Причем речь идет о собственных проектах, у которых есть определенный интеллектуальный посыл, а прообраз героя становится частью высказывания художника. И формат инсталляции создает пространство для контекста. Так откуда поэзия? Из мировой культуры: художественного наследия и собственного бэкграунда, из знания современного искусства.

Точка отсчета

Начать рассказ о скульпторе Селиханове хотелось бы с проекта «Точка обзора» (2011—2012). Хронологически он не из первых, но для меня показателен. Да и для скульптора, наверное, тоже, коль скоро получил такое название.

Отсчет/обзор родился из увлечения художника фильмом «Сталкер» Андрея Тарковского, и в частности героем актера Анатолия Солоницына. Легко было бы сказать, что на этом месте мог оказаться любой другой человек, но это не так. Именно Солоницын, с его фактурой и внутренним драматизмом, в детальной раскадровке одного движения. Если бы можно было объяснить поэзию, то вот она — в повороте головы, в наблюдении за пространством, в проживании каждого момента времени. Точку отсчета зритель волен трактовать по-своему: это и сам герой, его долгий взгляд на придорожный пейзаж; это и отвлеченный образ человека, который всегда находится в центре внимания художника. Одно (!) движение было выполнено как серия из 24 фрагментов — бронза, сталь, печать (фотографий) на бумаге.

Добавлю в число точек отсчета серию «Эрос и Танатос» (2010). О ней Селиханов рассказывает забавные истории: медальоны, всем известные как кладбищенские, нужно было изготовить в соответствующей мастерской. Но не на памятниках, а на алых пластиковых сердечках. Можете представить себе реакцию мастеров.

Где же тут опорная точка художника? В поиске героя, и этот подход интересен Константину уже много лет. А Эрос и Танатос выступают в проекте как две противоположные силы, подсознательные стремления к жизни и к смерти. Не углубляясь в греческую мифологию и психоанализ Фрейда, оставим их как отправные позиции, разработанные и закрепленные в мировой культуре именно в этих значениях. Жизнь, познание, сексуальность и смерть, разрушение, агрессия. Но не все так серьезно.

---

Константин Селиханов — художник, скульптор, график. Участник многих выставок, но широкому зрителю знаком по работам в открытых публичных пространствах: «Река памяти», посвященная погибшим во время теракта (станция метро «Октябрьская»), памятник Владимиру Короткевичу в Киеве, «Муза оперы» у Национального академического Большого театра оперы и балета, «Мельница Переспы» на набережной Комсомольского озера, «Квест» в проекте «Арт-острова». Совсем недавно, после весенней персональной выставки «Внутренний накопитель» Константин занял первое место в Триеннале современного искусства.

---

В неожиданных для серьезного скульптора материалах (а читатель уже понимает, что Константин использует самые разные медиа, от бронзы до фотографии) он воплощает образы не только героев, но и фантастические предположения. Да, Ленин, Достоевский, Малевич — персонажи магистральной истории человечества, но чего стоит гипотеза о Гагарине, который полетел в космос с надеждой найти там собаку-друга! Напомню, что Белка и Стрелка в предыдущем эксперименте 1960 года благополучно вернулись на Землю и умерли в глубокой старости. Есть в этом выборе портретов не только интеллектуальная работа, но и право художника на иронию, на игру и сомнения в исторических предпосылках событий.

О словах

Казалось бы, разве они имеют отношение к скульптуре, графике или живописи? В концептуальном искусстве это так: иногда тексты становятся частью изображения, иногда соседствуют в экспозиции, да и много чего еще можно придумать. В 2014 году Селиханов собрал важные для себя слова/понятия в единое целое, в структуру под названием «Логосы». Каждое слово присутствует здесь в форме почти уж знака, что важно. И еще очень важно, что движение руки при письме соединяет телесное начало с содержанием, делает его более человечным и даже тактильным. Интересна сама практика такого проекта: концентрация автора и зрителя на «молчании», «ритуале», «опознании тела св. Марка» и других своего рода словесных маркерах. Но это только один пласт «Логосов».

Неожиданно Селиханов добавляет к ним цитаты уже знакомых нам философов, пополняя их ряд Дарвином, Гегелем, Марксом — гении человеческой мысли как будто дают нам указания, и у названия проекта неслучайно появляется подзаголовок. «То, что делает нашу жизнь комфортной» — с этим, конечно, можно поспорить, но дискуссия и есть задача искусства, а однозначности в нем точно нет.

Не могу не вспомнить в этой связи две неоновые надписи в мультимедийной инсталляции «Стена»: «ты можешь быть свободным» и «ты должен знать цену».

Беспокойство и проекция опыта

В 2012 году в Музее-мастерской Заира Азгура был представлен еще один проект Селиханова «Один и многие». Интересно, что художник показал тогда результаты примерно десяти лет работы, но несколько идей продолжил разрабатывать и в последующие годы.

Составные части экспозиции — «Один и многие», «Урок», «Ремонт» — давали представление о том, что волнует автора. Например, объект «Очередь», который оказался для зрителей и экспертов определяющим не только в проекте, но и в целом, для творческой биографии Константина. Не удивительно, что «Очередь» показывалась неоднократно и сейчас выставлена в музее.

Но в тот момент она вызывала массу новых, живых ассоциаций: и с советскими временами, и в целом с проблемой идентичности, взаимодействия личности и общества. Сам Селиханов всегда старается уйти от сиюминутных сопоставлений, вневременные смыслы ему гораздо интереснее и важнее. Например, метафора «золотой майки»: оказывается, в какой-то момент его привлек образ физкультурника в шеренгах 1920-х годов, и старая документальная кинолента тоже участвует в проекте. Судьбы этих людей были совершенно неясны и, скорее всего, как мы теперь понимаем, трагичны. Но художник представил, что единственным личным пространством спортсмена была его спортивная майка. Творческое воображение сделало ее «золотой», а мысль о противостоянии личности и общества стала «формулой человеческого существования». Тем смысловым пунктиром, который мы обнаруживаем у Селиханова в его будущих работах.

