«Мои данные нужны не врачам, а больным аллергией». Единственный в Беларуси ученый следит за пыльцой, несмотря на отсутствие финансирования

В потоке жалоб и недовольных писем, сотнями прилетающих на редакционную почту, вдруг появились слова благодарности. «Передайте спасибо палинологу Валентине Шалабоде! У моего восьмилетнего сына аллергия на пыльцу березы, и Валентина Леонидовна буквально спасла нас: сообщила информацию о том, где и когда пыльца будет находиться в воздухе. Увы, поддержки со стороны чиновников уникальные для Беларуси исследования не находят. Они никем не финансируются и считаются ненужными. И это при безумном количестве людей, страдающих от аллергии! Пожалуйста, обратите внимание на эту ситуацию, помогите замечательному профессионалу», — написала минчанка Ольга Козельская.

* * *

Непривычная слуху аэропалинология — наука о пыльце и спорах, рассеиваемых в воздухе, — оказывается, давала успешные результаты еще в конце XIX века в Англии. Тогда ученые придумали что-то вроде самодельного пылесоса-респиратора, чтобы узнать содержимое атмосферы. Для таких исследований были веские причины: врачи заметили, что люди болеют поллинозом, или, как его еще называют, сенной лихорадкой, именно во время цветения растений. Выяснилось, что каждую минуту человек вдыхает из атмосферы 10 литров воздуха, и это не только азот, кислород и другие газы, но еще пыльца растений, деревьев, споры грибов — все то, из-за чего мучаются аллергией тысячи людей. Поэтому в свое время Венский медицинский университет создал Европейскую аэроаллергенную сеть (EAN) — около 600 ловушек для пыльцы были расставлены по разным странам и городам. Например, в Украине работает восемь станций по отслеживанию пыльцевой обстановки, в Польше и России — еще больше, а в Швейцарии их и вовсе несколько десятков. Посмотреть данные любой желающий может здесь.

В Беларуси такая станция всего лишь одна. Более того, всего один человек представляет собой аэропалинологию нашей страны — это ведущий научный сотрудник Института экспериментальной ботаники при Национальной академии наук Валентина Шалабода. У интеллигентной исследовательницы нет ни учеников, ни преемников. Работа в институте, когда-то считавшаяся престижной и почетной, теперь отпугивает молодых ученых зарплатой в два миллиона и безызвестным существованием.

Раз в неделю Валентина Шалабода поднимается на крышу института, чтобы достать 336-миллиметровую ленту из пыльцевой ловушки. Каждые 48 миллиметров — это один день из «жизни» минского воздуха.

— Ловушка — это такое устройство с флюгером, всасывающей щелью и барабаном, на который наматывается лента, покрытая липким слоем. Она прогоняет пыльцу со скоростью дыхания человека — в среднем это 10 литров в минуту. Каждую неделю я снимаю ленту, разрезаю ее, помещаю на образцы, окрашиваю и изучаю под микроскопом. Что я вижу на образцах? Пыльцевые зерна березы, лещины, дуба, клена… Вот так выглядит пыльца тополя. Он начинает пылить очень рано, еще в начале марта, — объясняет кандидат биологических наук.

Чтобы точно собирать данные о пыльце, нужна высокотехнологичная ловушка. Когда Валентина Шалабода только начинала свои исследования, такой техники у нее не было, а институт не мог найти $7000 в эквиваленте, чтобы купить устройство. Но увлеченность любимым делом победила. Первую ловушку сконструировал бывший начальник Валентины Шалабоды, заведующий лабораторией Владимир Самодуров. «Самопальная» ловушка работала, хоть и не без проблем. Видя старания белорусских ученых, коллеги из Германии подарили им заводское устройство. Подарок обернулся эпопеей с документами, растянувшейся на несколько месяцев.

— Сколько нервов, сил и денег ушло на то, чтобы растаможить эту ловушку! Я потратила два месяца отпуска на таможенные проволочки! — признается Валентина Шалабода. — Зато теперь минская станция официально входит в EAN и обладает стандартной, сертифицированной ловушкой. Конечно, нам далеко, например, до Швейцарии, где находится самое большое количество пыльцевых станций. Почему швейцарцы так тщательно наблюдают за пыльцой? Это же курортная зона, туда приезжают отдыхать обеспеченные люди, им важно знать, что в какой зоне пылит. И там чуть ли не в каждой горной долине стоит ловушка для пыльцы.

В Беларуси нет горных долин, да и обеспеченных туристов у нас негусто. Но все же тем, кто страдает аллергией, данные пыльцевой станции могут очень сильно облегчить жизнь.

— На улице солнце, все цветет, благодать, а мы с сыном сидим дома, закрыв все окна, и ждем дождя. Завешали все марлей. Вот так приходится каждый раз переживать обострение поллиноза у Даниила, — говорит Ольга Козельская. — И только когда Валентина Леонидовна назвала конкретные даты пыления березы в Минске, мы немного расслабились. Сын заранее принял легкие лекарства, и не было необходимости потом пить более сильные гормональные антигистаминные препараты. Сейчас мы знаем, что пыление вот-вот закончится, а потому выходим на улицу чаще, чувствуем себя свободно.

