В квартире в минском «спальнике» нас встречает Марта. На руках у девушки 4-месячный младенец. «Это Аня», — улыбается мама. В комнате стоит белоснежная детская кроватка, на мягком пледе посапывает кошка — перед нами почти убаюкивающая картина. Но всего три года назад в этой же комнате все было иначе: в сумраке занавешенных окон на диване в бессознательном состоянии часто лежал Паша, будущий муж Марты. Каждую кость в его теле ломило, а в голове пульсировало: «Я здесь умру. Один». У обоих героев этой истории жизнь могла оборваться в один момент, но она все же продолжается — вопреки зависимости, боли и мыслям «В этой борьбе победа точно не за мной».
Читать на OnlínerО жизни до, во время и (если повезет) после отказа от наркотиков рассказывают часто, но с оговоркой: делать это герои готовы анонимно. Марта и Паша, напротив, сразу согласились говорить обо всем открыто. Они объясняют это так: им удалось освободиться из рабства (оба произносят это слово независимо друг от друга в разные моменты интервью) и хочется, чтобы и другие поверили, что это реально, так бывает.
Марте 34 года, сейчас она мама двух дочек. Старшая, 13-летняя Милена, несколько раз заходит в комнату, но не участвует в нашем разговоре. Марта уверяет, что о зависимости и борьбе с ней мы можем задавать любые вопросы: со старшей дочкой на эту тему они давно поговорили.
— У моего отца было уголовное прошлое: наверное, как и многие, он пытался выживать в девяностые, — рассказывает девушка, качая маленькую Аню на руках. — При этом он никогда не употреблял наркотики. Для меня он был идеалом! Когда мне исполнилось лет 6—7, родители развелись. Папа уехал на заработки в Россию, я все чаще оставалась с мамой. В какой-то момент у нее появился другой мужчина. Отчима я не принимала и не любила, хотя он этого совершенно не заслуживал. Помню, даже воровала у него деньги, а подаренные им игрушки ломала и выбрасывала.
В школе, рассказывает Марта, она часто подвергалась буллингу. Правда, тогда такого термина еще не было, и девушка объясняет просто: «Я была козлом отпущения, надо мной постоянно стебались». Причины? Возможно, сыграла внутренняя «забитость», а может, рассуждает героиня, отчасти она сама позволяла такое обращение.
— В 15 лет я смогла произвести впечатление на компанию ровесников. Это были суперкрутые ребята. Меня приняли, полюбили и даже начали уважать — за это я и зацепилась.
Мама меня особо никуда не отпускала. Однажды я ушла и побоялась вернуться домой — жила у знакомых ребят. Мама меня не искала, да и я этого не хотела. В итоге я пропустила экзамены за девятый класс. Позже меня нашел классный руководитель, отвел к знакомому врачу, который наложил мне гипс на здоровую руку, — так появилась уважительная причина для пропуска школы.
Через две недели Марта все же вернулась домой. Как-то мама и отчим уехали на выходные в деревню — девушка осталась одна в свободной квартире. Пара звонков, тусовка — и именно там, дома, Марта впервые попробовала наркотики.
— Приятели начали варить. Я уже тогда понимала, что мне интересно попробовать, да и хотелось произвести впечатление в компании. В итоге парни дали мне уколоться. Аккуратность мы соблюдали, все было стерильно. Второй раз все случилось на квартире, куда я снова ушла из дома. Там мной заинтересовался человек, который позже стал «любовью всей моей жизни». Позже наркотики мне «дарили», я и сама могла их достать. Часто для этого приходилось обманывать и кидать близких людей.
Самое неприятное — это сделка с собственной совестью.
Через три-четыре года я поняла, что наркотики стали проблемой. В 19 лет я попала в хорошую компанию, где считалась крутой. Но вышло так, что не я окунула людей в мой мир, а они — меня в свою жизнь. Там была настоящая дружба, воспитание в хороших семьях — мне всего этого так захотелось. Я бросила колоться, но начала курить траву — для меня это был почти ЗОЖ. Тогда же помирилась с мамой: мы встретились, и я попросила прощения.
Примерно в это же время Марта знакомится с парнем. Завязались отношения, а дальше — задержка и подозрение на беременность. Тесты показали отрицательный результат, но врачи сообщили: у 21-летней Марты будет ребенок.
