Потому что большинство учителей в настоящее время обречены на зарплату ниже средней по рынку, гарантированное эмоциональное выгорание уже через несколько лет изматывающей работы, невозможность самореализации. И самое главное — практически никаких перспектив впереди, никакого света в конце тоннеля. Многим он даже видится шахтой колодца, ведущей вертикально вниз.

Сегодня мы попробуем отодвинуть в сторону деньги, плохое начальство и недостатки системы (заранее понимаем, что полностью сделать это не удастся) и поговорить об очень важной теме — человеческом факторе.

Коротко. О чем тут речь

• Почему «Давать знания» — не задача учителя
• Почему быть хорошим учителем у нас — тяжело
• Почему так важно давать право на ошибку
• Почему деньги - не главный мотиватор в работе

Кто это?

Анна Северинец — преподаватель с 15-летним стажем. Пришла в школу в 1997 году, отучила выпуск и, поняв, что труд учителя гораздо тяжелее, чем она когда-то себе представляла, временно переквалифицировалась в руководителя отдела продаж. Заработала себе на квартиру и дачу — и вновь вернулась в школу, потому что все блага мира не присвоишь, а в школе осталась душа. Ведущая нескольких колонок, посвященных образованию. Готова критиковать систему образования, но в меру (в том числе и потому, что продолжает работать в государственной школе).

Знания в чистом виде

— Мы регулярно слышим критику в адрес системы образования, но очень мало говорим про самих учителей. Насколько, на ваш взгляд, в обучении важна именно личность учителя, человеческий фактор?

— Я заметила: когда разговаривают о системе образования, происходит рассогласованность посылов. На словах те же родители хотят от учителя одного, а на деле — совершенно другого. Если спросить, что должен делать на своем рабочем месте педагог, большинство людей скажут: «Он должен давать знания». Но на самом деле это абсолютно несовременное представление о педагоге и педагогике! Знания сейчас у каждого из нас в руках. Открываешь Google — и вот тебе знания в чистом виде. Ни один учитель, да и просто человек уже не в состоянии конкурировать с этим в силу своих биологических особенностей.

Это средневековое представление об учителе: тогда и правда знания, информация концентрировались в руках небольшого числа людей и ограниченного количества общественных институтов. Сегодня знания легко доступны: интернет, библиотеки, музеи, книжные магазины, открытые образовательные проекты… Учитель как передатчик ограниченного количества быстро устаревающих знаний выглядит как-то глуповато, не находите?

— А зачем тогда вообще нужны педагоги, в чем их функция?

— Учитель дает то, что не в силах дать больше никто. То, что передается только от человека человеку: любовь и запал. Он закручивает ту пружинку, которая встроена в любого ребенка, — пружинку познания и самореализации. Учит любить свое дело, двигаться в направлении этой любви, ставить и выполнять задачи. Пафосно выражаясь (как преподаватель русской литературы, я частенько позволяю себе это), учитель учит ребенка идти к своей мечте, дает ему то, что может дать только живой человек, — конструктивную, созидающую эмоцию. И бонусом — свои собственные, наработанные на практике, авторские методики работы со своим познавательным интересом. Вот вам и человеческий фактор.

— Но подавляющее большинство учителей сейчас — это уставшие, затюканные, изможденные люди, которые просто не способны быть «зажигалками»…

— Да, и главная проблема именно в этом, а не в нюансах системы образования, хотя и они влияют, конечно, на чувство общей усталости в нашей профессии. Но система ведь может быть любой: финской, японской, СТИМ — какой угодно. Хорошо, когда можно выбирать и экспериментировать, но в итоге разными путями мы приходим к одному и тому же, если в центре системы — влюбленный в свое дело учитель. Ну, а у нас пока, к сожалению, очень многие пришли в педагогику кто от безвыходности, кто от собственной трусости, кто из неправильных побуждений. У многих желание быть учителем сформировалось и вызрело тогда, когда его роль и статус соответствовали устаревшим идеалам, когда еще вовсю работала советская система образования. Перед глазами у нас тогда, в советском детстве, были действительно достойные примеры для подражания, но равняться на многих из них сейчас а) тяжело и б) бессмысленно.

Вот и получается, что многие учителя, работая в устаревших матрицах, да еще и будучи нагруженными неэффективной системой сверх человеческих возможностей, чувствуют, что занимаются бессмысленной работой. Конечно, им от этого очень тяжело.

Шумахер и «Запорожец»

— Но почему они не готовы переориентироваться? Изменить свою реальность так, чтобы от этого выиграли и дети, и учителя?

— Потому что наша сегодняшняя система не предусматривает подобных преобразований. Даже те, кто решил стать педагогом осознанно, приходя в школу после вуза с мечтами Шумахера, вынуждены забираться в «Запорожец». Конечно, обладая навыками и рвением, какие-то результаты Шумахер может показать и на «Запорожце»… Но это ведь очень непросто.

