В первом материале мы собрали жуткие истории издевательств над школьниками из 2000-х. Рассказы прозвучали голосами жертв и заставили нас искать ответы на мучительные вопросы: откуда в детях столько жестокости и что могло бы их остановить? Мы решили копнуть проблему буллинга глубже и посмотреть на нее глазами агрессоров.

Некоторые признания нас по-настоящему шокировали. Страшно читать о том, как дети волокли по полу «на смерть» одноклассника, приговаривая жуткие «заклинания», как забрасывали девочку камнями или пытались толкнуть ее под троллейбус, как цепляли презерватив за ворот рубашки мальчишки и набивали его рюкзак мусором. В большинстве своем авторы этих откровений захотели остаться анонимными. Но нашлись и те, кто заявил о травле открыто. Мы также поговорили с экспертом о том, откуда берутся «маленькие агрессоры» и почему взрослые в таких ситуациях обязаны вмешаться.

«Придумывали какую-то дрянь и запускали в массы»

Когда общаешься со взрослой Инной, сложно разглядеть в ней жестокую девочку, которая могла травить других детей. Но такой этап в ее жизни был. В начальной школе она стала набирать вес и этим отличалась от одноклассников. В какой-то момент сдружилась с таким же крупным мальчишкой, и вдвоем ребята стали тиранить весь класс.

Инна была эдаким «серым кардиналом», ее друг действовал более прямолинейно.

— Я решала, как и кого надо будет унижать, придумывала какую-то дрянь, и мы запускали это в массы: «сплетница», «крыса», «стукач», «гомик», «трансвестит». Спусковым механизмом могло быть что угодно: зависть, мелкая ссора, обида из-за того, что кто-то с кем-то дружит больше, чем со мной. Помню, как принесла в школу «тетрадку ненависти» — толстую тетрадь, где мы писали и рисовали всякие гадости. Это было жестоко. Доводили до слез и девочек, и мальчиков.

Иногда мне становилось страшно из-за того, как далеко все заходит, но это меня не останавливало.

Масла в огонь подливали реплики учительницы, которая очень любила противопоставлять одних детей другим, рассказывает Инна. Когда во втором классе к ним пришла новая девочка, ее представили как «чужую» — именно с этого все и началось.

— Нам сказали, что эта девочка из другой школы, одевается она не так, как вы, — она «новенькая, другая». И травля в отношении нее началась глобальная, я даже не могу сказать, что я ее начала, но поддержала. Что важно, это абсолютно игнорировалось учительницей — наоборот, поддерживалась линия о том, что «она чужая, не надо ее цеплять». И с другими детьми такое повторялось. Например, нам могли сказать: «Вот вы с родителями ходите в церковь, а этот мальчик ходит, наверное, в синагогу». В итоге ребенок становился «жидиком». И поводы для насмешек учительница подбрасывала нам регулярно.

Инна подчеркивает: физически над детьми она никогда не издевалась. Но всегда находились те, кто в запале мог толкнуть жертву, разбросать вещи, выдернуть стул, бросить камень.

— Одноклассники делали гадости и на меня оглядывались — за одобрением, что ли… То есть я могла уже десять раз забыть про жертву, отвлечься, но другие дети быстро подхватывали эту волну. Какое-то коллективное чувство включается: все гасят, и я буду гасить. А зачем я это делаю, не знаю.

Возможно, они боялись попасть в жернова издевательств, поэтому поддерживали травлю другого.

Рефлексируя на тему травли уже в сознательном возрасте, Инна пришла к выводу, что издевалась над одноклассниками из-за своих комплексов. А появились они с подачи родителей.

— Я изначально была поставлена в такое положение, что со мной что-то не так. Отец часто повторял, что мне надо худеть, иначе никто со мной общаться не будет, кому я такая нужна. А ребенку 8 лет, худеть не получается… И я выбрала такую тактику: буду издеваться первая, пока меня не начали травить из-за того, что я жирная. Конечно, это не было каким-то осознанным решением, то есть мы не обсуждали с другом: мол, давай будем гасить других, чтобы никто не трогал нас. Мы просто начали это делать.

