Год назад в российском и белорусском прокате прошла громкая премьера фильма «Спайс бойз», сюжет которого основан на трагических и резонансных событиях, произошедших в Гомеле в 2014 году. Три друга собрались покурить спайсы, в какой-то момент решили, что один из них демон, и выкололи ему глаза. Кровавый молодежный хоррор обрел более глубокое, драматическое дно.
Читать на OnlínerЗа время, прошедшее после премьеры, картина получила неоднозначные оценки критиков, несколько наград на международных фестивалях (последнюю — в ноябре в Испании). Многих зрителей поражала жестокость происходящего в кадре. Но вдвойне пугает другое: даже если убрать художественный вымысел, самая тяжелая сцена картины будут очень близка к реальности. Сегодня мы поговорим с режиссером и сценаристом фильма Владимиром Зинкевичем о том, как родилась эта лента и что рассказывал лишившийся глаз Дмитрий, который тоже участвовал в съемках фильма.
— Как возникла идея использовать при создании фильма этот драматический сюжет? Почему вообще решили затронуть тему наркотиков?
— Если смотреть вглубь, корни, наверное, в том, что я родился в Светлогорске — одном из самых «наркоманских» городов бывшего СССР, а впоследствии и Беларуси. Тема наркотиков долгое время проходила где-то рядом. Практически все мое окружение в молодости употребляло наркотики, «чистые» были скорее исключением, подтверждающим правило.
Я помню, что у нас употребление опиума поначалу даже не воспринимали как наркоманию — скорее как приятное времяпрепровождение, развлечение наравне с «пива попить» и «на дискотеку сходить». Сказав кому-то употребляющему «Ты наркоман», можно было и по лицу получить: люди обижались. Два-три раза в неделю они варили маковую соломку и считали это совершенно нормальным. Знакомые говорили мне: «Да ладно, братан, я кайфанул немного, ничего серьезного, завтра увидимся, в спортзал пойдем».
Это уже потом, когда стали понятны масштабы трагедии, когда стали умирать от ВИЧ, взгляд на наркотики резко поменялся.
Думаю, я понял, что происходит что-то ужасное, когда посчитал, что в подъезде моей стандартной девятиэтажки мак варили на девятом, восьмом, шестом, четвертом и третьем этажах.
Окончательно добила ситуация, которая произошла позже, на службе в армии в 1993-м. По состоянию здоровья я попал в пограничный стройбат, служил в Бресте. В первую же неделю на построении комбат приказал всем из Светлогорска сделать два шага вперед. Нас оказалось пятеро. Комбат спрашивает: «Ну и кто из вас, паршивцы, порезал мак у замполита на огороде?» По отношению я понял, что Светлогорск в глазах людей — это дно.
— Но вы не сняли фильм о ситуации в Светлогорске, тема немного иная.
— О наркотиках и о том, к чему они приводят, я хотел рассказать давно. Но надо было найти сюжет, который выглядел бы актуальным в нынешних реалиях. И здесь знакомые рассказали мне историю про события, произошедшие в Гомеле в 2014 году, когда три приятеля решили покурить спайсы, а затем двое из них выкололи товарищу глаза. Очень страшная история. Я сначала подумал: черняга какая-то. Но недели через две в голове начал складываться сюжет. Позвонил в Гомель, у меня там есть знакомые в уголовном розыске, узнал подробности. Потом покопался в интернете, увидел, что случай не единичный. Пазл сложился, и я сел писать сценарий.
Целью было сделать фильм, который не воспринимается как нравоучение. Это страшная история, рассказанная простым, понятным языком. Самое страшное в ней — то, что она основана на реальных событиях, конечно, с определенной долей гипертрофирования и художественных допущений.
— Фильм часто классифицируют как хоррор и одновременно комедию. Уместное сочетание в нашем случае?
— Для меня «страшно» и «смешно» всегда идут рядом. Слишком жуткие вещи в какой-то момент уже граничат с абсурдом — так часто рождается черный юмор. Российские дистрибьюторы решили позиционировать фильм в кинотеатрах как черную комедию, а не как драму и хоррор, как предполагал я. Наверное, посчитали, что таким образом получится привлечь больше зрителей. Я не вправе судить коллег.
Но многие люди, идя на «черную комедию», ближе к развязке утирались холодным потом. Передо мной на показе сидел мужчина, который после окончания фильма сказал: «Надеюсь, на выходе нальют, чтобы в себя прийти». Наверное, это точно описывает состояние многих зрителей после просмотра.
Для меня важны другие отзывы — когда люди, которые пробовали спайсы, переживали эти ощущения, посмотрев картину, говорили: «Мы верим, похоже на правду».
— У вас был опыт употребления? В Светлогорске мало кто минул его…
— Было несколько единичных моментов четверть века назад, но только с «травой». Пробовал пару раз — понял, что не мое. «Тяжелых» наркотиков я боялся, в моем кругу считалось, что прикасаться к ним — это значит сильно замараться. На наших глазах, начав употреблять, люди стремительно менялись. Еще недавно человек был тусовщиком, душой компании, а познакомившись с наркотиками, он полностью выпадал из социума, превращался в отшельника, который строит свою жизнь на лжи и воровстве. Живет от дозы до дозы. Я называл таких «люди-тени».
