«Я пила дорогой коньяк и считала себя лучше „синяков“». Многодетная мама о том, как стала алкоголичкой

Если бы ей, фельдшеру-акушеру, лет десять назад сказали, мол, ты алкоголичка, Светлана рассмеялась бы в лицо. «Алкоголики — это те, кто в ЛТП», — считала она. Красивая и ухоженная женщина, Светлана работала в хорошем коллективе. Как и все, позволяла себе застолья, вечеринки и иногда просто расслабиться дома с бокалом вина. Говорит, что никогда не опускалась до «бырла» и не валялась на остановках. Но после пятнадцати лет тусовок и домашней выпивки она поняла: алкоголиком можно быть даже в шикарной квартире и на престижной работе.

— У меня в семье практически не пьют. Встретить Новый год с бокалом «Буратино» для нас было вполне нормальным явлением, — Светлана закрывает небольшую комнату от детей и усаживается на кровать.

— Не хочу, чтобы они это слышали, — робко улыбается она.

Ей 40 лет, у нее приятный мягкий голос и красивая улыбка. И трое детей: старшей 20, а двойняшкам по 7. Сейчас семья живет в четырехкомнатной квартире в Каменной Горке. Здесь стоит старая мебель, лежат советские ковры, но чисто и аккуратно.

— Родилась я в Барановичах, в обычной семье со средним достатком. У нас никто не был пьяницей или алкоголиком, — поправляет рыжую челку Светлана. — До 17 лет я даже не пробовала алкоголь. Одноклассницы уже вовсю курили, пили и спали с парнями, а я — нет. Но в итоге попробовала. Я точно помню, что после трех рюмок хорошей водки я могла танцевать более свободно, вела себя увереннее. Появлялась какая-то легкость. Да и вообще, как это — прийти в клуб трезвой? Пили мы тогда сильно. Как вам описать… У меня была подруга, которая всегда говорила: «Я, как истинная леди, после двух бутылок вина падаю возле дома». Тогда это было очень смешно и даже считалось круто.

— А потом я вышла замуж. Он был военным. Мы уехали в Россию, — продолжает женщина. — Рассталась со своими друзьями, вроде как-то могла не пить. Но тут неожиданно стал уходить в запои муж. Я пила вместе с ним, чтобы ему меньше досталось, боролась за него. Но мы развелись, и я с дочкой вернулась назад в Минск.

«Мне все казалось: нужно очень много выпить, тогда я наконец успокоюсь и больше никогда не захочу»

Вернувшись в Минск, Светлана сняла квартиру и устроилась на работу. Говорит, внешне все было хорошо: работа, дочка, походы в кафе и рестораны.

— Алкоголь был со мной всегда. Он успокаивал меня: волнения, проблемы — все уходило на второй план после одной только рюмки, — объясняет она с легкой ироничной улыбкой. — Правда, стало происходить что-то такое, чего я не могу сейчас объяснить. Вот, к примеру, мы у родителей в Барановичах. А мне жутко хочется выпить. До такой степени, что я сочиняю легенду, мол, мне нужно по работе в Минск. Приезжала на квартиру, покупала немерено алкоголя и пила, пила, пила. Я тогда даже эти расходы в общий бюджет не включала. Могла потратить на алкоголь довольно много. Ужиралась дорогим коньяком до беспамятства. Но алкоголичкой себя не считала. Презирала тех, кто стрелял деньги на «чарлик» в магазине. Мне все казалось: нужно очень много выпить, тогда я наконец успокоюсь и больше никогда не захочу. Не выходило. Жажда алкоголя только усиливалась. Словами это не передать. У меня до сих пор иногда слюноотделение идет, когда я про текилу или виски вспоминаю.

Спустя восемь лет она познакомилась со своим вторым мужем — анестезиологом-реаниматологом. Он не пил совсем. Это потом Светлана узнала, что он закодирован.

— Мы стали жить вместе, расписались, все как положено, — объясняет она. — Мы хотели и осознанно планировали детей. Я забеременела, родила. Но работать не бросила: на полставочки в РНПЦ все-таки приходила. Честно, с двойняшками было тяжело, меня раздражали пеленки, были проблемы со сном. И ночью я стала снова пить. Если честно, становилось легче морально, боль от какой-то несправедливости, от проблем уходила. Становилось легче, могла уже и детей укладывать, стирать.

Но какой-то объективной причины не было: муж, семья, достаток. Понимаете, многие спрашивают: почему алкоголик пьет? Нет рациональных объяснений. Я думала, рожу детей, это ответственность, не буду пить. Но позвонила подруга и сказала: «Готовь картошечку, я несу водочку и селедочку». И я, зная, что у меня дети маленькие, пила на кухне. Стыдно? Очень. Как это объяснить? Никак. Это болезнь, здесь нет логики.

В какой-то момент Светлана перестала спать, и муж посоветовал ей таблетки, чтобы уснуть. Но они сыграли злую шутку: женщина стала чередовать таблетки и алкоголь.

— Я то успокоительные, то водку. Ну еще и поддерживающие лекарства, — говорит она. — Я же медик, всегда знала, что нужно выпить, чтобы руки не дрожали, голова не болела. И вроде все хорошо, такой вот самообман, хотя в глубине души сверлил червяк: что-то не так… Медики, к слову, до последнего не признаются в собственном алкоголизме. Как и юристы. С нами тяжелее всего. Так моя иллюзия растянулась на пятнадцать лет. Я же думала, никто ничего не видит. Пятнадцать лет… Черт, если бы раньше до меня дошло…

Светлана на минуту замолкает. Смотрит вдаль. Над Каменной Горкой заходит солнце, дети с портфелями идут домой. Откуда-то пахнет жареными котлетами.

«Я смотрела на людей в курилке Новинок и думала: „Вот они, конченые“»

Первый тревожный звонок для Светланы прозвенел в 2012-м, когда ее младшим детям было по 3,5 года. Однажды она ушла из дома в гости выпить по чуть-чуть, а очнулась через неделю.

— Я ничего не помнила. Что, как, где я? И главное — с кем дети? — она опускает глаза в пол и краснеет. — Тогда с ними были мама и моя старшая дочь. С мужем мы уже не жили. Им говорили, что я пью где-то, но найти меня они не могли. Потом мама в один из приездов обнаружила у меня таблетки и водку. Она строго сказала: «Света, нужно что-то делать». И отправила меня под Светлогорск в реабилитационный центр от протестантов. Но я сбежала оттуда через полтора дня.

Потом на работе в роддоме стали замечать что-то не то и предложили ей полечиться от депрессии в психиатрической больнице в Новинках, в отделении неврозов. Потом еще было несколько заходов в реабилитационное отделение. Всего семь месяцев. Ей помогали, не презирали.

— В первый раз, когда я легла в Новинки, моя мама позвонила мужу, чтобы тот забрал детей. Младшим тогда было по 3,5 года, старшей — около 17. В марте 2012-го он забрал их, а потом, когда я в очередной раз вышла из больницы, не отдал. Мол, иди и пей спокойно, — рассказывает Светлана. — Это был для меня третий шок. И это был ужас. Я, правда, в самый первый раз сорвалась. Но кричала и психологу, и на группах: мол, приеду, ногой топну и отдадут детей. Они при встрече плакали и говорили: «Мама, это правда, что ты „гоголичка“? Нам бабушка сказала». Сейчас понимаю: нужно было их благодарить, что за детьми присмотрели, пока я в больнице была.

Светлана говорила, что тогда выпить хотелось в сто раз сильнее, чем раньше. Говорит, что внутри ее рвало на части от боли и злости на мужа, на свекровь, на весь свет.

— В один из моих заходов в больницу доктор сказала: «Спустись на этаж ниже, там лечат зависимых. Если что-то от твоей депрессии останется, то вернешься». Я не решилась. Все из окна четвертого этажа на этих ребят в курилке смотрела и думала: «Там одни конченые», — говорит она. — Но в итоге пошла. Врачи четко описали мое состояние: «Хочу — пью, не хочу — все равно пью». Это было про меня. Как будто кто-то снял с меня шоры.

Светлана начала ходить к алкоголикам на встречи (при Новинках, как оказалось, есть группы взаимопомощи). Потом она стала ездить на занятия РООПП «Пробуждение», где зависимые работают с психологами, ездила в больницу в Новинках посещать группы взаимопомощи по 12 шагам.

Вскоре пара получила льготный кредит на квартиру как многодетная семья. Взяли в кредит автомобиль.

