— Белорусский снег совсем не такой, как в Антарктиде. Да и тот, что лежит высоко в горах, тоже отличается от того, что на Южном и Северном полюсах — и цветом, и запахом, и даже вкусом. Днем он один, вечером другой, — говорит Владимир Драбо. С его последней экспедиции прошло несколько лет, но мужчина и сейчас в камуфляже и жилетке с именной нашивкой.

— В детстве я любил проводить время на природе, жил в заброшенных партизанских землянках и пек картошку на костре. Я много грезил о том, как стану летчиком, даже написал министру обороны Советского Союза. Меня приняли в высшее авиационное училище, но я получил травму, прыгая с парашютом. А поскольку с малых лет управлял гусеничным трактором и разбирался в технике, поступил в машиностроительный институт на инженера-механика, где и подружился с путешественниками. Несколько раз в год мы выбирались в горы, вместе с ребятами я и побывал первый раз в Арктике, — повествует Владимир Никандрович, открывая дверь добротного дома.

Здесь он живет с женой Надеждой. Супруги познакомились несколько десятилетий назад во время спортивного похода по Западному Саяну. Внутри вкусно пахнет хлебом, испеченным полярником, и чуть ли не каждая деталь напоминает о дальних странствиях белоруса. В кабинете за стеклом — огромная коллекция минералов из труднодоступных уголков планеты. Главное богатство в ней не чистое золото и редкие камни, а кремневый топор со стоянки древних жителей Полесья и слиток серебра — его Командору вручил президент Якутии. Рядом кокетливо прилегла шляпа Михаила Боярского: киношного Д’Артаньяна Владимир Драбо встретил в Санкт-Петербурге.

На рабочем столе и полках — книги по медицине, географии, истории и топографические карты северных районов планеты. Когда-то, низко склонившись над ними, путешественник курвиметром (прибор для измерения извилистых линий), линейкой и циркулем строил маршруты, каждый из которых растягивался на тысячи километров неизвестности. Он и сейчас, побывав в более чем трех десятках экспедиций, иногда пользуется ими.

Белое солнце Антарктиды

Как ни готовься, в пути обязательно возникнут преграды, каждая из которых способна перечеркнуть все планы участников экспедиции. Обледеневшие защитные маски, которые нужно срезать вместе с бородой, чтобы произнести хоть слово, замерзший кофе со сгущенкой, превратившийся в кусок «коричневого мыла», пропажа последних канистр бензина, вещи из кожзаменителя, рассыпающиеся от низких температур, словно хрупкий хрусталь, — большая неприятность. Впрочем, это не самое страшное, что может произойти.

— Холод — вот главный враг путника. Нет такой одежды, которая защитила бы от низких температур. Спасает только движение, — плавную речь мужчины перебивает треск горящих в камине поленьев. — Во время лыжного похода по Памиру мы так устали, что хотелось лечь прямо на снег: дошли до состояния, когда человек может уснуть с открытыми глазами. Сознание уже отключалось, но какой-то толчок вернул к реальности, и мы брели дальше.

На Камчатке при переправе через реку вездеход с командой полярника перевернулся. Пока течение затягивало машину под лед, пассажиры выбрались через верхний люк. Оператор, решивший запечатлеть последние минуты жизни автомобиля, упал в воду — а на улице 30 градусов ниже нуля. Напарники вытянули утопающего, переодели его в сухое. Не прошло и часа, как он снова взялся за камеру.

Но самой сложной, пожалуй, была антарктическая экспедиция. Белорус давно мечтал оставить след на ледяном материке, и жарким летом 1999-го отчаянная мысль перестала казаться невыполнимой. В ожидании поезда Москва — Минск путешественник встретился с Владимиром Чуковым, с которым не так давно вернулся из похода по Югорскому полуострову. В будущем россиянин станет первым человеком на планете, который четыре раза самостоятельно доберется до Северного полюса на лыжах. А в тот день приятели много говорили о том, как бы им покорить Антарктиду.

