Пока эта новость стала поводом для многочисленных шуток в интернете, но очень скоро может стать уже не так смешно. Действительно ли эта проблема стала настолько острой, что на нее обратили пристальное внимание медики? Или происходящее сродни классическим заявлениям британских ученых: утверждение эффектное, но при этом не очень практичное и малодоказуемое? Упомянутые выше жены виртуальных «танкистов» наверняка заявят, что нет дыма без огня. Истории про китайских подростков, умирающих в игровых клубах от истощения, тоже наводят на размышления. Но сами геймеры уверены: глупость и провокация!

Что же, давайте тогда серьезно обсудим эту тему с беспристрастным специалистом.

Кто это?

Константин Минкевич — психотерапевт, который работает с зависимостями уже более 15 лет. Под словом «зависимость» мы подразумеваем не только табакокурение, наркоманию и алкоголизм, но и многие другие болезненные тяги. Одно из твердых убеждений Константина — не стоит ждать прогрессивных идей от доктора, который не может свободно читать на английском языке: большинство переводных научных работ доходят до наших моноязычных врачей спустя десятилетие и в весьма искаженном виде. И это убеждение, характеризующее определенный характер врача, для нашего разговора особенно важно, потому как в глазах молодого поколения очень смешно выглядят эксперты по проблемам игрового сообщества, делящие игры на «стрелялки», «бродилки», «страшилки». Требуем свежий и современный взгляд на суть вопроса!

Коротко. О чем тут речь

• О том, что вообще такое зависимость
• О чем говорят радикальные антипсихиатры
• О том, когда запрет может сработать
• О том, чем все это может закончиться

Почему 50 котов в доме — не болезнь?

— Считаете ли вы, что игромания (в смысле — чрезмерная любовь к компьютерным играм) — это болезнь? И в чем могут выражаться ее симптомы?

— Я считаю, что существует такое явление, как нехимическая (она же — поведенческая) зависимость. И симптомы ее, в сущности, те же, что при химической зависимости, исключая, разумеется, фармакологические проявления действия того или иного химического вещества.

Если формулировать максимально просто и емко, зависимость должна включать в себя:

• тягу, то есть сильную потребность в чем-либо, что составляет объект зависимости;
• потерю контроля, то есть невозможность управлять процессом при столкновении с объектом зависимости — безостановочное употребление алкоголя, бесконечный игровой процесс и т. п.;
• вред, то есть в результате такого бесконтрольного потребления вред для человека будет преобладать над пользой.

Все мы слышали, например, о том, как кто-то держал в доме полсотни котов. Такие истории воспринимаются часто как забавные, но забавного в них в действительности немного и для самого котовладельца, и для его окружения, если оно еще есть, конечно.

Или история тяжелых отношений, что вообще случается сплошь и рядом. Доводилось ли вам слышать «это невыносимо, но я жить не могу без него/нее»?

Что мешает подобные состояния отнести к зависимостям? Когда речь идет про зависимость вообще, детали размываются, зато четче выступает суть явления. И игромания, соответствующая указанным критериям, должна рассматриваться как расстройство.

— Что произойдет после того, как игроманию включили в перечень болезней ВОЗ? Как будут развиваться события в среднесрочной и дальнесрочной перспективе?

— Возможны варианты, которые в сильной степени зависят в том числе и от страны или, если хотите, от общества. Может не произойти ничего особенного, в конце концов МКБ-11 — это статистическое и диагностическое руководство для профессионалов. И такое развитие событий представляется вполне вероятным: психиатрическое сообщество довольно консервативно, особенно практикующие врачи, поэтому к нововведениям относится недоверчиво.

Я знаю врачей, которые до сих пор не приняли концептуальную модель, предложенную в МКБ-10, а ведь прошло почти 20 лет, как эта классификация применяется у нас в стране, и почти четверть века — в мире.

Но не исключены и «перегибы на местах», и гипердиагностика, когда подростки (и не только они) могут получить психиатрический диагноз и попасть на психиатрический учет из-за излишнего увлечения играми. Но здесь мы уже сталкиваемся с более фундаментальным вопросом стигматизации психических расстройств, а это отдельная большая тема.

Можно пофантазировать и о проблемах игровой индустрии: введение неких ограничений (и их последующее нарушение разного рода бутлегерами), но все рассуждения о печальных перспективах игроков и игр пока носят полностью спекулятивный характер.

Впрочем, богатое воображение может нарисовать и другую крайность: больничные для «заигравшихся», инвалидность для тех, кто не в состоянии отказаться от игры и из-за этого прекратил ходить на работу... Мы же говорим о заболевании, не правда ли?

Лично я склоняюсь к некоему усредненно-нейтральному варианту развития событий.

— Уточните.