Время от времени чужие родители пытались достучаться до Инны: звонили ей домой, чтобы рассказать о происходящем в школе.

— Мать говорила отцу: иди разбирайся. А у папы подход к воспитанию был один: меня били. И понятное дело, что на следующий день я не приходила извиняться перед детьми, а становилась еще злее.

— А что вас тогда могло остановить? — спрашиваем.

— Как мне кажется, здесь только все вместе работает. Должны педагоги пытаться убирать травлю на корню, когда она только начинается, не давать поводов опять же: не выделять детей, не принижать. Надо разговаривать со всеми детьми, искать первопричину, почему так происходит, почему ребенок обижает других. Роль учителей, мне кажется, очень важна.

В подростковом возрасте Инна переключилась с травли на самокопание и свою «грязную деятельность» свернула. Извинилась перед теми, о ком вспомнила, но чувство стыда по-прежнему осталось.

— У мне даже был период, когда все плохое, что происходило в моей жизни, я объясняла тем, что когда-то «гасила» детей и сейчас за это отхватываю. А потом я узнала, что мой муж в детстве был жертвой. Прошло столько лет, а он забыть этого не может, его «колбасит», детей он не переносит, считает их «жестокими животными», — удивляет совпадением Инна.

«Били парня практически каждый день»

Артем также участвовал в травле в младшей школе, причем ситуация, по его словам, была нетипичная. Жертвой оказался высокий и крепкий мальчик — совсем не так мы обычно представляем себе объекты буллинга. Сам Артем в школе ростом не выделялся.

— Из нас двоих скорее я должен был оказаться тем, кого бьют, но получилось все по-другому. Вообще, основным агрессором выступал мой друг, он этого мальчишку почему-то невзлюбил. Так бывает: просто человек неприятен, а дети не могут держать это в себе и начинают цепляться. Меня этот одноклассник тоже подбешивал. Он хорошо учился и в чем-то напоминал меня: тоже читал энциклопедии, любил блеснуть своими знаниями, когда спрашивали. Возможно, это и стало одним из триггеров для меня.

Он «покушался» на ту сферу, в которой я не хотел видеть конкурентов.

Артем рассказывает, что его друг цеплялся к тому мальчику чуть ли не каждый день. Очень часто дело доходило до драки.

— Я почти всегда подключался. Конечно, когда двое против одного, это была даже не драка, а избиение. До крови прям не доходило, все-таки это была младшая школа, но помятым тот парень выглядел часто. Я уверен, что он приходил домой в не самом лучшем настроении, и родители должны были это видеть.

Больше всего Артему запомнился эпизод, когда он вылил на одноклассника бутылку с зеленкой. Это произошло во время очередной потасовки после школы.

— Тогда к пинкам подключились все: и мальчики, и девочки, даже младший брат одного из детей, который еще в школу не ходил. А мне как будто было мало. Я вспомнил, что по дороге в школу нашел пузырек с зеленкой, и вылил его на парня. Это был единственный случай за все время, когда после драки произошел разбор полетов: пришла его мама, подняла «кипиш», в школу вызывали наших родителей.

Несмотря на то что взрослые с детьми поговорили, окончательно травля не прекратилась. Всерьез ситуацию ребята не восприняли.

— Нам сказали «а-та-та», мне сунули эту куртку, чтобы я ее постирал, но я этого так и не сделал. Да, мы уже не били этого мальчишку, но издеваться над ним не перестали.

По словам Артема, школа также максимально дистанцировалась от происходящего. В то время считалось, что «ребенок сам должен уметь дать отпор и постоять за себя». Но когда дело доходит до травли, защитить себя невозможно.

— Если бы в школах работали нормальные психологи, а не те, что просто присутствуют «для галочки», они бы, наверное, могли поговорить с тем мальчишкой, помогли бы разобраться, почему мы лезем именно к нему, почему выбрали его. Вопросы к учителям опять же… Нас как будто специально сталкивали лбами: эти отличники, а эти двоечники, эти плохие, а эти хорошие. Физкультура — это вообще край, там же постоянно звучали оскорбления.

