Дело было в небольшой комнате бизнес-школы ИПМ. Около двух десятков людей разного возраста и опыта представляли на суд жюри свои проекты в рамках «Конкурса предпринимательских идей». Были здесь и мобильные приложения, и курсы по превращению секретарш в помощников директоров, и реальный сектор экономики в виде детского конструктора.

Но самый близкий к земле проект представил Александр Пожаренко.

По молодой идее, где-нибудь под Минском можно вырастить кукурузный лабиринт. У Александра сырой план со сказочными, на первый взгляд, расчетами. Но в одном он прав: проект не потребовал бы рекламного бюджета.

На следующий день после презентации студент приехал в редакцию Onliner.by, чтобы поделиться подробностями идеи.

---

— Вам тоже показалось, что было много скепсиса? Логично. Специалист по земельному праву, с которой я консультировался, тоже сказала, что ничего не получится, — рассказывает Александр. — Потом я пошел в райисполком. Как обычный человек: посмотрел расписание и график, посидел в очереди, рассказал об идее. На меня посмотрели: «Мы вам ничем не поможем, вам надо подойти туда-то». Я пошел. Первая дверь, вторая, четвертая… Повезло, что за последней дверью встретилась новенькая девочка, которая заменяла специалиста в отпуске. Она вернулась со мной в первый кабинет, и уже тогда мне сказали конкретнее: нам в районе это не надо. Почему? Не знаю.

— Откуда взялся такой необычный для нас проект?

— В детстве я ездил в Германию, и там нас возили в такое место. Мне тогда очень понравилось: настоящие приключения на открытом воздухе. Недавно вспомнил и решил поработать над проектом. Прикинул затраты, сроки, нарисовал схему для 2 гектаров. Пока что, согласно моим подсчетам, необходимо $7 тыс. Ожидаемый доход за год — $50 тыс. Это при стоимости билета $2 для детей и $3 для взрослых. Даже если принять мои расчеты за чересчур оптимистичные, у проекта есть большой запас прочности.

— А если кукуруза не вырастет в зоне рискованного земледелия?

— В Вильнюсе взошла, а у нас хуже климат? Там 3 гектара, ночные лабиринты, новые рисунки каждый год.

Любой стартап — это риск. Если возьмется какой-нибудь фермер, ну окей — сгорят у него деньги, потраченные на посадку. Не такие это большие расходы, чтобы сильно горевать, если сравнить с возможной выгодой.

Никакой конкретики по проекту у Александра нет. Хотя бы потому, что молодой человек еще не выводил его на уровень поиска инвесторов.

Пожаренко утверждает, что он и сам без розовых очков и не считает этот стартап супернадежным. У него в голове другая ценность:

— Идей — миллионы, реализованных — тысячи, успешных — единицы. Но или ты ничего не делаешь, или что-то пытаешься. Я из вторых. Проект я сделал за несколько месяцев для конкурса. Доработаю его с учетом рекомендаций жюри. Зато когда у меня появится шанс — пожалуйста, все уже готово. А все равнодушные еще припомнят, что когда-то им такое предлагали.

— Вы такой упрямый?

— У меня есть друг-«айтишник» — вот он упрямый. А я скорее люблю порядок. У меня заскок: мне нужно знать, что у каждого процесса есть цель. Я не рассматриваю в качестве цели ужин, безделушки или большой гардероб.

— Вы не произвели впечатление отстранившегося от внешнего мира гения. Пиджак, портфель, сорочка…

— Я не отношусь к аскетичным людям. Я о другом: большинство ровесников живут со сдвинутой парадигмой и поломанным представлением о ценности вещей. Фотка в Instagram и новые кроссовки важнее, чем книга и костюм для выступления на конференции.

— У вас такая правильная парадигма откуда?

— Не знаю. В семье были разные примеры. Порой больше таких, как делать не надо. Еще в детстве знал, что мимолетные удовольствия проигрывают удовлетворению от достижения бо́льшей цели. Когда был ребенком, получал на каникулах 500 рублей на мороженое в день. Но я положил глаз на игру про космос, которая стоила 9000. Остался без 18 порций мороженого, зато накопил.

До 9-го класса я учился в сельской школе, а потом поступил в Гомельский городской лицей, где попал в среду «айтишников». Ребята там очень сильные. Поварившись в этой среде, решил, что математика и олимпиады — это хорошо, но я не хочу сидеть перед компьютером.

Так Александр попал на геофак БГУ. «Не ботанил и одновременно не забивал», поэтому вместе со стипендией появилось время на адаптацию и размышления. И тут мир предстал в черно-белом обличии.

---

— Со второго курса понял, что надо что-то делать. Поэтому давно подрабатываю репетитором по математике [кстати, Александр уже в реестре нашего нового раздела «Услуги». — Прим. Onliner.by].

Хотел поработать водителем в службе доставки еды, но там сказали, что и на кухне надо будет что-делать. А я не люблю готовить для других. Потом решил попробовать себя в продажах — важный навык! Но тоже стало некомфортно.

Многие из моих ровесников так и хотят: пойти после университета работать за 300—400 рублей — ребята смиряются с таким путем. Думают, что это нормально, а потом последует резкий карьерный взлет.

В людях, которые ни дня не прожили в СССР, осталось советское мышление: школа — универ — работа.

Но сейчас никто никому не должен. Да, в школе за тобой немножко следили. В вузе по большому счету — почти нет. Ну а когда ты взрослый, всем вообще на тебя плевать.

И вот я понял, что мне тяжело смириться, когда моими действиями управляют. Моя цель — топ-менеджер или собственник бизнеса. Я хочу, чтобы мой мозг генерировал свои идеи, а не руки выполняли чужие. И вижу, что есть примеры таких людей, которые перелетали этап найма за 300 рублей.

— Сколько денег вам надо?

— Мои бывшим коллегам по лицею, 90% которых ушли в программирование, сейчас достаточно $1—2 тыс., чтобы расслабиться и ничего не делать. А мне пока и столько не надо, но меньше чем за $500 ходить на постоянную работу и быть наемным работником я не буду из принципа. Лучше оставаться вне зоны комфорта и постоянно что-то делать, быть в поиске. Я верю в действие. Оно порождает и удачу.

— Что думаете по поводу нашей бизнес-среды? Многие боятся, что в будущем вас и нас назовут потерянным поколением. Откуда у таких берется инициатива и появляется искра?

— Мы с ровесниками вообще как подопытные: учились в «нулевых» классах, перескакивали через второй, учились в «штрихах», на нас дважды меняли учебники, мы первыми сдавали иностранный язык в школе и в конце концов попали на бакалаврские четыре года в вузе.

С одной стороны, многих это «съедает». Зато «выжившие» выстреливают сильнее. У меня есть ровесники уже просто крутые. Среда сложная, но и мы получаемся сложнее.

Уехать? Может быть всякое. Но не сейчас. Если я смогу чего-то добиться в наших условиях, то там тем более пригожусь с таким опытом.

— У вас есть страх по поводу будущего? Может же не только кукуруза подвести, но и случиться несколько неудач подряд.

— Ну вот если меня 10 раз подряд чиновники будут так безучастно водить из кабинета в кабинет, как с кукурузой, я буду зол. Тогда и подумаю о том, чтобы поменять условия.

Читайте также:

• Есть ли жизнь вне Минска. Молодая семья рискнула открыть дело в райцентре
• Оптимисты. История о том, как создать в глуши «Оксфорд» по-белорусски
• «Бесят наши стереотипы». Королева белорусского тверка о комплексах и толерантности

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by