«Свои ощущения от его прикосновений я помню до сих пор». История домогательств, о которых больше невозможно молчать

03 марта 2018 в 8:00
Источник: Полина Шумицкая. Фото: Александр Ружечка

«Свои ощущения от его прикосновений я помню до сих пор». История домогательств, о которых больше невозможно молчать

Источник: Полина Шумицкая. Фото: Александр Ружечка

Насилие вроде бы должно иметь зримые, реальные проявления: синяки на теле, отобранный паспорт, сорванная с шеи цепочка, похищенные дети… Материя берется за аксиому. Но что, если речь идет о весьма тонкой, призрачной категории — сексуальных домогательствах? «Насилие любовью» — вот как Марина (все имена изменены) называет то, что с ней произошло. Она согласилась рассказать Onliner.by свою историю, несмотря на страх и стыд, связанные с событиями многолетней давности. Семейная тайна сковывала, заставляла молчать. Пришло время назвать вещи своими именами: это было насилие, и подобное не должно происходить ни с одним ребенком. Читайте очередной материал из цикла «Насилие рядом».

— Это не только про меня история, на самом деле. Вы обернитесь вокруг: в любом окружении постоянно всплывают подобные случаи. Мне хочется, чтобы наши женщины стали смелее, решились заговорить в СМИ о сексуальных домогательствах, а не плакали об этом по ночам в подушку, тайком ото всех. Я долго молчала, но, в конце концов, кто-то же должен начать, вы не считаете? — прямо спрашивает Марина.

«Самое страшное — это дикий стыд. Я не понимала, где та грань дозволенного»

История берет свой отсчет с того момента, когда Марине исполнилось 5 лет. Именно тогда появился отчим Костя — творческий, веселый, заботливый. Великолепный! Для маленькой девочки он сразу стал живым кумиром, сияющим рыцарем на пьедестале. Мама хотела создать «настоящую семью» и просила Марину называть Костю «папой»: «Он же тебя воспитывает, столько для нас делает!» Общение с биологическим отцом было минимизировано. Девочка с удовольствием включилась в игру под названием «любящая дочь и заботливый папа Костя». «Папе» было 27, но он часто говорил о себе, что застрял в шестилетнем возрасте.

— Детство казалось мне идеальным: путешествия, поездки, походы с палатками, капустники, утренники у нас дома. Очень много свободы, атмосфера постоянного веселья и творчества. Папу мы в шутку называли «бог Костя» — и на самом деле боготворили его. Только теперь я понимаю, что в семье не было четких границ. Друзья регулярно ночевали у нас. Не было понятно, где семья, а где посторонние. Папа (я всегда так называла его и действительно считала родным отцом) целовал нас в губы, можно было спать в кровати друг у друга. Это не нормально, но в 10 лет я, разумеется, не понимала этого, — говорит Марина.

— Я не могу точно сказать, когда все началось. Память отказывается восстановить четкую хронологию. Помню картинку: мне лет 6 или 7, я моюсь в ванне, а папа заходит со словами «Давай я тебе помогу». Свои ощущения от его прикосновений я помню до сих пор. Замираю, и все холодеет. Самое страшное — это дикий стыд. Я не понимала, где та грань дозволенного. Он мог позволить себе погладить мою детскую грудь, провести пальцем по гениталиям, поцеловать в губы… Это продолжалось лет до 13, — вспоминает Марина.

— Самое ужасное воспоминание детства: мы всей семьей смотрели фильм про «МакДональдс» — на всю жизнь его запомню, — а отчим под одеялом моей рукой доставил себе удовольствие. Мама сидела рядом, чуть впереди… А я хотела умереть от стыда и страха, — с гневом говорит Марина. — Для меня это насилие! Я бы ни за что не хотела пожелать подобного ни своим детям, ни одной девушке в мире! В любом случае это происходит против воли ребенка. Телесное насилие очень тесно переплетено с эмоциональным.

«Это же мой папа, он все делает правильно»

Почему же девочка не искала защиты? Ответ очень прост: в 11 лет у тебя еще нет своей воли. Ребенку невозможно идентифицировать происходящее как насилие, если взрослый — особенно такой любимый и важный взрослый! — делает вид, что все в порядке вещей.

