Евгений узнал о коронавирусе в январе, когда в Ухани возникла вспышка. Тогда он с ровесниками не увидел в новинке ничего серьезного: студенты посчитали это очередной эпидемией гриппа, «ведь обычно все начинается с Китая».

— Среди студентов-медиков дальше шуток про китайца и вареную летучую мышь разговоры не заходили. Все мы ожидали обычную эпидемию гриппа. Особенность Китая заключается в большой плотности населения и его мобильности, так что разнестись по всему миру для вспышки не проблема, — вспоминает он.

По словам молодого человека, с преподавателями тему COVID-19 не обсуждали даже в конце февраля, когда был выявлен первый случай заражения в Беларуси. Тогда у выпускников БГМУ стартовали цикличные занятия по разным дисциплинам: например, будущие хирурги неделю изучают офтальмологию, потом ЛОР-болезни и так далее. Не то чтобы им это сильно пригодится, но для общего развития полезно.

— После этого, в середине марта, началась общая хирургия — мы ходили на практические занятия в БСМП. Когда там стали появляться первые пациенты (с COVID-19. — Прим. Onliner), нам запретили появляться в операционных больницы. А через несколько дней сказали, что прекращаем курировать больных, — до этого нам давали пациентов, которым назначали лечение под наблюдением врача. Теперь вход в отделения нам закрыли, мы занимались просто в кабинетах с преподавателями, — рассказывает студент. — Тогда уже начали обсуждать и эпидемическую ситуацию: преподаватели говорили, что без отмены массовых мероприятий будет жестко.

В первых числах апреля коронавирус обнаружили у сотрудников БСМП. Одногруппницу Евгения, которая там работала, отправили на изоляцию как контакт первого уровня. Поэтому студентов перевели на дистанционное обучение.

— Сначала стали приходить новости из Витебска, что там привлекают к работе студентов медвуза. Мы поняли, что и нас это ожидает. Во время обычных сезонных гриппов тоже приглашали выпускные курсы, но терапевтами для усиления поликлиник. Думали, что будет так же, но в этот раз предлагали настойчиво. Студенты откликнулись на инициативу неохотно: мало кто хотел сталкиваться с коронавирусом. Самая весомая причина — это страх. Про Витебск было мало что понятно, возникали додумывания и вбросы в сети. Мозгом мы на это не обращали внимания, но внутри что-то накапливалось.

Парень вспоминает, что с началом эпидемии в Минске первых коронавирусных пациентов ждали с напряжением и даже легкой паранойей. Из группы Евгения, говорит он, никто не отозвался на предложение вуза пойти медсестрами и санитарами — часть шестикурсников уже работали, поэтому ничего не меняли. Кто хотел работать, уже делал это, а кто не хотел, вряд ли согласился бы пойти в такие условия. Наш герой на тот момент закрепился в эндокринологическом отделении 1-й столичной больницы. Там он и встретил эпидемию. В начале апреля в медучреждении отменили плановые операции и сформировали отделение для COVID-19.

— В больницах сильно выбивало средний медперсонал: они часто контактировали с пациентами. В мае на моей работе пять из десяти медсестер эндокринологии заболели коронавирусом — и ночные, и дневные сотрудники. После этого мы, оставшиеся, начали работать сутки через сутки, — вспоминает Евгений. — До конца апреля мы ходили просто в масках, хирургических костюмах и белых многоразовых халатах. Сначала носили медицинские маски, но они закончились, и мы стали использовать простую марлю — повязки из нее шила сестра-хозяйка. Их сдавали в стерилизацию, а оттуда получали обратно. В мае уже появились тканевые маски, а потом выдали щитки и защитные очки.

Тогда в больнице уже было немало пациентов с коронавирусом. Студенты получили средства индивидуальной защиты: каждому по респиратору и один противочумный костюм (ПЧК) на четверых. Один отдежурил смену, повесил, другой забрал и пошел работать.