— Время было самое что ни на есть подходящее: в преддверии третьего тысячелетия человечество жило новыми открытиями. Мы стали готовиться. Владимир взял на себя общее руководство экспедицией, еще один товарищ отвечал за организацию на Южном полюсе прыжков с парашютом, а мне предстояло наладить производство средств передвижения. В итоге в Антарктиду мы отправились на вездеходах на пневматиках сверхнизкого давления, изготовленных на Минском подшипниковом заводе. Аналогов нашим «тараканам» (так машины прозвали за их необычный вид) не было во всем мире, — рассказывает мастер спорта СССР.

Перед отправкой на шестой континент изобретатели устроили эксперимент: члены экипажа ложились на землю, а автомобиль проезжал по спинам мужчин, не травмируя их. Все для того, чтобы доказать: колеса транспорта не наносят вреда почве. Но важнее то, что вездеходы способны плавать, ездить по глубокому снегу и болотам, преодолевать трещины, покрывающие ледники Антарктиды (попасть в них смерти подобно). Правда, из строя машины выходили тоже нередко, а починить их в минусовую температуру — задачка непростая. У полярников даже появилось правило: перекусы организовывались, когда ремонтируется техника. Они шутили: хочешь поесть — сломай вездеход.

— Мы стартовали в конце декабря, и уже совсем скоро нас ждали первые потери. Во время промежуточной посадки в Кабо-Верде участник экспедиции попал под колеса автомобиля, его положили в местную больницу. А самолет, в котором часть команды летела на чилийскую базу в Антарктиде, приземляясь, чуть не врезался в высокую ледяную сопку. Единственная в нашей штурмовой группе женщина заболела и не смогла продолжить путь. Вездеходы ломались, а в уцелевших места для всех не хватало. Один парень очень расстроился по этому поводу и в шоковом состоянии пытался в одиночку добраться до Южного полюса, но его вовремя остановили, — продолжает Владимир Никандрович.

Столбик термометра опустился до 45 градусов мороза — в Антарктиде лето. На небе ярко светит полярное солнце. Оно не садится, и, лишь глянув на часы, путники узнают, день сейчас или ночь. Вездеходы неспешно бороздят ледяную пустыню, удачно огибая трещины. Лица членов экспедиции стали серыми, носы обгорели на солнце, дыхание сбивается. Но они не сдаются.

— К Новому году мы выкопали в снегу траншеи, послужившие столом и скамейками. В торце поставили белорусскую елочку, а главным блюдом стала квашеная капуста. На следующий день путешественники всего мира прыгали с парашютами. Потрясающее зрелище, это невозможно забыть, — описывает начало нового тысячелетия собеседник.

До Южного полюса команда добралась к православному Рождеству. Международная антарктическая экспедиция «Навстречу XXI веку» завершилась красиво: члены штурмовой группы на воздушных шарах взмыли ввысь. Никто в мире до того дня не проделывал ничего подобного, и полет над ледяным куполом планеты внесли в Книгу рекордов Гиннесса.

«В Арктике грязи не бывает»

«Вошли в заброшенный поселок Матюйсале. Унылое зрелище: пару домиков, в одном из которых живут два аборигена. Дали им пять пачек сигарет и пакет сухого молока, взамен получили мешок замороженного омуля. Один мужчина попросился с нами на остров Олений: где-то там пасет животных его невеста, которую он не видел почти год», — писал в путевом дневнике Командор чуть больше 20 лет назад. Тогда, в 2001-м, полярники за три месяца преодолели огромное расстояние вдоль южного побережья морей Северного Ледовитого океана, добравшись до Берингова пролива.

