«Детям стыдно в глаза смотреть»

Елена живет в Жлобине, ее (бывший) магазин находится минутах в двадцати езды — в деревне Хальч. По сути это дачный поселок, «постоянных» осталось домов 70 да еще дом престарелых с его обитателями и персоналом. Летом нормальный товарооборот создают дачники, а в холодную пору — не сезон. Но и закрыть магазин нельзя, потому что — соцстандарты.

Страшненький кирпичный параллелепипед — это тот самый магазин, где работала Елена. Внутри довольно спартанского вида прилавки и ноль людей: не сезон.

Юзина работала тут с декабря 2015 года по февраль 2018-го. Потом было уголовное дело за растрату и подлог. Приговор: 2 года колонии. В итоге с учетом амнистии и УДО вышла через 11 месяцев. Теперь по приговору не имеет права занимать должности с материальной ответственностью. Устроилась санитаркой в больницу.

Несмотря на уже отбытое наказание, Елена продолжает судиться, доказывать свою невиновность. Требует отмены приговора в самой тяжелой части обвинения — о растрате на 17 тысяч рублей.

Утверждает, что ее просто сделали крайней. Никак не может остановиться:

— Мне говорят, мол, прошло уже все, ты же на воле — так успокойся. А я не хочу. Мне детям стыдно в глаза смотреть. Я, получается, шиковала... Мне важно, чтобы дети узнали, что мама не виновата.

Звучит трогательно, но что с фактами?

Народный вексель

Осторожно погружаемся в тему. Елена показывает образцы знаменитых векселей, про которые многие слышали, но которые немногие видели. Просто листки из блокнота, на которых написаны имена и суммы. Какие там паспортные данные — некоторые покупатели даже без фамилий: Сашок, Катька, Рената... Минимум бюрократии. Зачеркнуто — значит, расплатился.

Женщина рассказывает, как это работает:

— Допустим, привезли в магазин скоропорт. Начальство звонит: вы знаете, что делать. Мы знаем: быстренько раздаем в долг, чтоб не залеживалось, а потом в получку деньги собираем. Мы же знаем, когда в доме-интернате зарплата, когда аванс, когда пенсия...

— Почему просто не привезти это условное мясо к зарплате, раз вы дату знаете? — нам трудно постичь такой маркетинг.

Елена принимается рассказывать, что социальной торговой организации такое не до жиру: появилась возможность — надо срочно брать товар, пока кто-то дает. Тут уж к зарплате покупателей подгадать сложно.

— В 2017 году у райпо были долги перед поставщиками. Колбасу нам из-за этого не давали, хлеб жлобинский не давали. С молоком были проблемы, но его не дать не могли — социально значимый продукт...

— И что, приходит человек, и вы предлагаете одолжить ему колбасы? — в городе-то нам никто не предлагал взять товар в долг, кроме как под какие-то схемы с подлыми процентами.

— Ну люди говорят: «Мы бы купили, а денюжков нету». Ладно, записывайтесь в тетрадку.

— А вдруг человек не отдаст деньги? — мы же понимаем, что эти рукописные векселя законной силы не имеют.

— В деревне практически не возникает таких проблем. На моей памяти один раз у коллеги была ситуация, в итоге просто сама внесла деньги. Тут все порядочные. Да продавец и не станет связываться с пьяницей или ненадежным покупателем.

Процентов здесь никаких не начисляли, скрытой выгоды не видно. Колбаса вроде и продана, но денег в кассе не появилось. Зачем продавцу нужны такие приключения на голову (которые, похоже, не вполне легальны)? Тут мы вспоминаем, что товар надо сбыть, пока не испортился. Иначе придется выкупить самой. Елена говорит, что делала так регулярно.

«Рисуем кредиты»

Любопытный факт: идею народных векселей в сельпо даже пытались легализовать. Для этого придумали термин «товарный кредит», напечатали вполне официальные бланки. Можно было взять в кредит хоть батон. Но такую ответственную сделку уже следовало как следует оформить, никаких «сашков». Требовали копию паспорта, несколько человек должны были поставить подписи. Это в теории.

В дальнейшем Елене вылезут боком эти кредитные бланки без печатей и прочих регалий, но с ее единственной подписью в качестве поручителя. Она утверждает, что начальство велело фабриковать фиктивные кредиты — для создания видимости товарооборота. Называет конкретного руководителя (мы не пишем):

— Ее обещали снять за невыполнение прогнозных показателей. У людей денег нету — а конец месяца, нужен оборот. Поэтому 29—30 числа они обзванивали магазины: «Лена, надо на 3 тысячи оформить кредитов». И вот мы ночь сидим, рисуем эти кредиты. И так из месяца в месяц.

— А если не напишете, расстреляют вас?

— Может, и не расстреляют, но что-то было бы... Если руководство говорит, так что мне делать? И потом эти 3 тысячи надо как-то собрать — хотя у меня еще с прошлого раза долг висит.

