…1992 год, лето, Брест. Саше 15 лет. Рост 187 сантиметров, мышечная масса, богатырская порода — он окончил девятый класс и, как и положено юности, наслаждался солнцем и каникулами.

— Что произошло 22 июля 1992 года, я до сих пор не знаю. Та же речка, которую я знал как свои пять пальцев, тот же пляж, на котором я практически вырос. А потом разбег, нырок — и все. Словно кто-то переключил тумблер.

Парень очнулся в брестской больнице: компрессионно-осколочный перелом пятого шейного позвонка. Все тело словно в огне, Саша кричит, рычит почти что — от боли, ужаса, ярости на судьбу. Он не чувствует ничего ниже груди. Доктор мрачен: «Вашему сыну осталось жить два дня». Стараниями матери Сашу на вертолете «Санавиации» перевозят в Минск. Через месяц операция, потом еще полгода в больнице, мама спит тут же, в палате, на полу…

Доктор ошибся. Уже 27 лет Александр живет с переломом, который врачи считали смертельным:

— Я чувствую свое тело до груди. Из движений у меня осталось немногое: слегка шевелятся руки, но не пальцы и, собственно, голова — вот и весь мой арсенал. Сейчас это треть меня — того, что я был. Я ведь занимался спортом, имел мышечную массу, весил 90 кило.

Позвонок номер пять… Сломай я шестой, наверное, сохранил бы руки. Смириться с этим сложно. Такой судьбы не хочет никто. После травмы я переоценил все. Полностью. Все стало иначе. Понятия о дружбе, взаимопомощи изменились радикально. Люди, которые были рядом, просто пропали, ушли, исчезли, бросили. Это больно. Когда мы с мамой вернулись из больницы домой, нам пришлось придумывать заново, как жить. Мы остались вдвоем.

Отец? Ну, это такая частая история… Семья его обременяла. Почти сразу после моего рождения он уехал. «Работа, дом, садик — моя жизнь закончилась», — так он говорил. Я и не знал-то его по большому счету. Сейчас он живет в России. У него благополучная семья. Знаете, эта эпоха, 1980—1990-е… Страна начала разваливаться, и семьи, и люди…

«Поначалу было очень больно. Мышцы умирали»

Жизнь после перелома позвоночника — она какая? Тут впору начать описывать мучительный вопрос о смысле жизни, о душе… А в реальности все состоит из земных, бытовых дел. Например, вопрос номер один — как не допустить пролежней? Сдвигаются тектонические плиты, жизнь делится на «до» и «после», но никакого пафоса в этом грандиозном событии нет. Только подушечки изо льна, которые мама шьет своими руками и обкладывает ими сына.

Или: на чем лежать человеку, который не двигается? От такой «мелочи» зависит жизнь, если у тебя сломан шейный позвонок. Нужно искать и добывать в разваливающейся промышленности разваливающегося Союза функциональную кровать. Поток ежедневных маленьких бытовых дел бесконечен, и разве увидишь, поймешь, что это и есть геройство?..

— Четыре года после больницы мама провела со мной безвылазно. Мы должны были адаптироваться к этой травме и к этой жизни. А потом решили, что маме нужно выйти на работу. Она вернулась в институт, работала инженером-проектировщиком на полставки. Проектировала мосты. И сегодня ее мосты стоят — и в Бресте, и в Минске.

Я вынырнул из черного отчаяния, в котором провел первые годы после травмы, и решил окончить школу. Учителя приходили ко мне на дом. Насколько я не любил учебу до девятого класса, считал бесполезной тратой времени, настолько теперь, после перелома, получал удовольствие и чувствовал вкус. С учителем русской литературы мы читали книги, а потом смотрели фильмы по этим же произведениям. Как сейчас помню, он приносил кассеты VHS, мы включали видик, обсуждали. Учительница биологии садилась на первую электричку в шесть утра, чтобы успеть ко мне до начала уроков (она жила за городом). Одиннадцатый класс я закончил с серебряной медалью. Мама гордилась.

За все эти годы я прошел через много стадий: слезы, обида, злость, ярость. Поначалу было очень больно. Мышцы умирали. Я кричал. Потом боль ушла. Но вопрос «Зачем жить, когда ты ничего не можешь?» остался. У меня до сих пор нет ответа. Ты лежишь, смотришь глазами, в твоей голове — миллионы вещей, которые ты хочешь сделать, а ничего не можешь. Это хуже всего. Поэтому нужно все время что-то делать: смотреть, читать, отвлекаться от этих мыслей. Иначе сразу появляются вопросы. Почему? Зачем? За что? Они останутся до последнего вздоха.