При этом весь процесс «учителестроения» налажен так, что даже человек, который не хочет и не умеет учить, придя в школу, рано или поздно начинает крутиться в общем механизме, обтесавшись под предназначенный для него паз. Опираясь на четкие критерии, он ведет уроки и заполняет отчетность, попадает в жесткую структуру нормативной документации, вырваться из которой нелегко. Нужно быть очень сильным духом. Нужно иметь поддержку от вышестоящих. Нужно иметь терпеливую семью. Многим ли дано все это в комплексе?

В педагогику приходит такой же процент инициативных людей, как и в любые другие профессии. Просто где-то больше задел для роста, больше разнообразных возможностей быть классным, больше творческой и человеческой свободы, а где-то меньше. В существующей системе образования быть хорошим современным учителем очень тяжело.

— Давайте попробуем развить аллегорию с «Запорожцем» и Шумахером. Не кажется ли вам, что «Запорожцы» всем педагогам раздают как раз для того, чтобы они не гоняли и не случалось серьезных ДТП? Оправданны ли такие опасения и стоит ли рисковать?

— Об этом трудно говорить с позиции чистой теории. Мы живем в конкретной стране, с конкретным менталитетом и сформировавшейся системой образования. Наше общество очень зарегулированное, консервативное. Мы привыкли жить по жестким правилам. Самое частое пожелание ребенку у нас — чтобы он был послушным (хотя послушные дети — это просто катастрофа). Как мы можем ссадить учителей с «Запорожцев» и пересадить их на гоночные болиды, если этого не поймут все участники образовательного процесса, в том числе родители? Единственные, кому новые скорости покажутся естественными, — это дети, пришедшие в первый класс, потому как они еще не имеют негативного образовательного опыта. Их еще не успели вкрутить в пазы, которые для них приспособлены. Они будут считать, что крутые виражи — это норма. Так же, как нормой являются заносы и даже аварии. Ничего страшного, починил машину — и гони дальше!

— Страх ошибки в нашей системе образования — это вообще отдельная тема…

— Это точно! За примерами далеко ходить не надо. Из последнего — сейчас начинаются экзамены. Я буду проверять диктанты. Два исправления на месте орфограммы — это ошибка. Так записано в нормах, так мы оцениваем детей — и не имеем права оценивать иначе. Представьте себе: ребенок пишет диктант, сам замечает четыре свои ошибки и исправляет их. Это же здорово! Это же и есть показатель того, что он думает, анализирует, рефлексирует над своими решениями, видит ошибки и знает, как их исправить! Мечта, а не ученик! Но при этом я должна снизить ему оценку на два балла. Ну не парадокс ли?

К ошибкам у нас вырабатывается такое отношение, как будто это что-то страшное, недопустимое. Но ведь дикость состоит как раз в том, чтобы растить детей в постоянной тревоге: «Я что-то сделаю не так, и кара немедленно настигнет меня». В таких условиях никто никогда не будет проявлять инициативу.

Уметь ошибаться

— Тем более как учитель, так и ученик, ошибаясь, не совершают что-то непоправимое, как, например, может произойти с врачом.

— Тут я с вами не соглашусь. Неверное действие врача навредит одному человеку, учитель же влияет одномоментно на 20, 30 детей. При длительном и регулярном воздействии он может в буквальном смысле искалечить им всем жизни. Мало того, изучая действия врача, можно достаточно легко определить, почему он ошибся: назначил не ту схему лечения, нарушил дозировку или проглядел данные анализа. А где ошибся учитель, почему у него в итоге был выпущен целый класс травмированных детей, понять порой ох как сложно…

— То есть все потуги системы контролировать происходящее заранее обречены на провал?

— Отчасти можно сказать и так. Система сегодня полностью контролирует те аспекты, которые ровным счетом ни на что не влияют. Действительно важные обстоятельства образовательного процесса в итоге все равно зависят только от личных качеств и внутренней свободы педагога, и зарегулировать их никак нельзя. Думаю, контроль увеличивается в первую очередь потому, что чиновники чувствуют собственное бессилие. Они ведь тоже хотят иметь работоспособную систему образования, у них ведь у всех дети, внуки… Ну, хочется в это верить. Но механизмов построения эффективной школы в современных условиях у нас пока нет. И в итоге учителя отвечают за то, за что они в принципе не могут отвечать, их обременили немыслимой ответственностью там, где они не могут ее нести, но с них никто ничего не спрашивает там, где спросить надо бы.

