«Я не знаю ни где они, ни что с ними». Гражданская жена Сереги заявила, что он забрал у нее детей

В декабре прошлого года Сергей Пархоменко рассказывал Onliner о том, что его двое сыновей, 10-летний Марк и 9-летний Платон, живут с ним в Харькове. Артист много рассказывал о воспитании детей, о том, как они меняются, о том, что принимали это решение совместно с мамой мальчиков. Но украинская танцовщица Полина Ололо заявляет, что Серега просто забрал у нее детей и не дает им видеться. Об этом она написала на своей странице в Facebook.

Полина рассказала Onliner, что с Серегой они окончательно разошлись в 2015 году. С того момента сыновья жили с ней в Киеве.

— Дети были и остались со мной. Нас всегда разделяли города, он мог приезжать к нам ненадолго и отправлялся после этого обратно на работу в Москву, — говорит Полина. — В это время я жила или одна, или с родителями, помогали очень как его, так и мои. Но даже оказываясь на длительный период в Киеве, допустим, он практически всегда селился отдельно. Дети всегда были рядом со мной.

— В июне 2019 года мы договорились с ним, что дети поедут провести с ним месяц. Через месяц дети вернулись почему-то без вещей, а Сережа вернулся с предложением или даже с желанием, чтобы дети жили с ним, на что получил отказ, — продолжает Полина. — На следующий день дети не вернулись с тренировки домой. Он их забрал и улицы и увез. Дальше были наши с ним разбирательства. В итоге после манипуляций и давления мы устно договорились, что он на год возьмет детей для укрепления физического и морального духа. Конечно, были договоренности о том, что я беспрепятственно могу с ними встречаться, держать связь и так далее. Но договоренности Сергей не выполнил. Более того, осенью он удалил со всех их телефонов контакты и заблокировал мой номер.

«Дети плакали, скучали, хотели домой, но в то же время боялись отца»

Полина говорит, что не раз приезжала в Харьков и пыталась пообщаться с детьми, но безрезультатно.

— За время нахождения с ним последние месяцы ситуация ухудшалась, дети плакали, скучали, хотели домой, но в то же время боялись отца, — говорит Полина. — Психическое состояние моего младшего сына ухудшилось, он стал подвержен истерикам. Старший сын кормил среднего, так как в 9 лет он был не приспособлен к приготовлению еды. За гигиеной детей также следят очень плохо, так как нет надлежащего ухода за ними. В последний месяц мне просто абсолютно ничего не известно об их нахождении, телефоны все отключены, запрещен любой контакт всем, кто находится в окружении моих детей.

Полина говорит, что последний раз общалась с детьми 27 января. Она утверждает, что в начале этого месяца сыновей вывезли в Крым.

— С помощью адвокатского запроса нам удалось узнать, что 1 февраля дети пересекли границу Крыма на автомобиле с херсонской регистрацией, далее их судьба неизвестна! Я не знаю ни где они, ни что с ними. Мы с моим адвокатом готовим в данный момент заявление в правоохранительные органы, а также документы для подачи в суд, — объясняет она. — Не знаю, почему он поступает так с нами, со мной и детьми, потому что ситуация видна для нас обоих, что дети хотят вернуться домой.

Из декабрьского интервью: «Я устроил что-то типа военного лагеря для моих детей — такой детский легион»

Мы обратились за комментарием к Сереге, он отказался говорить на эту тему. Вот что говорил артист в декабрьском интервью по поводу детей.

— ... я устроил что-то типа военного лагеря для моих детей — такой детский легион. Это учебное заведение, которое начинается после уроков в общеобразовательной школе. Уроки закончились — начинается лагерь. Это система питания, тренировок, режим, благодаря которому мальчишки взрослеют, — говорил он.

— Им это в кайф вообще? Или нужно заставлять?

— Я могу сказать только одно: трудиться в любом возрасте сложно, нужно себя мотивировать. Конечно же, детям это сложно. Если у них будет выбор: играть в компьютерные игры, валяться на диване и валять дурака — или тренироваться, жить по режиму и учить каждый раз много нового, — они, скорее всего, выберут первый вариант. Они еще дети. Но в этот момент появляется старший товарищ, отец, который стимулирует и мотивирует. Я стараюсь делать так. Буду честен: я не применяю физическую силу, не применяю угрозы и не повышаю голос. Я использую хитросплетенную систему мотивации, где они получают определенное денежное вознаграждение — довольствие, как солдаты. Выполняют функцию — получают денежку. Ребята понимают: они маленькие мужчины, у них есть деньги, они могут их тратить — маме что-то подарить, или подружке своей, или себе. У них есть выбор.