— Все говорили, что единственный выход для меня — это аборт. Парень же уверял, что вместе мы свернем горы. Я решила бросить его и прервать беременность. Записалась, прошла необходимое обследование, но в назначенный день просто не пришла — не знаю почему. На шестом-седьмом месяце ругала себя, что не осмелилась. Надеялась, что причину для прерывания найдут врачи. Во время беременности я ничего не употребляла. Конечно, физически это было очень сложно. Меня останавливало, что я могу навредить ребенку.
Впервые взяв новорожденную дочь на руки, я почувствовала: больше мне ничего не нужно. Из роддома нас с Миленой забрал папа.
Полтора года Марта растила дочь одна, они жили на съемной квартире. Молодой маме финансово помогали родители, но денег часто не хватало. Девушка обратилась за помощью к знакомому — так наркотики вернулись в жизнь Марты.
— Нет, это не было мыслью «Все, я снова наркоманка». Думала, что это всего один раз, есть возможность, пока дочь у бабушки. Так происходит всегда: ты говоришь себе, что зависимости нет и что ты сможешь держать себя в руках. Но зависимость никогда не спрашивает.
— В какой момент все стало совсем плохо?
— Когда я начала употреблять при дочке — например, пока она спала в соседней комнате. Конечно, я понимала, что делаю что-то плохое. При этом дочь всегда была одета, накормлена, у нее все было в порядке. Бывало, что я могла уложить ее спать и уйти ночью, — дочка никогда не просыпалась и крепко спала до утра. Это было страшно и неправильно с моей стороны. Слава богу, что с ней ничего не случилось.
Когда Милене был год и девять месяцев, мы вместе уехали в реабилитационный центр. Там было много мам с детьми. Кто-то из девушек даже оставлял ребенка и уезжал — ради наркотиков. Относились ко мне в центре хорошо, но через 10 месяцев мы оттуда уехали. Я решила, что со мной все в порядке.
Вернувшись, Марта решила переключиться на заработок денег. Для этого она нередко оставляла дочь у родителей бывшего парня (он же папа девочки). Марта часто приезжала, и каждый раз, с улыбкой говорит она, дочь смотрела на нее как на героя.
— Наркотики оставались в моей жизни, но после реабилитации было проще уговорить себя остановиться. И все же свободы от зависимости не было: принимала раз в месяц, два, три — возможность все равно находилась.
Вопросы, почему они с мамой не всегда вместе, у Милены появились лет в 9—10. Немного позже Марта впервые открыто и честно рассказала дочери о наркотиках и своем опыте. В первую очередь, говорит девушка, так ей хотелось предостеречь девочку от зависимости. Страх, что Милена может повторить ее историю, остается у Марты до сих пор.
— В какой-то момент мне стало все равно, что со мной будет. Однажды утром я проснулась и вспомнила, что накануне приняла слишком много таблеток. Меня спас знакомый, который вызвал скорую. На следующий день я связалась с волонтерами центра «Реформация» и договорилась о реабилитации. Это было в 2021 году.
Тогда речь шла о пяти-семи месяцах, но всего в программе я провела три года. Я жила в центре, возвращалась в Минск, ходила на работу и занималась своими делами. Но в какой-то момент мудрые люди замечали, что я могу сорваться (так было после первого возвращения домой), — тогда я снова ехала в центр. Признаться в срыве было стыдно, но важнее — получить помощь.
Пока Марта рассказывает свою историю, 4-месячная Аня все также сидит на руках. Малышке пока не знакомы все эти странные слова, которые говорит мама. Но ее голос действует успокаивающе: девочка засыпает.
Муж Марты Паша приезжает с работы пораньше, чтобы рассказать свою часть истории. Парень делает себе крепкий чай и садится рядом с кроваткой. Высокий, крепкий, с ровным спокойным голосом — в нем с трудом узнается герой этих снимков. Они сделаны в этой же квартире несколько лет назад: по фото, уверяет Паша, можно легко догадаться о его состоянии в тот момент.
— Я вырос в полной семье: у меня есть мама, отец и младший брат. Он родился, когда мне исполнилось 8 лет. Когда брат сильно заболел, родители больше переключились на него. При этом у меня было все, даже компьютер появился у первого из всего подъезда. Но будто постоянно чего-то не хватало.
История с наркотиками началась, когда Паше исполнилось 17 лет. Все случилось банально: предложили попробовать «покурить» в компании, а через месяц парень впервые укололся.
