Ростислав Янковский (агрессивно): «Мне осточертело рассказывать свою биографию. Я хочу использовать свое законное право на хранение молчания».

Он рассказал свою биографию множество раз, но ему нужно рассказывать снова и снова, потому что приходят новые люди, которым это интересно. И я готова предоставить его монологи. Они темпераменты и красочны. Я позволю себе присоединить свой личный взгляд на роли, режиссеров, свое личное восприятие театральных работ.

Полгода я работала над книгой о Ростиславе Янковском. Записала семь кассет старого образца. Рассказчик он чудесный. Вот некоторые наши беседы.

---

Р. Я.: Я терпеть не могу писать. Если для кого-то чистый лист — счастье, то для меня — полная растерянность. Я могу наговорить. Лучше я еще семь новых ролей сыграю, чем сяду… за эти мемуары.

Т. О.: Не сердись, Слава! Надеюсь, ты позволишь воспользоваться давним знакомством и называть всенародно любимого артиста просто Славой?

Р. Я.: Да ради бога! Как меня только не называли! Заслуженный, народный, всенародный… теперь вот подследственный у критика. У меня память тренированная (тьфу-тьфу-тьфу, чтобы не сглазить). У некоторых в этом возрасте она совсем отсутствует.

Т. О.: Кстати, о возрасте, ты говорил, что 76 лет — это такая бездна, в которую не то что посмотреть, а заглянуть страшно…

Р. Я.: Страшно — не страшно, но удивительно любопытно. Я еще не рассыпался. Живу и работаю, слава богу, весьма активно. Правда, обидно, когда молодежь, общаясь с тобой, вдруг говорит: «Старик, ну не догоняешь!» Слово жаргонистое, но очень точное. Замедленность внутренней реакции — это противно. Поэтому многие в мои годы просто успокаиваются и переходят на эдакую косно-консервативную позицию, предпочитая покой во всем.

Т. О.: Не нравится тебе, я смотрю, стареть?

Р. Я.: Простят, кого обидел, но меня подчас раздражают старики. Они бывают разные — задиристые, шустрые, интересные. А есть такие занудные, что можно повеситься!.. Все чего-то пишут, куда-то бегут, жалуются… И кому-то их надо терпеть… Старики должны мыслить молодо.

Т. О.: Молодежь лучше вас, тех, кто корнями и душой из прошлого века?

Р. Я.: Иногда думаю: я — почти ровесник этого самого века. Века трудного, сложного и вместе с тем прекрасного. Смена цивилизаций, атомные взрывы, радиация, полнейшее падение нравов. И великая техническая революция, появление кино. Рождение детей… Моих детей. Потом внуков. И новые ценности. Молодежь и то, чем они сегодня живут… Я пока не уверен, что они лучше нас. Они просто стали сложнее.

Конечно, надоели болезни, недомогания, двигаешься не так, как раньше.

Страшусь усталости. Внутренней. Физическая — это естественно. Жутко, когда устаешь от окружающей тебя глупости. Когда думаешь: или я полный идиот, или…

Срабатывающий организм — тоже возрастная неприятность. Необходимо поддерживать спортивную форму, раскручивать себя, не сдаваться.

Т. О.: Может, сейчас скажешь, что еще и зарядку регулярно делаешь?

Р. Я.: Сорок минут каждое утро. Всю жизнь. Недавно я еще бегал и в теннис играл, но после болезни, к сожалению, перестал. Я, как и жена, спортивен в существе своем. Получаю огромное наслаждение от спорта.

Бывает такая дикая физическая усталость, каждая клеточка на твоем теле ноет, чему-то сопротивляется. А выходишь на сцену, и кажется, что переворачиваешь мир. В своем масштабе, конечно. Сцена — это единственная альтернатива моргу. Если плохо — все равно выползай. И ты обязательно доиграешь спектакль, если только кондрашка не хватит…

Т. О.: Многие актеры говорят, что мечтают умереть на сцене. Как ты думаешь, они лицемерят?