«Встречи форумчан Onliner в Михайловском сквере — это была целая эпоха»

Первый действительный глоток свободы детям и взрослым развалившегося Союза дал интернет. У Александра компьютер появился на заре эпохи. И заменил ему всю исчезнувшую социальную жизнь. Несмотря на непослушные руки, Александр успешно научился печатать на клавиатуре костяшкой пальца — быстро и без ошибок.

— Господи, я когда выбрался в интернет первый раз!.. Это было как космос!.. Мы же ничего не знали. Думали, есть только советская страна, работа, быт. А потом мы увидели, как живут люди за границей. Поняли, что там есть целый мир.

Помню, как у людей начали появляться компьютеры. С соседом с нижнего этажа мы создали собственную локальную сеть. Сначала у нас было два компьютера на весь дом, потом три, пять, девять… Были трудности, сеть работала нестабильно, коротил коаксиальный кабель, но мы старались. Я сам научился чинить компьютеры на программном уровне, мог перепрошить систему, сделать сайт. Ко мне стали обращаться знакомые. Появилась подработка.

А потом возник Onliner. Это для меня целая эпоха! Я не сразу зарегистрировался, в 2002 году, аккурат на следующий день после своего очередного дня рождения. И, скажу честно, очень дорожу своей учетной записью.

Тогда только-только начиналась электронная связь в Беларуси. Люди открывали для себя все эти штуки: сначала пейджеры, потом допотопные мобильные телефоны. У меня был Nokia с антенной. На форуме Onliner договаривались и собирались на мини-саммиты в Михайловском сквере. Это была целая жизнь! Там же не просто тусовались и пиво пили — обсуждали новые модели мобильных телефонов, обменивались прошивками, мелодиями. Взрослые люди, а с таким удовольствием играли во все это. Простые ребята, мы горели идеями электронных технологий. Сейчас таких, наверное, называют гиками (улыбается. — Прим. Onliner).

— А почему эта традиция личных встреч ушла, как вы думаете?

— Тогда личное общение глаза в глаза было важным, ведь других возможностей было не так много. А сейчас люди втыкают в экраны компьютеров дома и не встречаются… Стопятьсот мессенджеров, всякие телеграмы, скайпы, — а мы перестали разговаривать друг с другом по-настоящему. Перестали видеться, ходить в гости. Проще накидать смайликов в WhatsApp или Viber, чем встретиться, пожать друг другу руки, обняться. С появлением технологических штук кусок души как будто откололся. Мы обложились гаджетами, а душа пропадает. Дальше, наверное, будет еще хуже. Вставят нам нейрошунт в голову, и так будем обмениваться эмоциями. Научная фантастика становится реальностью.

Я мало общаюсь с живыми людьми, а потому сильно чувствую разницу. Люди поменялись. А я-то остался там, в девяностых, словно застыл во времени своей травмы.

И все же… Компьютер для меня — это не просто средство общения, заработка и развлечения — это все, весь мой мир. Три вещи, которые я могу в этой жизни сделать самостоятельно: включить компьютер, смотреть телевизор, читать электронную книгу.

«Как только увидят человека в коляске, люди думают: „Господи, он все еще живой?“»

Последний раз Александр «глобально» выбирался на улицу четыре (!) года назад. Неостекленный балкон создает иллюзию прогулки — и только. Это к вопросу о том, как прекрасно у нас в Минске устроена безбарьерная среда.

— Я хотел бы побывать на улице, но знаю, чего мне это будет стоить. Спуститься на коляске по всем лестницам в подъезде, а потом подняться — для этого по-хорошему нужно трое мужчин. Да, после долгих мытарств в моем подъезде установили подъемник, но он в нерабочем состоянии. Несколько раз я застревал в нем. На местах, в исполкомах, всюду работают люди, которые совершенно не понимают, что такое перелом позвоночника. Это не просто: «О, а пойду-ка я сегодня на улицу погуляю!» Вот хотел я недавно выбраться из дома, подключиться к МТС, а ближайший сосед, который умеет спускать меня в коляске через все ступеньки, уехал…

Беда еще в том, как меня воспринимают люди. Они же не относятся ко мне как к нормальному. Думают, что я болен. Люди, когда приходят, даже разговаривать начинают сразу не со мной, а с тетей. Меня не видят. В глаза не смотрят. Словно я мебель какая-то. Кусок штукатурки.

Когда я сижу на остановке в коляске, 58 голов в автобусе сразу в мою сторону оборачиваются, как будто у меня антенна изо лба торчит! Как будто рога выросли! Новые пандусы в поликлиниках, удобные для колясок современные автобусы МАЗ — это все прекрасно. Но в масштабе страны столько недоработок!.. И самое главное — отношение. Как только увидят человека в коляске, люди думают: «Господи, он все еще живой?» А я живой! И я вижу все эти ваши взгляды.