— Родители видели, что я какой-то не такой, постоянно куда-то тороплюсь. Отец пытался со мной поговорить, но мне было не до этого. Постепенно я начал красть из дома, из-за этого меня ругали и не принимали. А друзья на улице ждали — наверное, от них я получал необходимое тепло. Помню, папа мне как-то сказал: «Беги, но от себя не убежишь».
Я осознал смысл этих слов месяца через три, когда у меня начались первые ломки.
Зависимость, объясняет Паша, пришла слишком быстро. В тот момент ему казалось, что он наконец нашел себя. Парень всегда мечтал стать в чем-то первым. Не вышло в спорте и учебе (хотя Паша даже смог поступить на бюджет в университет и отучиться два курса), зато получилось с наркотиками.
— Так я смог добиться признания и авторитета: со мной хотели общаться. Наркоман — хитрый человек, он понимает, почему выгодно кого-то держаться.
В отличие от Марты, которая ушла из дома, Паша продолжал жить с родителями. Скрываться было сложно: постоянно пропадали деньги и вещи, не раз случались приводы в милицию. Парень рассказывает, что мама и папа пытались с ним поговорить, а периодически доходило и до физических наказаний.
— Отец как-то сказал, что уже устал марать о меня руки. Но я почти все время был в употреблении, поэтому физически был как бы под обезболивающими. Однако постоянно болело в душе.
Дома у меня была «нычка», о которой никто не знал. Бывало, что я кололся, пока родители находились в соседней комнате. Ближе к концу употребления был случай, когда в процессе мама зашла в комнату. Мне показалось, что она галлюцинация. Она пыталась остановить меня, спрашивала, как будет действовать наркотик и что со мной будет.
Квартиру, где сейчас живет семья, Паше когда-то купили родители. Он объясняет этот поступок так: слишком сильно он «задрал» всех дома. В этой самой комнате, вспоминает он, когда-то стоял другой диван — лежа на нем, парень часто выл от боли. Она была и физической, и моральной. Проходить через нее нужно было в одиночку.
— В какой-то момент из-за наркотиков у меня начала гнить спина. Я даже не мог дойти до туалета. Редко сюда приходил мой брат — бывало, что он уносил из комнаты бутылки с моей мочой… Родители боялись за брата, опасались, что я могу и его подсадить. Но все хорошо: он вырос прекрасным человеком, работает в IT-сфере.
В отношении себя Паша несколько раз спокойно, но категорично замечает: во всем виноват только он сам, шприц в руку никто насильно не вкладывал. И тут снова звучит сравнение с рабством.
— Помню, я как-то укололся около заправки. Случился передоз, я упал и подумал: «А что ты хотел? Умрешь, как собака, под забором». Это мысль не пугала, я уже смирился, что так и будет.
Впервые за свою жизнь Паша испугался пять лет назад. В тот день он выпал из окна пятого этажа: вышел покурить на балкон и неудачно облокотился на перила. Перелом спины, проткнутое легкое и внутреннее кровоизлияние — повезло, что мимо проходил мужчина, который вызвал скорую.
— Только в реанимации я понял, что во всех смыслах допрыгался. Месяц я лежал в больнице и не знал, смогу ли встать, буду ли ходить. Это было очень страшно, я жалел себя, чувствовал безнадежность. Мне тогда было лет 29—30. В больницу ко мне приезжали мама с братом. Я плакал, обещал, что больше никогда не буду употреблять, и искренне в это верил. В день выписки меня встретил друг — мы тут же укололись.
Попытки завязать случались и раньше. Впервые Паша прошел реабилитацию спустя три года после начала истории с наркотиками — всего за 13 лет их было шесть. Причиной решиться, говорит он, было не желание избавиться от зависимости — так хотелось избежать последствий, попробовать пожить чуть иначе или задобрить родителей. Максимум, который удалось продержаться, — полгода.
— Я даже год прожил в монастыре: кто-то из знакомых наркоманов рассказал мне, что так можно. Просто приехал, рассказал о себе и попросил, чтобы меня взяли. Там я жил и работал, дважды в месяц на выходные уезжал домой и принимал наркотики.