Небольшой отсек, где расположился «Ремонт», тоже запомнился: в конце узкого прохода висел портрет Ницше, с отверстием прямо в полотне. Представьте сейчас любопытство человека, заглянувшего туда, а потом то, что он увидел — лес, естественное движение листьев на ветру. Видео и идея ремонта, переосмысления мифов и идеологий очень хорошо считывались зрителем.

Объект, к которому мы еще вернемся, представлял собой поднос со стаканами молока. Маленькая кофта и еще несколько деталей детской жизни были трогательным воспоминанием, но уже более осознанным акцентом выглядел поднос из школьной столовой — символ общего распорядка дня, подчинения учеников даже в художественной школе, если дети оторваны от семьи, от дома. («Урок»).

Венеция, Венеция

Совершенно особое место в творческой биографии Константина Селиханова занимает Венецианская арт-биеннале, крупнейшее мировое событие в современном искусстве. Правильно было бы сказать, что биеннале в Венеции — отдельная страница в развитии искусства независимой Беларуси, со всеми правилами участия, становлением и, самое главное, художниками, представляющими страну в разные годы. Сейчас это не наша тема, отмечу только, что на арт-биеннале в Венеции должна быть представлена именно страна, отдельный национальный павильон, и это огромная ответственность и честь для всех, кто работает в проекте.

Первый раз Селиханов участвовал в арт-биеннале в Венеции в 2015 году. Тогда белорусский павильон представлял проект «Архив свидетеля войны» (кураторы Алексей Шинкаренко и Ольга Рыбчинская). Среди документальных материалов Первой мировой войны выделялся один современный — видео-арт с записью леса. В концептуальном проекте он был его символической, и да, художественной частью. В 2019 году проект Селиханова «Выход» участвует в арт-биеннале как сольная выставка (куратор Ольга Рыбчинская). Это инсталляция с многослойным содержанием, где, как и прежде, есть фигура героя — человека ищущего, сомневающегося. Художник исследует душевный поиск личности, замкнутые и раскрытые границы этого поиска, способность человек смотреть в мир и в себя.

Вот где была поэзия… Павильон в старом венецианском здании с выходом прямо на канал. Скульптурные объекты, неоновые надписи и даже ящики, которые закрывали выход в дальней части помещения. Но где-то была и щель, сквозь которую пробивался свет. Грань между физическим и экзистенциальным выходом вдруг материализовалась.

Один из объектов — тот самый поднос со стаканами молока, только теперь на спине согнувшегося человека. На международной сцене, когда ваши зрители галеристы, музейщики, искусствоведы, художники, коллекционеры, дизайнеры, журналисты, издатели и туристы со всего мира, закономерно звучал вопрос: что это, о чем история? Без опыта жизни в постсоветских странах никто из этих людей не понимал, что означает фигура с подносом, с молоком в одинаковых граненых стаканах.

Одна из версий ответа как раз «защищала» молоко: ведь для школьников в бедных странах это совсем даже неплохо… Рассказываю об этом, потому что, во-первых, сама была свидетельницей диалога, и модераторы на выставке рассказывали; а во-вторых, с уверенностью, что наши особенности, какие-то тонкие детали в образе жизни вполне могут быть интересны международной публике. Если, конечно, они рассказаны современным языком, стали объектом искусства и сделан он не банально.

Книга

Из числа знаковых событий в жизни Константина — альбом «Сергей Селиханов. Непокоренный человек», книга, посвященная деду художника, известному советскому скульптору. Фронтовику, человеку яркому, зрелому и экспрессивному мастеру. Можно не знать того, что называется творческой биографией, но памятник на площади Победы знают все. Он не нуждается в объяснениях, это знак Минска, который останется действительно на века. В этом же ряду Хатынь, о которой тоже можно много чего не знать, но изучать, занимаясь тем, что теперь называется работой с памятью, коллективной травмой и так далее. Но Хатынь стала символом, и скульптура Непокоренного человека — ее неотъемлемая часть. Селиханов, Глебов, Бембель и Азгур — четверо сильнейших белорусских скульпторов, много работавших в коллективных проектах. Были они не только мэтрами, но и очень разными людьми, которые горячо спорили и жили искусством. Хотя государственные награды и сам факт создания крупнейших в стране монументов, как оказалось, не гарантируют сохранности их произведений. В альбоме собраны фотографии и проведена та возможная на сегодняшний день исследовательская работа, которая восполняет пробелы, воссоздает атмосферу художественной жизни того времени и, конечно, не исключает будущих научных штудий.

Но вернемся к Константину. Не каждый внук тщательно приводит в порядок архивные материалы деда и придумывает концепцию для книги, не каждый записывает интервью с коллегами Сергея Ивановича, сам пишет воспоминания и доводит все это до результата. В непростом 2021 году. Хотя главное здесь все же не биография и трудности мемориальной темы, а взгляд современника, тот мысленный диалог, который так нужен им обоим. Да и всем нам. С одной стороны — середина прошлого века, талант, развивавшийся в рамках идеологии, но не скованный ею, «не покоренный». С другой — художник эпохи постправды, когда только сильный собственный камертон, знание мировой истории искусства и личный опыт позволяют оценить вклад предшественника. Роль достойного наследника тоже под силу не каждому.

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро