«Спасите меня, я хочу у вас играть». История единственного в СНГ оркестра, в котором играют люди с особенностями психического развития

«„Скорее бы умереть“, — говорит мне она. А я ей в ответ: „Пойдем играть, Наташенька“. Идем и репетируем. И ей становится легче». Михаил Бойко разворачивается к своим подопечным и кивает им головой — можно начинать репетицию. Музыканты в ярких изумрудных жилеточках, выглаженных белых рубашечках, приправленных бабочками, внимательно следят за дирижерской палочкой своего руководителя. Все как в обычном оркестре. Только вместо нот в партитурах цветные кружочки, а вместо большой сцены — актовый зал дома-интерната. Рассказ о единственном в СНГ оркестре людей с особенностями психоневрологического развития — в репортаже Onliner.by.

* * *

Сегодня вторник. У оркестра штатная репетиция: синтезаторы, клавишные флейты, ксилофоны, барабанная установка, перкуссия — в составе «Александр Бэнд» играет 18 воспитанников психоневрологического дома-интерната для престарелых и инвалидов №2.

В актовом зале музыканты и немногочисленные зрители. Они внимательно слушают своих друзей, подпевают и громко аплодируют после каждой песни.

Музыканты сосредоточены: готовят нужную страницу с партиями, ищут необходимые клавиши. «Александр Бэнд» разбирает белорусский «Крыжачок». Практически никто из участников оркестра не владеет музыкальной грамотой, и вместо привычных нот на стане красуются разноцветные кружочки — такие же есть на клавишах. Так воспитанники интерната запоминают свои партии.

— Аранжировки я пишу с учетом возможностей каждого участника оркестра, — рассказывает руководитель и дирижер «Александр Бэнд» Михаил Бойко. — Играть по два звука они не могут. Но это не имеет значения. Не важно, что они не играют мелодические рисунки или интервалы. Вот смотрите: Оля, Петя, Игорь и Виталик играют аккорд. Я разложил его на звуки для каждого участника.

Четверо музыкантов оркестра слаженно берут аккорд — каждый свой звук. Постепенно к этому фону добавляется мелодическая линия, барабанщик и перкуссионисты украшают песню ритмическим рисунком. Готово! Оркестр уверенно играет только что разученный «Крыжачок».

Михаил Бойко пришел в интернат в 2009 году. Его попросила директор учреждения Галина Мазуркевич, с которой они раньше вместе работали в средней школе. Некоторое время руководитель оркестра совмещал работу с преподаванием в педагогическом университете, но постепенно нагрузка росла, и спустя пару лет Михаил Иванович устроился в интернат на полную ставку.

— Когда я впервые пришел сюда, то даже не думал, что можно создать оркестр, — рассказывает Михаил Иванович. — Рассуждал как обыватель: в таком заведении с такими людьми сделать что-то нереально. Но когда я приехал сюда и начал потихонечку знакомиться с людьми, решил все же попробовать. Началось все с вокальных занятий — обычного хорового пения. Первая репетиция прошла довольно сумбурно. Но потихонечку ребята начали понимать, чего я от них хочу. А я понял, что работать с этими людьми можно. Только нужно создать нормальную, теплую обстановку без диктата — чисто по-человечески.

Михаил Иванович по очереди представляет своих воспитанников под бурные аплодисменты и улюлюканье: остальные участники «Александр Бэнд» и зрители, собравшиеся сегодня в актовом зале интерната, активно поддерживают своих друзей.

— Коля, Александр Павлович, Петенька, Семен, Тамара, Игорь Дмитриевич, Оля, Виталик, Светочка, Леонид, Наташа. Сегодня, вы уж извините, состав у нас неполный, приболели наши музыканты.

Единственный человек в оркестре, который является сотрудником интерната (кроме руководителя), — барабанщик Дмитрий Кузнецов. Раньше он играл в рок-группе, а сейчас работает здесь санитаром. Михаилу Ивановичу помогает и его сын — он звукорежиссер «Александр Бэнд».