— По мере накопления исследовательских данных будут разработаны и изданы руководства по диагностике и ведению пациентов с игровой зависимостью, ведь диагноз в конечном счете нужен не для навешивания ярлыка, а для обозначения проблемы, а проблему надо решать, сейчас же практикующие врачи, особенно возрастные, вряд ли имеют представление, что им делать в случае выявления случая игромании. Лечить таблетками? Реабилитировать? Изолировать? Нужен алгоритм действий.

На государственном уровне могут возникнуть определенные ограничения, возрастные или какие-либо еще, как с продажей сигарет и алкоголя, или ужесточение налоговой политики в отношении производителей и распространителей игр.

«Охота на ведьм»

— Не является ли пока, на ваш взгляд, игромания, как явление, с которым надо бороться, способом общества манипулировать и травить инакомыслие. По сути — охотой на ведьм?

— Радикальные антипсихиатры утверждают, что психиатрия вообще — способ травить инакомыслие. И нельзя сказать, что они абсолютно неправы. Психические расстройства в некотором роде и есть инакомыслие, просто в подавляющем большинстве случаев это «инакомыслие» оборачивается против его носителя, и дело здесь не только и не столько в психиатрах или подавлении обществом, а в том, что психические расстройства проявляются более или менее грубыми нарушениями в совмещении объективной и субъективной реальности.

В данном случае если и можно заподозрить «охоту на ведьм», то именно в изначальном средневековом смысле: когда чего-либо боишься, возникает сильный соблазн найти простую (и устранимую) угрозу и направить все свои силы на борьбу с нею.

Я думаю, игры могут пугать определенную консервативную часть общества, склонную к поиску простых решений, например, через запрет непонятного или пугающего.

— Скажите как психиатр, может ли погружение в игровой мир сильно повлиять на психику человека? Есть ли прямая связь между тем, что любители шутеров — агрессивны, гонщики в играх — неаккуратны на дороге? Имеет ли, в конце концов, игра большее влияние, чем, например, сериал?

— Простой ответ — да, может. Как и любое чрезмерное погружение куда бы то ни было. Можно вообразить себе, что переигравший в GTA возьмет ружье и пойдет стрелять на улице, а переигравший в «Кармагеддон» — поедет давить пешеходов. Вопрос лишь в том, была ли игра в данном случае причиной или поводом.

Мир полон агрессии, это факт. Но он был полон агрессии всегда, и про это мы часто забываем. Вопрос в том, чтобы не ошибиться, не перепутать, где заканчивается виртуальная агрессия и начинается реальная. Разного рода тревожные люди склонны дуть на воду, но они-то первые и теряют представление о границах.

Мне неизвестны какие-либо исследовательские данные, убедительно подтверждающие рост реальной агрессии у потребителей агрессии виртуальной, будь это видеоигры, фильмы с насилием или тяжелая музыка. Более того, существует точка зрения, что широкое распространение виртуальной агрессии служит неплохим заменителем проявлений агрессии в реальной жизни.

— Можно ли сказать, что игромания может быть опасна скорее для ребенка, как для формирующегося организма, который при этом максимально близок к источнику вероятной болезни, или все-таки это универсальная опасность, которой, например, оказались подвержены многие мужчины-«танкисты»?

— Дети менее критичны и менее рефлексивны, чем взрослые, у них хуже развита способность к прогнозированию. Все это, при прочих равных, делает детей более восприимчивыми к совершению необдуманных действий вообще. Теоретически дети должны быть более подвержены формированию зависимости, чем взрослые. Для химических зависимостей это правило, в общем, выполняется, но с нехимическими зависимостями дело обстоит сложнее. Думаю, этот вопрос требует дальнейших исследований.

Взять и запретить!

— Можно ли назвать полное ограничение от компьютерных игр эффективным способом борьбы с вероятностью того, что ребенок не заболеет игроманией? Многие родители ультимативно лишают детей игр, и они, «дорвавшись» до них в школе или у друзей, выглядят при этом еще более нездоровыми, чем те дети, у которых доступ к играм есть.

— Опять-таки, простой ответ — да. Полное исключение источника зависимости — единственный гарантированный способ этой зависимости избежать. Другое дело, что от всего не оградишь и все не запретишь. Приходится смотреть на вещи реально и балансировать между разными вариантами зол.

Если говорить коротко, полный запрет эффективен тогда и только тогда, когда есть полная уверенность, что он сработает, и это справедливо для любого безопасного поведения. В противном случае мы рискуем нарваться на противоположный эффект, ведь запретный плод, как известно, сладок.

— В интернете есть несколько страшных роликов, на которых дети приходят в исступление и ярость, когда их лишают компьютера или игровой приставки. Очень важно здесь понимать причину происходящего: она действительно заключается в том, что ребенка лишили конкретно возможности играть, или проблема намного глубже?