Помню, как на первой исповеди рассказал все батюшке. Он спросил, употреблял ли я сегодня. Я ответил, что нет. И он сказал: «Значит, ты бывший наркоман». В меня так попали эти слова! Все шесть реабилитаций я слышал, что бывших не бывает, это смертельная прогрессирующая болезнь — эта мысль меня убивала. Все 13 лет я жил с этим клеймом и думал, что я не могу не быть наркоманом.
Последняя реабилитация длилась год — ее Паша прошел в «Реформации». Последние два с половиной года, уверяет герой, он чист. При этом последствия в виде некоторых заболеваний остались навсегда.
Марта и Паша познакомились в реабилитационном центре, который создан благотворительным учреждением «Реформация личности». Марта с улыбкой рассказывает, что сперва будущий муж не обратил на нее внимания. Паша объясняет так: тогда он не строил планов на будущее, его главной целью было перестать колоться.
— Я был в центре впервые, а Марта вернулась туда в третий раз. Помню, подумал: сколько нужно смелости, чтобы признать, что ты не такой сильный, как казалось. Мне захотелось поддержать ее — и вот результат, — улыбается парень, кивая на спящую дочь.
Строить отношения, проходя реабилитацию, — это встречаться во время прогулок или видеться в процессе работы. Когда у Паши курс закончился, Марта еще оставалась в центре — парень приезжал к ней на выходные. Дальше были свидания в городе, а затем Паша понял: пора делать предложение.
— В тот момент я только начал работать, у меня не было денег на кольцо, а ведь так принято. Не знал, что делать, и рассказал все маме. Она вышла из комнаты, а затем вернулась с кольцом в руке. Для меня было так удивительно: мама дает мне золото! Ведь раньше я его крал, а теперь она мне доверяет… Кольцо, кстати, подошло идеально, будто специально для Марты.
Кстати, о родителях ребят. Сейчас отношения с ними Паша и Марта называют более близкими и теплыми, чем когда-либо. Внутри семьи, по словам пары, все тоже хорошо: старшая дочь Марты давно живет с мамой и отчимом, а еще она очень ждала рождения сестры. С улыбкой Паша говорит, что они с женой мечтают еще и о сыне.
— На нашей свадьбе младший брат и моя тетя сказали: «Ты победитель». И это так меня вдохновило! Я поверил, что печать наркомана — это больше не мое. Теперь я по-настоящему получил свободу — в первую очередь благодаря вере в бога.
Всего два с половиной года назад я был уверен: моя жизнь закончена, у меня откажет печень, или я умру от передоза. Много раз представлял, как мама заходит в эту комнату, а я лежу тут мертвый на диване.
Тема смерти возникает несколько раз: из-за наркотиков умирали знакомые и приятели и Паши, и Марты. Один из друзей, рассказывает парень, обещал пройти еще один курс реабилитации, когда ему исполнится 30 лет. Он не дожил до намеченного момента пять месяцев.
— Еще один мой друг сказал, что не будет тешить себя надеждой вылечиться и просто однажды доколется до смерти.
Тема зависимости и пройденного опыта в семье не запрещена, Паша и Марта спокойно обсуждают все, что пережил каждый из них. Осторожно спрашиваем о срывах, которые раньше случались: не страшно ли, что может повториться? Они отвечают одинаково: нет, теперь они чувствуют внутри себя свободу от зависимости — раньше этого чувства не было. А еще у каждого появилось то, что заместило пустоту, — семья, дети, планы на будущее, которое уже не окрашено в графитовый серый.
Главной целью интервью, признаются герои, стало желание показать: даже в таких, казалось бы, безнадежных историях может случиться счастливый финал. Сейчас пара волонтерит в центре, где оба прошли реабилитацию, а Паша часто ездит в наркологический диспансер и старается достучаться до тех, кто туда приходит.
— С любой зависимостью человек часто не может справиться самостоятельно. Клеймо наркомана очень ядовитое — будто живешь с неизлечимой болезнью. Это очень страшно. А ведь свобода есть, хотя сделать первый шаг очень сложно. Нужно захотеть, попросить о помощи и дать себе шанс.
Социально-благотворительное учреждение «Реформация личности» больше 20 лет помогает людям, попавшим в сложную ситуацию. Обратиться за помощью могут не только люди с любой формой зависимости, но также созависимые (например, если в семье употребляет муж или ребенок). Подробнее о программах можно узнать здесь, а в Instagram рассказывают еще больше историй.
Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро
Перепечатка текста и фотографий Onlíner без разрешения редакции запрещена. ga@onliner.by