— Начали мы с простых композиций: «Катюша», «Полька белорусская», «Тонкая рябина» — военных и застольных песен, которые на слуху. Печатали тексты, раздавали нашим артистам. Часто они эти тексты теряли, но мы печатали их заново. На Новый год сделали первый концерт, — Михаил Иванович с улыбкой смотрит на подопечных. — Помните? Были Андрюша, Петя, Лидочка, у Коли в это время случился обморок. Родственники наших музыкантов на концерте были ошеломлены. Многие даже плакали.

* * *

Попасть сюда тяжело, уйти еще сложнее. Для того чтобы покинуть интернат, нужно восстановить дееспособность или оформить опекунство на кого-то из родственников. За 9 лет только трое проживающих восстановили дееспособность. Родственники тоже нечасто забирают к себе жителей интерната: им нужен постоянный уход и сложное медикаментозное лечение.

ГУ «Психоневрологический дом-интернат для пенсионеров и инвалидов №2», что в Дражне, — один из старейших в Беларуси. Он был основан в 1961 году тогда еще в пригороде Минска. В интернате было свое подсобное хозяйство, через дорогу — общежитие для сотрудников. Столица разрасталась, и вскоре интернат оказался уже в черте Минска. Здесь проложили дороги, снесли подсобное хозяйство и вместо него поставили дом-интернат общего типа.

— Площадь у нас маленькая, подсобного хозяйства больше нет, — рассказывает заместитель директора интерната Александр Глазко. — Стали думать, чем занять людей. Начали с рисования, потом открыли театр «Надежда». А что за театр, когда нет живой музыки? Мы пригласили Михаила Ивановича Бойко на работу. Начинали так: он брал баян, а наши воспитанники пели. Шумовых инструментов не было, поэтому насыпа́ли в баночки из-под кофе крупу.

Однажды на белорусский вокальный ансамбль приехали посмотреть специалисты из Нидерландов и были впечатлены успехами подопечных Михаила Ивановича. Вскоре они пригласили руководителя ансамбля и Александра Глазко посмотреть на местный оркестр.

— Наши голландские друзья очень хотели развить оркестровое движение и в Беларуси, — говорит Михаил Иванович. — Мы приехали в гости, и нам подарили синтезаторы. У меня голова болела: набрали инструментов — что с ними сейчас делать? Взял на себя такую ответственность! Но потихоньку начал писать небольшие аранжировки для двух-трех человек и привлекать наших ребят. Практически весь вокальный ансамбль постепенно влился в оркестр. Стали думать над названием. В Эйндховене оркестр называется «Александр Бэнд Эйндховен», а поскольку мы последователи этого оркестра, то решили назваться «Александр Бэнд Минск».

В интернате называют занятия оркестра арт-терапией и говорят, что музыка — это только средство. Главная цель — изменить внутреннее состояние человека. Никакого принуждения: специалисты говорят, что этим ничего не добьешься. Нужно только заинтересовывать. Каждого — по-своему.

— Логика бывает интересная, — смеется Александр Глазко. — Я иду играть, а вы мне за это разрешите больше курить или сделайте свободный выход — это когда можно гулять без санитара по территории интерната. Но заметили мы сразу: после того как начали практиковать музыкальную терапию, количество таблеток для медикаментозного лечения резко снизилось. Проживающие стали спокойнее, ответственнее, доброжелательнее.

Сегодня все участники необычного оркестра в хорошем настроении. Они наперебой рассказывают друг про друга, с удовольствием играют песни из репертуара. Но Михаил Иванович говорит, что так бывает не всегда. Случается, что обостряется болезнь. Именно поэтому сегодня нет одной из ведущих участниц оркестра Натальи: у нее случился приступ депрессии.

— Такое бывает раз в две недели, — рассказывает худрук оркестра. — Она ложится в кровать и не встает. Говорит, что хочет умереть. Уговорами не помочь. Через некоторое время ее состояние улучшается, и она с радостью приходит на репетиции.