— Очень сильно помогли мои родители. И казалось, все налаживается, — вздыхает Светлана. — Но тут стал пить муж. После кодировки у него был сильнейший срыв. Он меня бил. Сыпал красный перец в постель. Я ложилась спать и не знала, проснусь или нет, — Светлана снова опускает глаза вниз. — Когда приезжала милиция, он говорил: «Она же алкоголичка, на учете стоит, мол, а я — я заслуженный доктор». Да, я была на учете, но потом снялась. Выбора не было, стала защищаться: писала заявления в милицию, снимала побои. А пока шло разбирательство, мы с детьми переехали на съемную квартиру.

В итоге мужа Светланы привлекли к уголовной ответственности по статье 154 («Истязание»).

— Очень редко можно доказать такое по насилию в семье, — говорит она. — Но как-то нам повезло. Ему дали год условно. Как раз где-то в это время нас разводили. Он хотел забрать детей. В итоге они остались со мной, а потом он решил разделить квартиру. Хотя кредит платила я (бросила работу в медицине и пошла торговать на рынок). В итоге я выплатила ему стоимость половины квартиры — это $50 тыс.

И сейчас, конечно, безумно тяжело: очень много долгов. Тому пять тысяч, тому десять, кредит на себя оформил один знакомый, чтобы помочь мне мужу деньги выплатить. В общем, есть куча поводов напиться. Но, с другой стороны, за это время я добилась столько, чего за десять лет у меня не было.

У меня такие прекрасные дети, иногда даже кажется, что я их не заслуживаю. Несмотря ни на что, они меня любят. Дочка, ей 20 лет, учится заочно и еще работает. Умница! Я ей очень горжусь. Младшие тоже умненькие и самостоятельные. Болеют, правда. Но сейчас собираем со старшей дочкой деньги, чтобы их к морю везти. Она сказала, что оплатит поездку одному, а я — другой. Очень помогают родители. Они у меня самые замечательные на свете! Я еще личную жизнь хочу устроить.

В общем, есть смысл жить. И трезвость у меня по-прежнему на первом месте: стараюсь звонить друзьям из общества анонимных алкоголиков, ходить на группы, обращаться к психологам. Я не знаю, сорвусь ли я завтра. Моя задача — продержаться только сегодня. И так день за днем.

* * *

Куда можно обратиться за помощью бесплатно?

Группы Анонимных Алкоголиков Беларуси: тел. 8 (017) 276-83-17, 8 (029) 780-73-29. Сайт aabelarus.org.

Группы взаимопомощи Анонимных наркоманов: тел. 8 (029) 274-22-74, 8 (029) 664-69-64. Сайт na-rb.by.

Группы взаимопомощи для родственников и друзей алкоголиков Ал-Анон: тел. 8 (029) 550-54-24 (ежедневно с 20:00 до 22:00), 8 (044) 515-29-56 (с 18:00 до 21:00), 8 (033) 901-30-07 (круглосуточно). Е-mail: alanon.belarus@gmail.com.

РОО «Матери против наркотиков», телефон в Минске 8 (044) 777-04-35, сайт narkotiki.by.

* * *

История Светланы — первая из цикла публикаций Onliner.by в рамках первого в истории независимой Беларуси круглосуточного медиапроекта «Марафон не-зависимости», посвященного проблемам зависимостей, созависимостей, взаимозависимостей.

Марафон пройдет 26 мая и будет длиться сутки без перерыва. Официальный YouTube-канал Onliner.by начнет прямую трансляцию марафона 26 мая в 12:00.

Вас ожидает обширная программа с участием десятков спикеров, ведущих, экспертов, лидеров мнений и популярных музыкантов.

Например, о том, как семейные установки и отношения рождают основания для зависимостей, мы поговорим с руководителем общественного объединения «Матери против наркотиков» Ириной Лукьянович.

Почему творчество традиционно связано со стимуляторами, нам расскажет Александр Кулинкович.

Запрет или легализация? Ответ на этот вопрос мы будем искать вместе с наркологами и наркозависимыми в рамках тематического ток-шоу.

В прямом эфире мы сможем наблюдать за изменениями в организме человека, который принимает алкоголь.

Вас ждет еще многое другое — не пропустите!

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by