Если мальчик «дохляк», ему так и будут перед всем классом об этом говорить. А дети подхватывают: это же весело…

В том, что происходило в младшей школе, собеседник себя не винит и сожалений не испытывает: «Было и было, для меня это осталось в прошлом». Как дела у «жертвы», Артем узнавал: парень женился и уже отправил своего ребенка в школу.

— Помнит ли он, как мы избивали его в школе? Не знаю. Надеюсь, что нет, — коротко отвечает на наш вопрос Артем.

«Мне до сих пор стыдно за то, что мы делали»

С Данилой мы встречаемся возле школы, где он когда-то учился. После выпуска прошло семь лет, но многие воспоминания по-прежнему свежи — например, о том, как вместе с друзьями он подшучивал над одноклассником. Уже позже понял: это был самый настоящий буллинг.

— Вон кабинеты на 4-м этаже — по-моему, у нас там была химия, — вспоминает Данила. — Из окна свисала сумка и потом летела несколько этажей. Это такая известная шутка: высовываешь рюкзак на улицу и прижимаешь створкой. Когда открываешь окно, сумка по-любому полетит вниз. Вот такой ерундой мы страдали… Черт возьми, это смешно и ужасно одновременно.

Злые шутки появились в старшей школе, до этого же все ребята в классе хорошо общались между собой. Тем более удивительно, что в таком коллективе появился объект насмешек.

— Я до сих пор не нашел для себя ответа на вопрос, что это было. Мы хорошо общались с этим парнем, он сейчас мой близкий друг. Но в какой-то момент мы с другими ребятами начали издеваться над ним. Началось с приколов и зашло слишком далеко.

Могли забрать у него личные вещи, насыпать мела в сумку, завязать на крепкие узлы шнурки у ботинок, подвесить сумку на лестнице.

Это не были какие-то разовые шалости, ситуация сохранялась довольно долго.

Данила не был зачинщиком травли, он чаще наблюдал за происходящим, но периодически тоже придумывал способы, как позлить одноклассника. В моменте казалось, что все это очень смешно, а потом возникали мысли о том, что происходит что-то нехорошее и пора с этим заканчивать. Но все повторялось по кругу.

— Мне до сих пор стыдно и неловко от того, что мы делали. Возможно, поэтому в студенчестве я выбрал тему буллинга для своей дипломной работы. Мне хотелось понять, что движет детьми, зачем они издеваются над другими. И я пришел к выводу, что это могут быть какие-то проблемы в семье, желание самоутвердиться за счет других.

А еще важно то, что не бывает только буллера и жертвы, всегда есть свидетели, которые поддерживают травлю.

Как можно было повлиять на ребят, чтобы остановить буллинг? По мнению Данилы, без взрослых тут не обойтись.

— Как бы это ужасно ни звучало, мол, ты ябеда, шестерка, но, мне кажется, нашему однокласснику надо было поговорить с классным руководителем. Это самый верный шаг, но самый сложный. Скажу за себя: меня серьезный разговор со старшими точно бы остановил. Я, наверное, не до конца осознавал, что происходит, мне нужно было все объяснить.

Психолог: «Не бывает травли, где один агрессор, а все остальные белые и пушистые»

У современных детей еще более изощренные способы поиздеваться над одноклассниками. Педагог-психолог, сертифицированный тренер по детской безопасности и основатель школы Safe Kids Людмила Лосицкая проводит для детей и подростков антибуллинговые занятия, и в ее копилке немало откровений о травле. Например, о том, как мальчика заставляли есть продукты, на которые у него аллергия, как за девочкой ходили в туалет и пытались сфотографировать процесс за стенкой, как интимные фотографии подростка выложили в общий доступ.

Что печально, родители и учителя зачастую игнорируют проблему. «Это же дети», «Они просто так шутят», «Просто поссорились, ничего страшного» — такова типичная реакция взрослых.