Скажем, чудовищный и бессмысленный контроль за детьми, который классные руководители должны осуществлять в учебное и неучебное время, на каникулах, летом, вообще всегда, — и при этом всеобщее равнодушие к тому, что учителя на уроках позволяют себе крик, ругань, оскорбления, грубость… Ни разу не слышала, чтобы проверяли общую вежливость учителя, например, или крепость его нервной системы. Также не приходилось встречать проверяющих, которые хотели бы узнать, скажем, насколько комфортно учителям в данной школе обедать, отдыхать на переменах, есть ли у них удобные диваны, возможность попить чай, разгрузиться, переключиться, получить психологическую помощь. Об этом у нас не заботятся.

— Каков выход из этой ситуации?

— А выход простой: пассивность. Детей, к примеру, стараются поменьше возить на экскурсии. Помните, как часто они проходили раньше? Помните туристические походы, которые организовывала школа буквально на каждые каникулы? Пойди сейчас с детьми в многодневный поход. И почему-то принято думать, что чем больше издадут бумажек, чем больше проведут принудительных массовых родительских собраний по вопросам безопасности, тем меньше будет каких-то проблем с детьми. Почему-то считается, что это не естественная обязанность взрослых — смотреть за детьми, а какое-то тяжелое административное действо, которое нужно непременно зарегулировать сверху донизу. И главное — как будто эти меры имеют эффективность. Нет, это просто бумагооборот, чтобы прикрыть кого-то в случае беды и автоматически назначить ответственного и наказуемого. И этим ответственным, само собой, будет учитель.

Да и дети частенько находят именно этот выход: «Я не буду это делать, все равно не получится». Говоришь ему: «Но ведь мы здесь как раз для того, чтобы попробовать, а вдруг? Чтобы найти способы, при которых получится. Чтобы научиться тому, что раньше не получалось». Не раз слышала такой ответ: «Как же я научусь, если я не умею?» Замкнутый круг пассивности.

Для кого деньги — это мотиватор?

— Нередко приходится слышать (в том числе и от педагогов, конечно), что хорошие зарплаты решили бы большинство проблем. Давайте представим, что завтра оклады выросли в пять раз. Что изменится?

— Думаю, что реальных перемен придется ждать не меньше 8—10 лет, прежде чем дети, при которых эти реформы случатся, поверят, что быть педагогом — это престижно. Потом эти дети сознательно выберут педагогическую профессию, отучатся в вузе, преодолевая давление старых преподавателей (хороших, но старых), придут в школу, несколько лет будут набивать себе шишки — и только после этого начнут создавать что-то новое. Но это будет хорошее поколение педагогов, талантливое и спокойное, потому что обеспеченное и материально устроенное.

— А что произойдет с теми преподавателями, которые работают сейчас?

— Думаю, что первые годы у них просто поменяется внешний вид. В этом году часто слышала от коллег, что нет денег на новое платье к последнему звонку. У меня тоже никакого нового наряда нет.

Да… Вот это изменится — появится возможность наконец купить новое платье.

Зарплата учителя — мотивирующий фактор лишь в том смысле, что она может привлечь в профессию талантливых людей. Учителя, который сегодня работает плохо, высокая зарплата не заставит трудиться от души. Но это не значит, что я против повышения зарплат. Я всеми руками за. Не для того, чтобы изменить систему, — так ее не изменишь. Просто потому, что учитель не должен мало зарабатывать априори. Сэкономите на школах — разоритесь на тюрьмах. Старая истина.

А по большому счету менять надо не систему образования, а ментальность общества. У нас же до сих пор большинство родителей уверены, что ребенок должен «брать под козырек» после любого приказа взрослого. Многие родители впадают в истерику, когда сын или дочь говорит им твердое «нет». Но на самом деле это же прекрасно, ребенок формируется как личность.

Умение возразить взрослому или тому, кто выше тебя по статусу, драгоценно. Понимание того, что ты рождаешься не для того, чтобы кому-то угождать, формируется с первых лет жизни. Кто готов воспитывать так своих детей? Это очень тяжело. Например, у меня трое детей, все они умеют сказать «нет» — мне надо уметь жить с этим, и это непростое умение. А класс, в котором каждый ученик умеет сказать «нет»? Поди-ка открой каждому из них свой путь к самореализации, найди подход, зажги, научи своей собственной, единственно верной стратегии познания. О, это непростая задачка! Но в том-то и дело, что учитель сегодня должен решать именно ее. А он вместо этого собирает с учеников бумажки о том, где каждый ребенок проведет лето. Странное использование педагогического потенциала страны, не правда ли?

Читайте также:

• «В Германии мужчину посчитают недееспособным, если он сам не готовит, а в Беларуси это нормально». Разговор об эмансипации
• Сооснователь EPAM Леонид Лознер: мечтаем об университете мирового класса, который расположится в Беларуси
• Семейный психолог: «Развод — это не позор». Разговор о том, зачем пары ходят на психотерапию

Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!

Быстрая связь с редакцией: читайте паблик-чат Onliner и пишите нам в Viber!

Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by