— Чем дольше мы странствовали, тем чаще вспоминали семью и друзей, оставшихся на большой земле. Чувствовалось, что все устали от тяжелой работы, холода и бездорожья. Конфликты возникали на пустом месте, спасал только юмор. Как бы тяжело ни было, мы много шутили и смеялись. Вот и в поселении оленеводов, где мы остановились на ночь, был один забавный случай. Нас угостили котлетами из оленины, и один из участников экспедиции, Доктор, глядя на пищу, задумался, где жители стойбища берут мясорубку. Я ответил, что ее у них нет, а мясо пережевывает местная старуха. Она же лепит и жарит котлеты. Наш приятель ошалело глянул вокруг, и, закрыв рот рукой, бросился на улицу, — улыбается заслуженный путешественник России.

Через несколько лет его биография обросла еще несколькими приключениями, в этот раз на Камчатке. Там, в богом забытых поселках люди десятилетиями не обращались к врачам — отсюда куча хронических болезней и короткий срок жизни — в среднем 40 лет. Во время экспедиции Владимир Драбо и его команда, в составе которой был и сын Командора Саша, собирались провести медосмотр населения севера, используя экспериментальное оборудование. Данные с него по спутниковой связи тут же поступали в московскую клинику. Заручившись поддержкой начальника центра полярной медицины НИИ Арктики и Антарктики, в феврале 2006-го экипаж двинулся в путь.

— Для местных любая экспедиция — большое событие, ведь только благодаря полярникам они остаются в курсе всего, что происходит на большой земле. Слухи о нашем прибытии разносились по сарафанному радио задолго до того, как мы добрались до населенного пункта. Аборигены, уже давно желавшие пройти медосмотр, выстраивались в очереди, и каждый пытался задобрить врачей свежемороженой рыбой или банкой красной икры, — добавляет мастер спорта СССР. — А однажды к нам пришла женщина, угостила двумя оленьими языками, баночкой морошки и несколькими пакетиками растворимого кофе, извинилась и, не попросив ничего взамен, исчезла. Тот случай — пример истинного гостеприимства народов Севера. Куда бы мы ни приезжали, всюду нас встречали с распростертыми объятиями, и мы не могли позволить себе миновать хотя бы даже самый маленький поселок.

---

Дни Владимир Драбо проводил на заводе, где производились вездеходы, а вечерами мужчина планировал новые экспедиции, строя маршруты и согласовывая их с компаньонами. Он был директором «Белавтотуриста» и «Минсктуриста», работал в автотранспортных организациях и старался ни минуты не потратить впустую. Командор руководил белорусским фондом поддержки экстремальных экспедиций «Полюс», написал несколько книг. Сейчас он на пенсии и бо́льшую часть времени проводит с семьей: сыновьями, внуками и женой, смиренно ждавшей мужа из дальней дороги.

— Я и представить не могу, что женат на другой женщине. Моя Надя идеальна. Это в основном она делает всю работу по хозяйству, хотя и я вношу лепту, когда нужно починить мебель или отремонтировать технику. До сих пор удивляюсь, как она приняла мой образ жизни, ведь в походах и экспедициях в общем и целом я провел более пяти лет, — говорит собеседник, спускаясь по лестнице на нижний этаж дома.

Тут он хранит ружье: Владимир Драбо — заядлый охотник. Здесь же находится мастерская: последние годы Командор занимается резьбой по дереву. На полу, полках и стульях лежат картины, на которых изображены каньоны якутских рек, камчатские вулканы, охота на кита, тундра и северное сияние. Мужчина верит, что еще побывает на Севере и увидит эти пейзажи вживую.

— Арктика и Антарктида — наименее изученные и самые суровые места на планете. Путешественникам там приходится очень тяжко, а именно сложностями меня и манят северные регионы. Можно добиться успехов на производстве, но эти достижения ничего не значат, когда ты попадаешь в ледяную пустыню. Там по-иному смотришь на жизнь, полностью раскрываются силы, и достигается предел человека, о которых никогда не узнаешь, находясь в простом и понятном Минске, — говорит Командор.

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро

Перепечатка текста и фотографий Onlíner без разрешения редакции запрещена. ng@onliner.by