— Но я сам себе купил защитный костюм, еще в феврале решил подстраховаться. Получилось взять через знакомых за 17 рублей. В этих ПЧК, конечно, сильно потеешь. Работы во время эпидемии стало намного больше, постоянно бегал по отделению — фитнес-браслет насчитывал около 18 километров по коридору длиной 60 метров. Набега́л 27 тыс. шагов с восьми утра до полуночи — костюм можно было просто выжимать. В нем очень жарко. Дышать через респиратор сначала тоже тяжело и душно, но со временем привыкаешь. Когда снимаешь его, пол-лица опухшее и распаренное. Натертая переносица — это ладно: заклеил пластырем, да и все. Бороду я мазал вазелином для герметизации, ощущения крайне неприятные. Две звезды из десяти, — смеясь, подытоживает парень.

Работа медбрата Евгения происходила так: заходит пациент, медик измеряет ему температуру. Если она повышена, человека кладут в отдельную палату (их зарезервировали под такие случаи), обследуют и берут мазок. Спустя сутки-двое в зависимости от результата пациент отправляется в «чистую» или «грязную» зону.

— В последнее время людей редко из приемного отделения направляли сразу в реанимацию. Не знаю, была она забита или ее просто держали в резерве для конкретно серьезных случаев. С теми тяжелыми, кого привозили к нам, мы справлялись в силу особенностей своего отделения, — говорит Евгений. — У нас количество пациентов во время эпидемии немного уменьшилось: все-таки люди побаиваются. Пожилые люди и их родственники стали меньше настаивать на госпитализации. Обычно у меня на посту было человек 25, а в апреле стало примерно 16. Но приезжали пациенты в действительно серьезном состоянии, поэтому работать стало сложнее.

Студент говорит, что заразиться не боялся: страх отпал, когда ездил по городу в переполненном транспорте. Евгений живет в общежитии, и тем, кто работает с коронавирусом, деканат предлагал переехать в контакт-центры. Но в этом не было смысла: когда в БГМУ объявили дистанционку, почти все неработающие студенты собрали вещи и разъехались по домам. Риски уменьшились.

— Играло на руку и то, что, по статистике, 75—80% молодых переносят вирус бессимптомно или в крайне легкой форме. Я и сейчас не знаю, переболел или нет. Был период, когда температурил дня четыре, но не более того. Потом сдал мазок — показал отрицательный результат. Но бояться уже устал, — признается Евгений.

По его словам, сдать мазки сотрудники больницы смогли в середине мая, когда к ним в отделение поступили три пациента с коронавирусом. Тогда COVID-19 выявили у заведующей, трех врачей и пяти медсестер — те ушли на самоизоляцию.

Шестикурсник БГМУ ушел из больницы 30 мая: впереди госэкзамены, защита диплома и распределение в Брестскую область. О том, что работал с коронавирусными пациентами, парень сказал родителям только после увольнения: до этого успокаивал их, говорил, будто работает в «чистом» отделении. Папу и маму Евгений не видел с февраля. Но несмотря на ряд неприятностей и проблем, работу во время эпидемии медик оценивает только позитивно.

— Это опыт, который нужен каждому студенту. Работа в медицине подразумевает внезапные ситуации, когда надо действовать быстро. До работы врачом у тебя банально уже сформируется привычка к таким ситуациям. Это серьезная «учебка», — считает студент.

От вопросов о зарплате и надбавках будущий хирург отмахивается: говорит лишь, что хвастаться нечем.

Важно знать:

• Коронавирус: первые симптомы и рекомендации по профилактике
• Как жить во время пандемии? Простые правила работы, общения и закупок
• 5 шагов, чтобы уберечь уязвимых родителей и бабушек с дедушками от COVID-19
• Хочу помочь медикам, которые сражаются с коронавирусом. Как это просто и быстро сделать?

Хроника коронавируса в Беларуси и мире. Все главные новости и статьи здесь

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!

Самые оперативные новости о пандемии и не только в новом сообществе Onliner в Viber. Подключайтесь

Перепечатка текста и фотографий Onliner без разрешения редакции запрещена. nak@onliner.by