— Есть в обществе убеждение, что в ребенке что-то должно быть не так, чтобы он стал жертвой. Слишком высокий, слишком умный, в очках, кучерявый, толстый — как будто должна быть какая-то причина для травли. На самом деле зачастую ее нет. Жертвой может стать абсолютно любой в определенных условиях и в определенной группе. И разобраться в одиночку он не может, потому что в травле ребенок сталкивается с целой группой настроенных против него детей. Интуитивно выбрать правильную реакцию в этой ситуации крайне тяжело.

В первую очередь в травле виноват, конечно же, агрессор. Ребенок, который начинает обижать других детей, абсолютно не понимает чужих границ, а агрессивным поведением пытается решить внутренние проблемы, убеждена Людмила Лосицкая.

— Родители могут заложить в ребенке идею, что «кто сильный, тот и прав». Особенно часто бросаются такими фразами или же показывают пример собственными действиями папы. Популярный совет «Тебя обижают — дай сдачи» учит детей не чему иному, как «разбираться в конфликтах силой». Ребенок пробует, понимает, что это работает, и начинает проявлять агрессию в других ситуациях. В какой-то момент его может раззадорить реакция противника, другие дети посмеются, агрессор почувствует себя крутым — и запускается травля.

Еще одна частая причина, почему ребенок начинает вести себя жестко по отношению к другим детям, — это комплексы, низкая самооценка. Обидчик просто не видит других причин, почему с ним должны дружить, и заставляет группу объединяться вокруг себя силой.

— Когда начинаешь копаться в таких историях, понимаешь, что травля всем причиняет боль. У агрессоров могут возникать проблемы с учителями и родителями, во взрослой жизни у них гораздо меньше шансов построить нормальные отношения с людьми. У жертвы снижается самооценка, могут проявляться самые разные психологические проблемы. Наблюдатель тоже не чувствует себя в безопасности, ведь травля может перейти на него.

Как остановить агрессора?

По словам психолога, нет смысла работать только с агрессором и его родителями, потому что травля — это всегда проблема коллектива.

— Не бывает такого, что есть один злодей, а все вокруг белые и пушистые. Агрессор толкнул ребенка, и тот упал. Все, кто смеется над этим, — участники травли. Кто-то из взрослых (в идеале учитель) должен донести эту мысль детям. Ведь иногда они даже не задумываются о том, что происходит, думают, что это такие шутки, «просто прикольно». А когда взрослый обозначает роль каждого участника в травле, все становится на свои места.

Важно, чтобы дети перестали потакать агрессору. Он обозвал жертву — если все засмеялись, то он крутой. А если другие дети ответили равнодушием, нужных эмоций агрессор не получает.

Школьный психолог, в свою очередь, должен работать с агрессором, жертвой и их родителями. Агрессору нужно рассказать о границах других людей, а родители должны постараться повысить ему самооценку, показать, что можно быть крутым в спорте, в театре, на танцах — необязательно самоутверждаться силой.

Жертву нужно научить правильно реагировать на обидные замечания и издевательства. Нельзя терпеть, молчать, делать вид, что ничего не происходит. Правильная тактика — отвечать без эмоций, словно «отфутболивать» негатив. Тогда обидчику становится неинтересно цепляться к ребенку.

К сожалению, далеко не все дети могут себя защитить, особенно если травля продолжается уже очень долго.

Если учитель, психолог и администрация школы не включаются в решение проблемы, делают вид, что ничего не происходит, Людмила Лосицкая рекомендует без промедления менять место учебы.

— Десятки родителей, которые после травли перевели детей в другую школу, признались мне, что это было лучшее решение в их жизни. Ребенок поменялся, стал улыбаться, лучше учиться, он перестал быть эмоционально подавленным, стал нормально спать и есть. То есть решение в любом случае есть. Важно понимать, что один ребенок с травлей не справится. Родители должны быть рядом, поддерживать и защищать.

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро

Перепечатка текста и фотографий Onlíner без разрешения редакции запрещена. ng@onliner.by