— Понятия не имею. Я не могу обсуждать, что происходит в голове у того или иного человека, основываясь на видеоролике. Да, можно делать различные предположения, в том числе предполагать чрезмерную эмоциональную реакцию как следствие игровой зависимости — и в некоторых случаях почти наверняка это так и будет. Но с тем же успехом мы можем заподозрить и другие причины конфликта. Чем плохо предположение о чрезмерном родительском контроле в семье и подростковой реакции протеста на него?

— Почему игромании подвержены в подавляющем большинстве своем мужчины? Отчего средний возраст геймера с каждым годом растет и сейчас уже подползает к 30 годам?

— У меня нет статистики по игромании. Надо понимать, что игровая зависимость — неоднозначная категория с точки зрения профессионалов, исследовательские данные по ней только накапливаются и пока бывают достаточно противоречивы, поэтому мне неизвестно достоверно, в каком возрасте преобладает страсть к играм.

Я могу лишь сделать два предположения, если считать эти данные достоверными. Во-первых, в последние несколько десятилетий в обществе наметилась тенденция к более позднему созреванию, многие учатся до тридцати, оставаясь до этого возраста психологическими подростками лет на 10—12 младше паспортного возраста. Во-вторых, массовая компьютеризация произошла в последние 15—20 лет, и нынешние тридцатилетние просто успели приобрести компьютеры и начать играть в подростковом возрасте, а более старшее поколение — нет. Это можно сравнить с любовью к рок-музыке: почему в 60-е ее слушали подростки, а сейчас любят даже пенсионеры?

Количество зависимых будет расти?

— На ваш взгляд, насколько актуальной будет становиться игромания в дальнейшем? Возможно, ее очень скоро можно будет поменять на какой-то другой термин, например, «болезненное желание уходить из реальности в виртуальность»

— Смотрите, есть алкоголь. Во многих странах мира он продается взрослым людям без существенных ограничений, то есть потенциальный охват — 100% населения. В то же время далеко не все люди употребляют алкоголь и уж тем более являются алкоголиками.

Более того, уровень употребления (и распространенность зависимости) разнится от страны к стране, то есть действуют еще некие факторы, и их довольно много.

Я привел пример давней, прекрасно изученной проблемы для сравнения. На сегодняшний день охват устройствами, позволяющими играть, близок к 100% населения: почти у каждого дома есть компьютер, практически каждый носит с собой смартфон. Как это будет связано с развитием и распространением игровой зависимости? Примерно так же, как и алкогольной: по-разному, в зависимости от множества условий, большинство из которых нам пока неизвестно.

При неблагоприятном сценарии возможен экспоненциальный рост распространенности игровой зависимости, но мне это видится крайне маловероятным. Скорее всего, будет достигнут (а возможно — уже достигнут, но мы этого пока не знаем) некий стабильный процент зависимых от игр людей, причем он будет зависеть от определенных факторов и различаться в разных странах, например, окажется выше в Юго-Восточной Азии и ниже у нас.

Что касается термина «болезненное желание уходить из реальности в виртуальность» — это забавно. Дело в том, что мы очень часто так или иначе уходим из реальности, прибегая к самым разным способам. Чтение книг, просмотр фильмов, прием психоактивных веществ, молитвенный экстаз — все это примеры ухода от реальности. Зависимости часто, если не всегда, включают в себя стремление уйти от реальности, то есть этот термин — масло масляное.

— В заключение все же зададим прямой вопрос от лица всех геймеров страны: может ли игромания оказаться просто модной проблемой, о которой сейчас выгодно писать статьи и толкать предвыборные речи? Говоря просто, не является ли причиной того, что игромания сегодня на слуху, всего лишь то, что на ней удобно пиариться?

— Да, это возможно. Но при этом стоит учитывать две вещи.

Первая — за 20 лет игровая индустрия превратилась из забавной тусовки гиков в источник многомиллиардных доходов, уже сегодня оставив позади, например, кинематограф. Совершенно очевидно, что люди, которые зарабатывают такие деньги, будут стремиться и дальше увеличивать обороты, вовлекая все большую аудиторию. И мне кажется, они не будут особенно возражать, если у части аудитории при этом возникнет небольшая зависимость.

И вторая — несмотря на то, что игровая зависимость признана заболеванием, по ней существует масса исследований, и их данные весьма противоречивы. Поэтому Американская психиатрическая ассоциация, исключительно авторитетная организация, при разработке последней редакции национальной классификации психических расстройств воздержалась от включения в нее игровой зависимости, посчитав необходимым дальнейшее исследование вопроса.

Читайте также:

• Лучший вариант профукан, выбираем из двух зол. Горький разговор о том, как спасать детей-сирот
• Сооснователь EPAM Леонид Лознер: мечтаем об университете мирового класса, который расположится в Беларуси
• «Уровень абсолютно никакой». Инструктор контраварийной подготовки о том, что не так с автошколами

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by