Р. Я.: Актера обязательно надо хоронить со сцены. Театр — его второй дом. Гримерка, сцена, запах — все такое родное… Мне кажется, страшнее всего — умереть с дикими болями в больнице. Смерть на сцене — счастливая смерть. Другое дело, что зрителям это мало радости приносит…

Т. О.: Артист русского театра в Беларуси — деятелем какой культуры ты себя ощущаешь? «Король Лир» в Тбилиси, «Венецианский купец» в Сухуми, «Антигона» в Киеве, «Макбет» в Минске… Явления какой культуры? Английской? Греческой? Украинской? Грузинской? Белорусской? «Ностальгия» Андрея Тарковского с Олегом Янковским в главной роли? Очевиден ли тут ответ?

Р. Я.: Начну с себя. Я — русский. Но во мне есть и польская, и белорусская кровь. Мать — саратовская. Бабушка из Симбирска. Отец — из Беларуси. Жена моя — грузинка, из Имеретии. А кто мои сыновья, работающие в московском и минском театрах?.. Деятель какой культуры — мой брат Олег? Культура должна выходить в народ, в массу, если хотите, во Вселенную…

Человек бывает отвратителен… Я вижу это еще и как актер, изнутри: отвратителен — корыстолюбием, жестокостью, глупостью, жаждой власти, желанием утвердиться любой ценой, за чужой счет. И женщины не лучше, порой и хуже: изменяют своей природе — не хотят становиться матерями!.. Но, конечно же, человек бывает и прекрасен — добрый, понимающий, жертвенный!

Как полюбить человека? Слова этого боюсь — «полюбить». Понять, наверное. Понять его, а сначала — себя понять…

Поясню. У актера, увы, времени на самоанализ мало: он должен жить здесь и сейчас. На него, как на всех нас, давит «атмосферный столб» страстей века, печалей, страхов, шквал взаимоисключающей информации. Но еще он отвечает за то, что обещал и к чему призывал вчера.

Т. О.: Классика! Шекспир, Шиллер, Чехов, Лермонтов, Горький… Давай взглянем на мир глазами современника. Иногда написанное давно выглядит сегодняшним. Произведение с пометкой «действие происходит в наши дни» кажется устаревшим.

Р. Я.: Мне интересны простые истории. Часто предлагают играть на сцене и в кино секретарей обкомов. Я их не играю. У меня и биография, и жизненный опыт, но я мало похож на человека из народа. Я не люблю и страшусь толпы, если она не организована духовно. Где такая толпа, там кровью пахнет. В молодые годы играл в «Барабанщице», «Оптимистической трагедии», «Иркутской истории». У авторов Алексея Арбузова, Виктора Розова, Эдуарда Радзинского, Михаила Шолохова. Главной, конечно, стала роль Макара Нагульнова в «Поднятой целине». Мне, конечно, очень нравилось, как в кино играл Нагульнова Евгений Матвеев.

Т. О.: Что-нибудь из рисунка в его роли «позаимствовал»?

Р. Я.: Ничего! Мы друзья потом были, но ничего из его рисунка не «позаимствовал». Матвеев играл Нагульнова припадочного, больного, контуженного, с пеной у рта. В кино такое возможно. В театре нет. Меня зациклило на мировой революции. Это был человек крайнего риска. Был жесток. Особенно когда надо было сдавать хлеб. Он без удовольствия это делал, но НАДО. Это слово определяло. У него были болезненные отношения с Лушкой. Он как-то тяжело ее любил. Собирал всю волю, чтобы не сорваться. Любовь и ненависть соединились. Баба такая сквозь пальцы ушла. Стерва. Нагульновской женой стала революция. Сейчас смешно звучит. Тогда же было очень серьезно. Мировая революция. Нагульнов до этого додумался, фанатично шел к цели. Таких ролей, как Нагульнов, больше почти не было. Истинный человек из народа. С мрачно-тяжелым характером.

Т. О.: Ты такой же?