Еще раз объясним, как этот финт выглядит со слов Юзиной. Она втихаря выписывает товарные кредиты на покупателей, чьи паспортные данные у нее уже имеются — так, чтобы набралась сумма, которую назначило начальство. Покупатели не догадываются, что «взяли в кредит» колбасу, муку, мясо, сгущенку и прочее — да им и все равно. В реальности товар не продан, деньги никто никому не давал — но для отчетности получается нормальная цифра. Ее можно отправлять наверх. Там начальство может более красиво отчитаться перед следующим начальством и так далее. И никто не разжалован за провал плана, все получают по прянику.

Заблудиться в этой исковерканной реальности проще простого.

По правилам игры эти условные 3 тысячи Елене потом необходимо наторговать (не пробивая чеки) и положить в кассу — когда покупатели получат зарплату и станут что-то реально покупать. Правда, этот снежный ком имеет отвратительное свойство расти. А закон сохранения энергии, как известно, гласит: нарушишь — сядешь. Ну или кто-то должен сесть.

Женщина говорит, что в магазин и не поступало столько товара, сколько фигурировало в написанных ею липовых кредитных договорах с мифическими покупателями. Поэтому чтобы вписаться в нарисованную сумму, приходилось выкручиваться, продавая другие продукты.

При этом Елена доказывает, что на этой никому не нужной фикции никто не зарабатывал — просто одному начальству меньше доставалось тумаков от другого начальства.

Как плясал долг

В приговоре написано, что Юзина причинила ущерб организации на 17 016,94 рубля. Откуда такая цифра?

Продавщица утверждает, что понятия не имеет. Теперь добивается назначения бухгалтерской экспертизы кассовой книги.

Нормальному человеку не надо знать, что это вообще такое, но Елена уверена, что таким способом можно доказать ее невиновность в части растраты. По ее словам, пока была только проверка, которую проводило само райпо.

Рассказывает про странные порядки внутри организации:

— Когда мы ездили на выездную торговлю (ярмарки, праздники всякие), начальница собирала с разных магазинов сумки «нужным людям». Говорила, что деньги вернет...

Уточним: это версия Елены. Сама руководительница в суде подтвердила, что действительно брала деньги в кассе, но не на «сумки», а для украшения мест торговли, оплаты внеурочной работы водителя, на прочие нужды.

Как бы то ни было, по словам Юзиной, этот долг зависал на магазинах, его надо было как-то маскировать. В случае переучетов, говорит продавщица, магазины района заблаговременно перекидывали накладные друг другу, чтобы не вылезла недостача. А она постоянно складывалась и росла:

— Соседний магазин отписывает долг мне, потом я этот долг да плюс свой — другому магазину, тот прибавляет свой долг и отправляет дальше. Так эта сумма и плясала несколько лет, получилось 6900 рублей. И я оказалась последней.

Елена стоит на своем: в результате такого жонглирования она просто получилась крайней — к очередному переучету никто из коллег уже не захотел вешать на себя этот камень.

В феврале 2018 года на Юзину было заведено уголовное дело. Под стражу ее взяли в зале суда, признав виновной в «завладении материальными ценностями Жлобинского райпо». В приговоре значатся уже те самые 17 тысяч, происхождение которых женщина отказывается понимать.

Конфисковали богатство на 87 рублей. Холодильник (40 рублей), телевизор (5), напольные весы (5)...

«Долг возник не из-за моих преступных действий, а в связи с просрочкой товаров, долгов жителей деревни, бравших товар в кредит, а также долга С., которая являлась моим вышестоящим руководителем и систематически забирала у меня часть выручки и товар, — бьется о стену Елена в очередной судебной жалобе. — Считаю, приговор подлежит отмене». Стоит на своем: да, выполняла неправильные приказы, но ничего не присваивала, корыстных целей не было.

Вообще-то, обвинение тоже обжаловало приговор — как слишком мягкий. Апелляционный суд не удовлетворил требования ни одной из сторон, оставил изначальный приговор.

Не стоит также забывать, что есть еще ущерб в 17 тысяч рублей — а значит, должен быть тот, кто его возместит. Как раз сейчас по этому поводу идет гражданский процесс.

Позиция райпо. Какая есть

Надо помнить, что слова Елены Юзиной — не истина в последней инстанции. У этой истории много концов, уходящих куда-то во мрак. И тем больше вопросов, чем глубже в это погружаешься.

В райпо просят не называть имен, но стоят на своем: Юзина оформляла фиктивные документы, химичила с остатками, а деньги и материальные ценности «использовала в личных целях» — так написано в приговоре.

Фокус также в том, что непросто найти того, кого еще можно расспросить о происходившем в те годы в организации. Да и Жлобинского райпо теперь нету. Магазин отдали рогачевскому подразделению «Белкоопсоюза». Бывшие начальники Юзиной теперь — кто в другой торговой организации, кто на повышение пошел... Те, кто остался, и, видимо, в курсе давних событий, избегают что-то произносить под своим именем. Если произнесут — дополним историю.

Читайте также:

• Прочие неравные условия. История белоруса, который хочет торговать там, где сетям невыгодно
• Распределенец за 220 рублей. Как в райцентре микроскопом гвозди забивали

Библиотека Onliner: лучшие материалы и циклы статей

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!

Перепечатка текста и фотографий Onliner без разрешения редакции запрещена. nak@onliner.by