* * *

— Мы с Андреем сядем на лавке и песни поем, — увлеченно рассказывает клавишник оркестра Петя Гаравский после репетиции. Он живет в психоневрологическом доме-интернате для престарелых и инвалидов уже 20 лет.

— Не ругаетесь?

— Никогда! Мы очень мирно живем, — качает головой бывший учитель биологии Николай Киченков.

— А я еще в театре играю, — с блеском в глазах перебивает Николая Петя.

Рядом сидит Андрей Орловский, который, услышав про театр, включается в разговор.

— Я там короля играю!

— Я захожу и говорю: «К вам тетя приехала», — взахлеб пересказывает свою роль Петя.

— А я такой: «Я ее терпеть не могу! Визгливая баба! Скажи ей, меня нет дома», — подхватывает Андрей.

— Я поступила пять лет назад после двух попыток суицида, у меня была очень глубокая депрессия, — неожиданно прерывает жизнерадостную беседу Тамара. Ее лицо поначалу не выражает никаких эмоций, и про свое душевное состояние женщина говорит абсолютно невозмутимо, но, когда речь заходит об оркестре, она начинает улыбаться. — Я очень рада, что попала в оркестр, и благодарна нашему руководителю за то, что вытащил меня из депрессии. Музыка очень помогла мне.

У каждого из участников оркестра своя грустная история. Петя рассказывает, что прямо у него на глазах умерла мама, и он в 14 лет потерял память. Николай пострадал от аварии на ЧАЭС: у него развилась эпилепсия. Андрей попал сюда из детского дома-интерната. Шизофрения, аутизм — это неполный список заболеваний 40-летнего мужчины.

— Наш Андрюша — вообще уникум! — говорит руководитель оркестра Михаил Бойко. — Раньше открывал книжку, читал и по памяти все пересказывал. А как поет!

— Я на лету схватываю мелодию, — солист оркестра Андрей улыбается и скромно опускает взгляд.

* * *

Сегодня в репертуаре «Александр Бэнд» 13 пьес. Среди них — традиционные белорусские «Саўка ды Грышка», «Крыжачок», песни на стихи Есенина «Письмо к матери», «Не жалею, не зову, не плачу» и даже известный «Призрак оперы».

Оркестр выступал во Дворце молодежи в Новополоцке, играли в ДК МАЗа, во Дворце молодежи, на празднике города возле Дворца спорта, а в прошлом году их пригласили выступить в Москве на фестивале для людей с ограниченными возможностями «Нить Ариадны».

— Закомандовали: хотим выступать! — смеется Александр Глазко, которого в интернате называют продюсером «Александр Бэнд». — А фестивали и конкурсы найти трудно. Обычно нам говорят: «Ну как мы можем вас с кем-то сравнивать?» В итоге вышли на «Нить Ариадны». Выслали все, что умеем, и нас пригласили выступить. Из нашего интерната поехало 25 человек: и художники, и актеры, и музыканты. Играли в музыкальном училище на большой сцене! Все были поражены оркестром: люди без музыкального образования, не знающие нот, могут вот так играть. И даже попросили исполнить еще одну песню — традиционную белорусскую. Мы сыграли «Саўку ды Грышку».

Даже голландцы удивились, когда услышали то, что получилось из их затеи. Они пригласили к себе 9 участников оркестра, которые сыграли вместе с местным «Александр Бэнд».

— В Голландии, конечно, уровень выше, но занимаются они этим уже 20 лет! — говорит Александр Глазко. — И возле каждого синтезатора у них стоит волонтер, который подсказывает, что и когда нажать. А у нас, кроме музыкантов, на сцене только дирижер. Вот так!

* * *

Врачи говорят, что проживающие в интернате не являются людьми с ограниченными возможностями. У них просто дополнительные потребности. И одна из этих потребностей — возможность понять, что ты человек, способный что-то создавать, делать этот мир хотя бы чуточку лучше. Человек, несмотря на обстоятельства, получивший шанс заявить о себе — дополнительный смысл жизни.

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. vv@onliner.by