Р. Я.: Я другой. У меня характер светлый, темперамент открытый. А детскость общая. Нагульнов, по сути дела, большой ребенок в своих завихах. Во мне детскости тоже до ядреной матери. Мне всегда хотелось быть сдержаннее, философичнее. Не получалось. Я открытый. Комплексую. Нагульнов тоже комплексовал. Чувствовал свое одиночество. Одна причина — что все отдавал мировой революции.

Янковский играл Нагульнова дважды. Через восемнадцать лет после премьеры режиссер Борис Луценко снова возобновил в театре «Поднятую целину». Но это был совсем другой спектакль и другой Нагульнов у Янковского. Впрочем, пусть разницу двух прочтений романа Шолохова прокомментирует сам Янковский. Даже вспоминая, он говорит нагульновским особым говорком. Текст помнит по сей день, через тридцать с лишним лет. Кажется, что образ не ушел, не потускнел. Жизнь Нагульнова в его человеческой биографии, хотя по происхождению этот герой очень далек от всего, что знал Ростислав.

Р. Я.: С человеком от земли, Нагульновым, я начинал знакомство с казацкой среды, поиска внешней характеристики.

Т. О.: Что связывает тебя с казачеством? Откуда такое проникновение в «казацкий дух»?

Р. Я.: Я казаков много видел. Чувствую их, знаю. Умею передать напевность речи южанина. Придумал Нагульнову особую походку. Такая гарцующая походка кавалериста. Он в высоких сапогах. Подтянутый. А потом началось продвижение вглубь. Искал возможность передать ощущение исконного хуторянина. Хутор в нем пел голосами петухов. Нагульнов знал деревню по петухам. Он их любил.

Первый спектакль был романтичный, яркий. Второй с тяжелым, мрачным настроением. Меня потом часто спрашивали, спустя много лет, что в новые времена сказал бы о своем Нагульнове. Как думал, так и думаю. Он, ни на секунду не задумываясь, идет на ратное поле. Это люди долга. Их уважать надо. Красивый человек, хоть и психованный.

Т. О.: Если взглянуть на фотографию. Бравый солдат в кубанке, строгой гимнастерке с орденом Красного Знамени. Суровый взгляд. Портрет героя своего времени. Трудно заподозрить, что это не герой революции, а актер. Всё по правде.

Красивых в твоей биографии было много. Психованных, наверное, мало. Скорее нервные попадались. Арбенин — это какой тип?

Р. Я.: А шут его знает… Лучше спросите у критиков или поднимите архивные материалы. А про свое потом расскажу.

Т. О.: Зачем архивы? Я видела все собственными глазами.

Образ рождается из себя и времени. Что или кто помогает ориентироваться во времени?

Р. Я.: У меня нервная индивидуальность. Я кипячусь. Кто мне помогает? Сыновья. Брат Олег. С сыном Володей бывают страшные схватки. Мы очень разные по взглядам, но одинаковые по темпераменту. Сын Игорь более спокойный и ироничный!.. Во мне нет иронии. Я даже могу быть сентиментальным. Наши схватки из-за понимания искусства.

Наверное, я ничего остросовременного не сыграл в смысле сегодняшней жизни. Особенно белорусской. Не знаю, чем это объяснить. Пьес хороших, что ли, не было. Иногда читаю пьесу или смотрю спектакль — ничего не понимаю. Мне объясняют: это метафора. Или, например, метафизика. Я же хочу ясности. Сложности, но ясности. Бывают такие спектакли к датам. Это плохо. Если будешь педалировать тему и время, уйдешь от остроты характера. Ничего не получится.

Т. О.: Как надо настраиваться на спектакль?

Р. Я.: Обязательно надо пораньше прийти в театр: за час, полтора. Некоторые за два часа приходят или дома уже настраиваются. Я знаю актера, который играл царя Федора Иоанновича: он дома ел перстами, ломал хлеб! А если я в этот день сорвался, нагрубил беззащитной женщине, а она мне: «Почему вы такой хам, как вы могли»? Ты осознаешь, что наделал. Настроение у тебя паршивейшее, начинаешь раздражаться, и пошла цепочка… Попасть в атмосферу спектакля очень важно. Есть актеры, которые перед выходом могут похохотать, рассказать анекдот и выйти на сцену. Есть актеры старой школы, которые начинают цепляться к костюмершам, взвинчивать себя. Но костюмерши и гримерши умные. Не обижаются на артистов. А еще на меня не обижались мои партнерши.

