Знакомо ли вам чувство, когда чего-то хочется очень сильно, сильнее всего в жизни, а тебе этого не дают, причем без каких-либо объективных причин? У нас в семье жили два кота: независимый, самодостаточный Изя и ласковая Кася. Котов я очень люблю, но как же хотелось завести еще и собаку! Родители были категорически против новых животных. Год я жила со своей мечтой, но в какой-то момент нашла ее на улице: осенним днем увидела на остановке бездомного месячного щенка. Я принесла его домой и сказала: «Здравствуйте, мама и папа, это Боня, и она будет жить с нами». В моем голосе было столько решимости, а в глазах Бони — столько мольбы, что родители не смогли отказать.
Читать на OnlínerЯ не знаю, что произошло той осенью, просто в какой-то момент я начала замечать просьбы помочь бездомным животным. Кому-то нужен был корм, кому-то — лекарства. По мере своих сил и возможностей я помогала. Потом все выстроилось как-то логично. Я познакомилась с волонтерами из собачьего приюта, узнала об «Эгиде», помогала на акциях и выставках, стала членом организации, а три года назад меня избрали председателем. Признаюсь, это были непростые три года, но отматывать их назад и переигрывать заново у меня нет никакого желания.
Сколько животных прошло за это время через мои руки, сказать сложно. Уж точно более сотни. Многие из них жили на передержке у меня дома, родители с этим постепенно свыклись. Мало того, теперь у меня постоянно обитают уже четыре собаки, причем двух решили оставить именно папа и мама. Теперь у нас даже есть свои зоны ответственности — каждый заботится о своих питомцах. Но до сих пор практически с каждой собакой, которая находит в квартире временное пристанище на передержке, расставаться невыносимо грустно.
19 декабря «Эгиде» исполнится десять лет. Это тысячи спасенных животных, сотни бессонных ночей и, как ни странно, море упреков от людей в том, что мы занимаемся чем-то не тем, что есть более важные, актуальные темы для приложения усилий.
Очень часто слышу даже от друзей и знакомых: «Вместо того чтобы возиться с бездомными животными, лучше бы помогали детям, старикам, инвалидам». Лично для меня такая позиция немного странная, потому как я считаю, что милосердие не может распространяться лишь на что-то одно, особенное. Как вы можете жалеть стариков, но быть равнодушными к детям, сопереживать инвалидам и вместе с тем спокойно наблюдать, как умирает забитый камнями кот? Практика показывает, что такие люди все-таки существуют, но их мировоззрение выше моего понимания.
Я вот уверена, что, спасая собаку, я спасаю и ее будущего хозяина. Один друг находит другого. Человек после этого всегда становится лучше. Историй про одиноких стариков, которые находили у нас в приюте настоящего, верного и любящего члена семьи, — десятки. У пожилых людей появлялся смысл в жизни. Где были в это время «неравнодушные» дальние родственники и соседи, призывающие полюбить человечество, не размениваясь на остальную «мелочь»?
Мы помогаем и тем, и другим: животные, которые в современном городе уже априори должны быть домашними, наконец обретали дом, а люди становились немного человечнее. И я даже не знаю, что сейчас более актуально.
К нашему глубокому сожалению, бездомных животных в Беларуси не становится меньше. Пока мы пристраиваем одного кота или собаку, находится еще три. Однако в последние годы я начала замечать, что люди обращают на эту проблему все больше внимания. Важное отличие заключается в том, что если раньше дворняжка считалась чем-то немодным и непрестижным, то сегодня к нам все чаще приезжают люди со словами: «Мы хотим кого-то спасти, дать животному второй шанс». И вопрос здесь скорее не в престиже (мол, посмотрите, какие мы великодушные): мне кажется, мы стали немного более чуткими к чужой боли.
Ярким показателем этого стала и тенденция, не так давно озвученная на круглом столе, где вместе с нами участвовал представитель Следственного комитета. По его словам, с каждым годом количество обращений с жалобами на жестокое обращение с животными неуклонно растет. На наш взгляд, это происходит не потому, что стало больше садистов, а потому, что люди стали чаще обращать внимание на подобные инциденты, реагировать на них.
А еще мы нередко слышим в свой адрес, что нам удалось построить какой-то грамотный бизнес на страданиях животных, что мы гребем деньги лопатой, а до котиков и собачек доходят лишь копейки. Первое время мне было очень обидно, даже больше скажу, было очень сложно подробно и в деталях объяснить родителям, родственникам и друзьям, насколько дорого, трудно и долго проводить каждую дворнягу от статуса «блоховозки» до момента, когда ее забирают новые хозяева. Могу лишь сказать всем сомневающимся: вы приходите к нам, пожалуйста. Мы очень нуждаемся в помощи каждый день. Все увидите сами, все сможете посчитать. Возможно, у вас возникнет желание приобщиться.
Только знайте, что порой наши волонтеры проводят в клиниках ночи, сутками дежурят на улице, на вокзале, в подъезде. Случается так, что животные больны, взять их к себе на передержку невозможно и все, что мы можем, пока идет поиск свободного места в лечебнице, — это просто находиться рядом. Когда ты несешь на руках сбитую машиной окровавленную собаку, поверьте, о деньгах думаешь мало.
Признаюсь, выгода все-таки есть. Это море положительных эмоций, когда ты видишь, как животное находит себе семью, как спустя полгода оно, здоровое и жизнерадостное, скачет по своему новому дому. Но эти вещи очень сложно измерить деньгами.
Мне часто говорят, что белорусы стали бесчувственными, что холодный разум и расчет — тренд времени, что сегодня надо выживать, а не распыляться на помощь другим. Думаю, что в этом нет ни капли правды. Мы убеждаем окружающих и в первую очередь себя в своей толстокожести только потому, что нам вложили в голову, будто без сожаления, участия, заботы наше существование становится более комфортным. Но ведь это не так?
Читайте также:
Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by