— Один раз, когда он начал меня раздевать и целовать, я прямо спросила: «Пап, разве это нормально?» Мне было очень страшно. А он начал философствовать, ответил что-то в духе: «А что тут может быть ненормального? Если я когда-нибудь лишу тебя девственности, это будет хорошо и правильно. Я же сделаю это нежно, с заботой о тебе и знанием дела, не то что какой-нибудь твой неумелый одноклассник. Нет ни одного человека, который может сделать это лучше меня». Я верила отцу, думала: «Это же мой папа, он все делает правильно». И это самое ужасное! Если бы тогда насилие было насилием в моих глазах! У меня внутри до сих пор как будто живут два человека: мерзкий педофил и любимый папа.

Наше сознание — удивительная вещь. Насколько оно защищает нас, вытесняя болезненные, непереносимые переживания! Уже будучи взрослой, я пошла к психологу. Только тогда я признала, что на самом деле со мной сделал отчим, какой ужас я пережила. В 13 лет я не до конца понимала, что происходит. У меня не было злости к отцу. Я помню, как впервые заговорила об этом с терапевтом в 20 лет — и безудержно рыдала. Было тотальное ощущение беспомощности, ужаса и стыда. С тех пор слез вылито немало. Сегодня у меня просто много грусти. И еще злость на отчима. Терапевт говорила мне: ты можешь и сейчас подать в суд, у этих дел нет срока давности. Но я не хочу никуда идти и ворошить былое. Мне было сложно собрать себя по кусочкам заново; понять, где черное, а где белое; принять тот факт, что я была изнасилована — пусть пенетрации и не было, но все же… Вот тот самый страшный урон, который нанес моей психике этот человек своей извращенной любовью.

Во время интервью Марина держится стойко: ни слез, ни криков ненависти. Теплый взгляд иногда становится грустным. Кажется, что с каждым произнесенным словом она выдыхает — освобождается от очень тяжелой ноши, которую в одиночку тащила на себе столько лет.

— Насилие — это не всегда жестокое обращение. Если тебя избили до полусмерти, то все сразу понятно. Вот ситуация насилия, здесь — жертва, тут — преступник. А если, как в случае с Шурыгиной, это был секс против воли, но женщина не сопротивлялась и не сказала «нет»? Значит ли это, что она виновата? В моем понимании, она, безусловно, жертва. Но наше общество еще не готово к таким «полутонам». Хотя мнение окружающих не столь важно для меня, как ясность внутри себя самой. У меня ушло много лет на то, чтобы понять: папа вел себя не нормально! Сейчас я не могу представить себе никакого общения с ним, пусть он хоть десять раз покается.

«Представьте эмоции женщины, которая получает порцию двойных стандартов»

— Сегодня в белорусском законодательстве нет такой статьи, которая предусматривала бы наказание за сексуальные домогательства. Что вы об этом думаете?

— Даже если не было проникновения, то представьте эмоции женщины (или девушки), которая получает огромную порцию двойных стандартов. Я не была изнасилована обычным, «классическим» способом. Но это было бы более понятно, как ни горько это звучит. Для любого человека изнасилование — это черное. Тут жертва имеет полное право злиться и идти в суд. А вот в ситуации сексуальных домогательств ты сама себя не можешь понять, очень много сомнений в произошедшем. Тебя же любят! Разве любящий папа может быть насильником? Если бы сексуальные домогательства были уголовно наказуемы, это помогло бы большому количеству женщин в первую очередь валидировать собственные ощущения: то, что со мной сделали, черт возьми, неправильно! Если бы об этом больше говорили в публичном пространстве, возможно, и семьи реагировали бы иначе.

Когда Марине было 15 лет, Костя ушел из семьи к несовершеннолетней девочке — подружке падчерицы. Алене вот-вот исполнилось 16. Но никто не заподозрил неладного. Наоборот, вся семья плакала и горевала: «Ушел любимый папа, свет жизни, променял нас на какую-то девчонку!» Сейчас Марина ясно видит: Костю впору благодарить (если в этой ситуации вообще уместна благодарность к такому человеку) за то, что он оставил семью, иначе сексуальные домогательства не прекратились бы. После развода родителей все отношения постепенно закончились. Марина не видела своего «папу» около семи лет. И не собирается. Пусть наказания за преступление и не произошло, для себя Марина поставила точку в этой истории.