Все самые почетные регалии, которыми еще не обладал народный артист СССР и Беларуси, Ростислав Иванович получил в подарок к 70-летию.

Такого политического и культурного бомонда Русский театр никогда не видел в своих стенах. Ровно 20 лет назад, в феврале 2000 года, на юбилей артиста пришли президент Беларуси Александр Лукашенко, мэр Минска Владимир Ермошин, другие официальные лица. Наплыв желающих был столь велик, что самому Янковскому досталось ограниченное количество пригласительных. Юбиляр кипятился и лично распределял места.

Битый и ограбленный минскими хулиганами прямо на улице возле подъезда своего дома накануне бенефиса, Ростислав Иванович тем не менее не отменил празднество. Как и подобает рыцарю театра и просто человеку, преданному своей профессии.

Основой вечера стал монолог «Наедине со временем», в котором артист рассказал о детстве, своей семье и событиях, которые ему пришлось пережить. Впечатлившись услышанным, белорусский президент отложил заранее заготовленную речь и перешел на экспромт. Александр Лукашенко вручил Янковскому Орден Франциска Скорины. Мэр Минска вместе с главами всех районов города присвоил Ростиславу Ивановичу звание почетного гражданина города Минска и повесил ему на шею памятный знак. Вручая «корочки» почетного гражданина, Ермошин пошутил, что теперь Янковский сможет бесплатно ездить в переполненном троллейбусе. Кроме этого, артисту обещали выделять путевки в дома отдыха, оплачивать коммунальные услуги и раз в четыре года производить ремонт квартиры за счет городской казны.

В тот вечер было много поздравлений из России: от творческих союзов — театральных деятелей, кинематографистов, от гильдии артистов, от театра на Малой Бронной, где работал его сын Игорь. Из Москвы приехал известный кинопредприниматель Марк Рудинштейн. Подарки юбиляру преподнесли различные минские организаторы, спонсоры.

В центре всего этого торжественного действа была супруга Ростислава Ивановича Нина Давидовна.

Т. О.: Никогда не слышала, чтобы ты читал стихи. А вот на своем юбилее все же отважился. Почему?

Р. Я.: Считал, что не умею читать стихи. Я не спорю с поэтами. Мне трудно слушать, как они поют. Нельзя, как они, нудить. Нельзя и просто пробрасывать стихи. В интонации надо что-то среднее уловить и положить на сердце. Однажды меня попросили в театре женщин поздравить. Страшно захотелось читать «Жди меня». Скажете, сильно растиражировано?! Ну и что? Оно не просто военное. Оно знаковое, потому что посвящено великой любви. Это так важно для мужчины, когда его ждут.

Т. О.: Для всякого?

Р. Я.: Не знаю.

Т. О.: Неужели, прожив огромную жизнь, не знаешь?..

Р. Я.: Я рассказывал об этом много раз через свои роли. А про личное, можно, скажу позже.

Хватит про юбилеи. Давайте про работу. На репетиции иду как на праздник. Не так уж и много есть профессий, когда люди говорят: «На работу иду как на праздник». Для меня самый большой отдых — в театре, как бы тяжело здесь ни приходилось.

Люблю искусство в целом… Симфоническую музыку, живопись. Настоящее и серьезное кино, больших актеров… Хорошую литературу. Красивых людей. Красивых женщин, красивых животных. Я люблю все красивое. А вообще, в жизни каждого человека бывают разные периоды, более и менее удачные, бывают взлеты, падения… Но вот именно сейчас, в мои годы, я чувствую, что многое могу. И думаю: только бы мне хватило здоровья и сил, чтобы Бог не наказал, не отобрал то, что у меня есть.

Библиотека Onliner: лучшие материалы и циклы статей

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!