Нравится им это или нет? Я думаю, что иногда им это очень нравится. Потому что это дети: они быстро учат новое, они позитивнее, чем взрослые, смотрят на мир. Но когда они устают, когда они перегружены, а эта рутина постоянно повторяется — вот тогда могут быть капризы. Редко, но они проявляют недовольство. Они не роботы, не машины. Но за то время, пока сыновья пребывают в таком режиме, они очень серьезно продвинулись вперед — и по здоровью, и по спорту, и по учебе. Я с удовольствием наблюдаю за тем, как парни меняются. На сколько хватит их, на сколько хватит меня… Это эксперимент. Пока у меня есть возможность и время, я могу попытаться научить их тому, чему всегда хотел. А как они воспримут, пригодится им это или нет, я не знаю. Но точно это не будет во вред. Это та школа, которую они будут вспоминать и, возможно, гордиться.

— Как ты понял, что нужно перевозить детей к себе?

— Я всегда внутренне страдал от того, что не исполняю отцовство в должной мере. Меня никогда не было. Ребенок родился, я перерезал пуповину и уехал на концерт. Папа здесь — а через пару часов поехал дальше. Я постоянный гастролер, я отец, которого никогда нет. Отец-легенда еще при жизни. Они обо мне только в третьем лице говорили и больше видели меня на экранах и на обложках журналов. Это нехорошо, это чудовищно, но я не мог ничего поменять, потому что я артист, я выбрал такую профессию. Я много переживал по этому поводу, потому что терял детей в чем-то. Поэтому в прошлом году я принял решение отказаться от нескольких проектов, которые удерживали меня в Москве.

— Какой у тебя был разговор с матерью детей?

— Понятно, что ни одна мать не захочет расставаться со своими детьми, ей будет очень сложно. Мама ребят — замечательная женщина, которая их любит и души в них не чает. Она, конечно же, переживает за мальчишек, и мы постоянно работаем над тем, чтобы укрепить друг друга в правильности принятого решения. Я надеюсь, что решение было правильное: еще несколько лет, и мальчишки станут очень взрослыми, и будет очень сложно, наверное, даже невозможно привести их к какому-то оптимальному модусу. Сейчас эта возможность есть, и мы решили за нее ухватиться. Решение, конечно, было сложное, и до сих пор нам приходится доказывать на деле, что это правильно и нужно. Это постоянные консультации с учителями, с психологами. Даже не все мои близкие родственники понимают этот поступок и разделяют его. Сейчас уже спокойнее, а когда я только принял решение перевезти их в другой город, было изумление и непонимание. Поверь, это очень трудный путь. Я не знаю артистов, которые на моем месте поступили бы так же. Гораздо проще было бы сделать иначе, в первую очередь мне.

— Мальчишки переживают?

— Насчет чего?

— Они жили с мамой, и вдруг — бац! — все изменилось.

— Дети ко всему привыкают очень быстро. Самое главное, чтобы они были заняты делом. Ты начинаешь переживать, когда в душе пустота и ее нечем заполнить. И в этом родительская задача — сделать так, чтобы не было пустот. Ведь многие дети, даже живя с мамой и папой, имеют эту пустоту, потому что на них забивают. Им дают в руки гаджеты и говорят: «Все, играйте, делайте что хотите». И они на просторах интернета — в YouTube, в соцсетях — воспитываются, взрастают. На глазах у родителей, которые живут вместе! Которые «воспитывают» вместе.

Конечно, со стороны это выглядит радикально. Но если разобраться и вникнуть в материал, в этой истории много любви, души, заботы. И очень много работы. Представь себе… Глядя на меня, очень сложно поверить, что я не повышаю голос на детей. Что я разговариваю с ними обо всем. Когда мы какие-то задания обсуждаем, когда мы говорим о назидании, о каком-то физкультурном воздействии… Когда какие-то команды отдаются — отжаться, подтянуться, пробежать, подъем, отбой, убрать вещи, — все это произносится спокойным голосом. Мы обсуждаем все трения, шероховатости между собой, будто мы взрослые люди. Это режим ответственности, режим мужского доверия, командная работа.

Дети сами по будильнику встают, готовят себе завтрак, застилают постель. У них вещи сложены как в бутике. А потом говорят: «Папа, ты дома? Мы тебе тоже завтрак приготовили. Ты не против?» Уходят и за собой ключом дверь закрывают. Учителя не нахвалятся. Психологи говорят: «Да вообще супердети». Тренируются как олимпийцы — пять раз в неделю. Дневной сон. Гаджетами не пользуются. Хотят, просят: «Дай хотя бы 30 минут поиграть». Но мы садимся и разговариваем, почему это плохо. Гаджеты забрал — зрение лучше стало, поведение — тоже.

Всё интервью Сереги — по ссылке.

Читайте также:

• Серега про белорусский паспорт, спартанское воспитание сыновей и свой главный недостаток
• «Дядя активно гастролирует — некуда штампы ставить». Рэпер Серега отказывается от белорусского паспорта
• «Вы всегда меня недооценивали и видели только пацанчика в кепке». Рэпер Серёга рассказывает о том, как стать сверхчеловеком

Библиотека Onliner: лучшие материалы и циклы статей

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!