Я был обычным человеком. А потом стал необычным. Мне каждый раз на это указывают. А у меня травма, я, черт возьми, ничем не болен!

«Сашка — наш. Что бы ни случилось, мы его забираем»

Отдельная, может быть, самая важная часть этой истории — про маму. «Я выжил благодаря моей маме!» — говорит Александр. В январе ее не стало. После долгой болезни сердце остановилось в реанимации. Маме было всего 66 лет.

— Мама прожила две жизни — и за меня, и за себя. Все на одних руках… Вся ее усталость… Такую жизнь, как прожила она, я не пожелаю никому. Слишком это было тяжело. Теперь я остался один. И до сих пор виню себя, потому что исковеркал ее жизнь и свою заодно. Я зол, зол на себя в первую очередь. И еще мне страшно. И больно.

После смерти мамы ее родная сестра из Бреста, Ольга, на семейном совете с мужем и дочерью решили так: «Сашка — наш. Что бы ни случилось, мы его забираем. Никому не отдадим!» Вот так спустя 27 лет, сделав страшный круг, история возвращается туда, где все начиналось, — в Брест. Александр хочет уехать в этот город, к единственным оставшимся родным. Может быть, проедет мимо пляжа на той самой речке, на Муховце…

— Казалось бы, бери да поезжай в Брест. Но я очутился в засаде. Мне на самом деле очень неудобно. Я всегда решал все свои вопросы сам. Но в этот раз — единственный раз — я чувствую, что меня накрывает отчаяние, и я решился попросить помощи у всех, кто читает Onliner.

Дело в том, что минская двухкомнатная квартира на улице Левкова, 35, корпус 1, в которой мы жили с мамой, не продается: не находится покупатель. Хотя квартира в отличном состоянии, мы с мамой успели сделать ремонт, дом хороший, район — тоже. Скоро откроется станция метро «Ковальская Слобода». Может быть, квартира не продается из-за того, что наш конкурент — «Минск-Мир»? Там ведь можно взять «двушку» в кредит.

А в Бресте мы нашли квартиру в новом доме, в том самом микрорайоне, где живет моя семья. Вы не представляете, какой там лифт: я могу въехать хоть на кровати! А пандусы! Никаких лестниц. Широкий дверной проем в ванной. Именно эта квартира нужна мне для жизни. Я буду там вместе со своей тетей. Цена брестской квартиры ровно такая же, в которую риелтор оценил мою минскую квартиру. То есть я не собираюсь обогатиться, заработать на продаже. Это продажа в ноль. Нам поставили цену — $72 500, и мы согласились. Но время идет, покупатель не находится. С хозяином брестской квартиры у нас договоренность — до 1 августа. Если за это время не успеем продать квартиру и получить на руки деньги, сделка будет расторгнута. Каждый день приближает момент, когда нужно решать. А решения нет. Это окончательно выбивает у меня почву из-под ног… Никакого просвета…

Именно поэтому я обращаюсь за помощью. Если кто-то может на время одолжить мне такую большую сумму денег (я верну сразу, как только квартира будет продана, могу написать расписку и так далее), вы спасете меня. Или, возможно, с помощью Onliner мы вместе сумеем найти покупателя? Или соберем необходимую сумму?

Назад отступать нельзя. Я и так слишком много лет прожил словно в аквариуме. Пожалуйста, услышьте меня. Я больше не могу сражаться один.

---

Связаться с Александром Степанчуком вы можете по имейлу alexzminsk@gmail.com и телефону +375 (29) 628-50-23.

UPD. По просьбе читателей мы публикуем благотворительный расчетный счет для помощи Александру Степанчуку. Ваше участие может изменить жизнь человека! Номер благотворительного счета в «Беларусбанке» —  BY30 AKBB 3134 0000 0002 9007 0000. Пополнить счет вы можете:

1. С помощью мобильного банкинга: Платежи и переводы → Перевод по реквизитам → ФИО плательщика → Адрес плательщика → Получатель (Степанчук Александр Сергеевич) → УНП получателя 511111111 → Счет получателя IBAN → BY30AKBB31340000000290070000 → БИК банка получателя AKBBBY2X → Назначение → Благотворительность.

2. С помощью интернет-банкинга: Платежи и переводы → Платеж по реквизитам → Новый платеж → Продолжить .

Кроме того, добавляем реквизиты интернет-кошельков Александра Степанчука:

Яндекс.Деньги: 410012062522685
Webmoney: Z838660505615, R300359327689, U610249776740, B216350310404

Подписывайтесь на наш канал в «Яндекс.Дзен», чтобы не пропустить интересные статьи и репортажи

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!

Перепечатка текста и фотографий Onliner без разрешения редакции запрещена. nak@onliner.by