и 15 лет, при этом пациент интегрируется обратно в общество.

Благодаря тому, что метадоновая терапия в Беларуси успешно практикуется уже много лет, а также благодаря различным инициативам по снижению вреда, которыми занимаются «Позитивное движение» и подобные организации, уровень распространения ВИЧ и гепатитов у нас довольно низкий. Лучше среди стран СНГ показатели только в Казахстане. Для сравнения: в той же России, где заместительная терапия никогда не проводилась и концепция снижения вреда не поддерживается, ситуация плачевная — диагноз ВИЧ имеют более 1,5 млн человек. Довольно весомая часть из них заразились через нестерильную иглу. Это если очень коротко отвечать на вопрос, зачем вообще нужны такие организации, если история нашей героини кого-то еще не убедила.

Юля немного помолчала, а потом выдала:

— Пару лет назад мне ставили онкологию. К этому испытанию нельзя быть готовым. Было страшно и обидно: только, казалось бы, жизнь начала налаживаться. Так вот, ребята из «Позитивки» меня и тут спасли: быстро нашли нужного врача, поддерживали как и чем могли всю дорогу. Мне сделали операцию, и сейчас вроде как все хорошо, я в ремиссии. Это я к чему: может, сентиментально, но, кажется, я тут нашла семью и любовь. То, чего мне не удавалось найти полжизни, и то, что я подменяла наркотиками.

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро

Перепечатка текста и фотографий Onlíner без разрешения редакции запрещена. ng@onliner.by