— Сейчас я воспринимаю его как больного человека, которому нравятся маленькие девочки. Представьте, сколько спутанных эмоций внутри меня. Это одновременно папа, с которым жизнь — вечный праздник; папа, которого я боготворю, и нужно постоянно работать над собой, чтобы ему понравиться; и, наконец, отец-насильник, который хочет тебя сексуально. Столько разных воспоминаний про одного человека, и это не может не влиять на мою взрослую жизнь. Мне порой сложно строить отношения с людьми, сложно доверять — и это отголосок тех лет. В любом случае сегодня мне есть на кого опереться: это мой муж, а еще психолог. Грустно, что моя мама отгородилась от этой истории. Уже будучи взрослой, я рассказала ей, но она вообще никак не отреагировала, сделала вид, что не услышала. Я надеюсь, что эта публикация станет своего рода признанием и поможет нашей семье взглянуть правде в лицо и честно, по-взрослому поговорить о том, что произошло пятнадцать лет назад. Насилие любовью — вот что случилось со мной.


Татьяна Ревинская, юрист:

— Случаи сексуального насилия в семье трудно раскрыть, потому что дети не склонны жаловаться на поведение собственных родителей. По статистике, более 50% таких действий совершаются близкими членами семьи или родственниками.

Чем младше ребенок, подвергшийся сексуальному насилию, тем труднее ему самому осознать и тем более объяснить, что с ним происходило. При общении же взрослого с ребенком, как правило, эта тема не обсуждается, а зачастую рассказ ребенка воспринимается родителем как фантазия. К примеру, в случае сексуального насилия со стороны отца или отчима, как показывает практика, эти обстоятельства полностью отвергаются матерью ребенка.

Закон Республики Беларусь «О правах ребенка» предусматривает, что каждый ребенок имеет право на защиту своей личности от любых видов эксплуатации и насилия (статья 9). При этом ребенок до 14 лет вправе самостоятельно обращаться за защитой своих прав и законных интересов в Комиссию по делам несовершеннолетних, органы опеки и попечительства, а по достижении 14 лет — в суд.

Однако на практике дети, подвергшиеся сексуальному насилию (особенно со стороны родителей), в подавляющем большинстве случаев не обращаются за защитой своих прав, что, как правило, связано с зависимостью ребенка от насильника, неверием в возможность наказания виновного.

Вместе с тем такие преступления достаточно сурово наказываются. Статьей 169 Уголовного кодекса установлена ответственность за развратные действия в отношении ребенка, в том числе с применением насилия или с угрозой его применения. Ответственность предусмотрена за действия, направленные на удовлетворение половой страсти без совершения полового акта. Развратные действия могут носить как физический (например, в обнажении своих половых органов в присутствии ребенка; совершении полового акта в присутствии несовершеннолетнего), так и интеллектуальный характер (демонстрация порнографических материалов, беседы непристойного и циничного содержания о сексуальных отношениях, иные действия, направленные на поощрение, побуждение, стимулирование интереса потерпевшего к сексуальным отношениям).

Статьями 168 и 169 УК предусмотрена ответственность за половое сношение и иные действия сексуального характера, а также развратные действия с лицом, не достигшим шестнадцатилетнего возраста.

К самым тяжким преступлениям в этой сфере относится изнасилование — половое сношение вопреки воле потерпевшей. Оно может совершаться, во-первых, с применением или с угрозой применения насилия в виде причинения физической боли различными способами, во-вторых, с использованием беспомощного состояния потерпевшей и/или психического давления в виде угроз, оскорблений и так далее (статья 166 УК).

Если вы стали свидетелем насилия, немедленно сообщите об этом на круглосуточную горячую линию МВД, Министерства образования по приему сообщений о фактах насилия над детьми; в районные управления образования; в экстренной ситуации, требующей срочного внимания сотрудников милиции, — по телефону 102.


Onliner.by продолжает публиковать цикл статей под названием «Насилие рядом». Увы, жестокость, упомянутая, казалось бы, только в фильмах и книгах, может происходить за любой стеной, буквально на расстоянии вытянутой руки. Домашнее, офисное, физическое, экономическое, эмоциональное, сексуальное принуждение со стороны мужчин и женщин, взрослых и детей — мы говорим о каждом виде насилия, задаем вопросы и описываем реальные истории белорусов.

Наша главная цель — это не разобраться с извечными «Что делать?» и «Кто виноват?», а почувствовать сострадание к тем, кто столкнулся с насилием и оказался беззащитен, дать им наконец право голоса. Свои истории вы можете присылать на shumitskaya@gmail.com.

Читайте также:

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by