— Действительно, благодаря моим данным белорусы могут начинать пить противоаллергенные препараты в конкретные сроки. Не за месяц заранее, а за день-два до начала пыления, ориентируясь на точные прогнозы, — поясняет сотрудник Института экспериментальной ботаники. — Сейчас, например, начинают цвести злаковые — рожь, ежа сборная, пшеница — и повсюду в воздухе растительный, в том числе тополиный, пух. Злаки будут цвести в Беларуси и по всей Европе весь июнь и июль, их пыльцы аллергикам стоит опасаться. А вот тополиный пух сам по себе не аллергенный, но он царапает слизистую, и, если пыльца других растений попадет на поврежденную оболочку, начнется очень резкая реакция.

Кроме того, исследования Валентины Шалабоды — это возможность для белорусов спокойно, не боясь аллергии отдохнуть в Европе или России, ведь благодаря тому, что минская станция входит в EAN, у кандидата биологических наук есть данные по всем регионам.

— Например, купили белорусы путевки в Черногорию и спрашивают меня, стоит ли ехать, если у дочери аллергия на полынь, — рассказывает Валентина Шалабода. — Я отвечаю, что летом полынь цветет по всей Европе, — значит, нужно выбрать такое место, чтобы оно было у воды и ночью ветер дул с суши на море, а днем — с моря на сушу, унося пыльцу с побережья. Даю такие подсказки. В прошлом году ко мне обратилась одна минчанка. На удивление медики дали ей не совсем грамотную рекомендацию. Хотя у нас в Беларуси очень хорошие аллергологи. «У ребенка пыльцевая аллергия на березу. Куда можно ехать отдыхать?» — спросила у врача женщина. Ей посоветовали отправиться в Прибалтику. Но ведь у нас в Минске сейчас пылит береза, а значит, в Прибалтике это произойдет через два дня! Следовательно, нужно ехать туда, где береза уже отпылила, — на юг, а не на север. Вот с такими вопросами я помогаю всем, кто ко мне обращается.

— На мой взгляд, $7000 за одну пыльцевую ловушку — это не так и дорого по сравнению с остальными госзакупками. Если бы станции создали в нескольких белорусских городах, где есть мединституты! Но студенты-медики не хотят этим заниматься, потому что такая работа требует очень много времени. И медик все-таки должен лечить людей, а не рассматривать пыльцу в микроскопе. Это занятие скорее для биолога или географа. Кроме того, такой специализации, как палинолог, у нас нигде нет. А вот в Польше, например, службу наблюдения за пыльцой возглавляет врач-отоларинголог, потому что очень много детских ринитов, ларингитов, заболеваний астмой напрямую связано с аллергией на пыльцу. Плохо, что у меня в институте нет замены. Но я не хочу прекращать свое дело. Мне жалко вложенных усилий, жалко того, что пропадет подаренное оборудование, жалко людей, страдающих аллергией. Мои данные нужны в первую очередь больным, а не врачам. Меня понимают медики и коллеги, но, увы, не понимают чиновники… — уставшим жестом поправляет очки Валентина Шалабода.

Прямо сейчас ученому нужен сайт, на котором можно было бы оперативно выкладывать информацию о пылении в Беларуси. Это позволило бы тем, кто страдает от аллергии, заранее позаботиться о себе, быть готовым к экстремальной ситуации, когда, например, липа или береза начнет цвести с чрезмерной силой.

— В этом году в Виннице пациенты отправили 500 запросов в Минздрав, и после этого украинские чиновники профинансировали создание пыльцевой станции. И нам нужно так поступить! Но в одиночку мне очень трудно все это организовать. К сожалению, большинство пациентов с аллергией просто не знают о моих исследованиях… В европейских странах подобную работу финансирует Евросоюз. В нашей стране, я думаю, было бы правильно тесно сотрудничать с медиками, вместе разрабатывать программы. Когда-то у меня получилось хорошее сотрудничество с Минским центром гигиены и эпидемиологии. Вся эта служба хорошо поставлена в США, Канаде и Австралии. У нас же приходится самой изобретать велосипед, — признается кандидат биологических наук.

* * *

Читательница Onliner.by Ольга Козельская написала официальное обращение в Министерство здравоохранения. Однако прошло уже два месяца, а ответ она так и не получила. «Невольно напрашивается вывод, что нашей медицине выгоднее продавать дорогостоящие лекарства для лечения аллергии, чем информировать больных об аллергенной обстановке, чтобы те могли заранее принять меры и избежать обострений», — констатирует мама восьмилетнего Даниила.

Читайте также:

• «Врачи говорили: „Родите себе еще“». История мамы, чей ребенок умер в роддоме, прожив чуть больше суток
• «Осталась дома и не жалею, ведь в Минске нет адекватной больницы». Три истории домашних родов
• «Девушка, куда прете?! Не видите — очередь!» Как тайный гость сходил в ведомственную поликлинику МТЗ

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by