— Думаете, тема спайсов все еще актуальна?
— А вы почитайте новости. Конечно актуальна. И месяца не проходит, чтобы молодой парень или девушка не погибли. Недавно вон девушка в Москве покурила и в окно вышла. Сейчас я в Москве нахожусь, здесь среди молодежи распространена новая «дурь» — соль. Ее дурачки малолетние называют «искусственный кокаин». Стоит недорого, после нее бегают все из себя бодрые такие, заряженные. Но через 30 минут их отпускает, и очень хочется закинуться снова. Пару вечеров в компании «попылесосишь», и уже крепко сидишь на нем. Утром ломка, как у наркомана со стажем.
— Что поразило вас в спайсах, когда вы изучали тему во время написания сценария?
— В первую очередь — полное отсутствие здравого смысла. Употребляя спайс, люди мгновенно теряют все человеческое, их поведение даже к животному невозможно приравнять. Ты «курнул» — и как будто играешь в русскую рулетку: может, глаза другу потом вырежешь, может, в окно выйдешь, может, повезет и просто голым пойдешь гулять по улице. Я не придумываю, это все сценарии из жизни. Мои знакомые девушки ехали по Минску, и к ним на капот неожиданно прыгает голый мужик — под спайсами, конечно.
А еще страшно, что у некоторых иногда все проходит «по лайту». И это может сформировать идею, что и в будущем «пронесет» — а значит, можно. Из съемочной группы несколько человек были знакомы со спайсами, пробовали еще до 2014 года, когда они еще не были запрещены. Так вот «лайт» — это не только «покурил и забыл», но и когда мужик всю ночь лежит, после того как покурил, в ванной дома и орет во весь голос — надеется, что отпустит.
— Вы встречались с реальными героями событий в Гомеле?
— Прообраз главного героя — тот самый парень, которому в Гомеле товарищи выкололи глаза. Зовут его Дима. Вообще, он не очень готов был общаться. Знаю, что через месяц после трагедии его к себе на программу позвал Малахов — и был послан подальше. Дима — такой дворовой боец, гордый парень, хотя ему предлагали хорошие деньги.
Поначалу на контакт он не шел. К нему поехали ребята из съемочной группы — он и их послал. Тогда уже я подключился, начал общаться с его другом, сказал, что не надо изливать душу, что захочет сказать — скажет. Пусть воспринимает не как интервью, а как актерскую работу. Тогда он согласился.
А с теми, кто глаза выкалывал, я, конечно, не встречался. Они сели, и надолго.
— Каким вы увидели Диму?
— У него есть нарушения в работе опорно-двигательного аппарата — я не вдавался в подробности, что за они, а он не посчитал нужным рассказать. Это на самом деле мистический момент, так как я прописал в сценарии, что у главного героя фильма ДЦП, еще не зная о проблемах Димы.
При этом он вполне рассудительный, адекватный парень.
Еще было заметно, что Дима до сих пор не смирился. Он уверен, что не все потеряно. Услышал, что где-то в Израиле есть клиника, которая выращивает и имплантирует глазные яблоки. Просил нас найти выходы на нее. Мы сразу понимали, что это фейк, но старательно пытались помочь. Несколько недель обзванивали клиники. Когда стало понятно, что вариантов нет, сказали ему правду. Парень, конечно, расстроился, но надежда, что зрение удастся вернуть, у него не пропала.
— Дима рассказывал, что произошло, когда он лишился зрения?
— Мы сразу договорились, что это табу, тему не затрагиваем. Составили фразы, которые он готов сказать на камеру, которые бы художественно, иносказательно отразили ситуацию, в которой он оказался. Их зритель может увидеть в конце фильма.
Но о том, что там происходило, я слышал от гомельских оперов. Милицию вызвали потому, что по улице в частном секторе бегали голые парни. Когда милиционеры пришли в дом, Дима сидел без глаз, смеялся и рассказывал стихи. У него было разрезано лицо: ему пытались снимать кожу, считали, что он дьявол. А один из парней в это время играл его глазными яблоками в футбол на полу.
Меня впечатлило, что Дима был уверен, что он все видит. Из этого состояния в реальность он вынырнул только через два дня.
А еще меня поразило, что он просил, чтобы мы как-то повлияли на сроки, которые дали ослепившим его товарищам (одному дали 11 лет колонии усиленного режима, второму — 15. — Прим. Onlíner): мол, ребята уже оплатили ущерб, отсидели сполна. Дима сам писал несколько писем, чтобы им смягчили наказание. Значит, простил.
— Вы видели Диму, погружались в историю. Как считаете, стоит смягчить наказание?
— Мне очень сложно быть судьей в этом вопросе, это все же человеческие судьбы. Думаю, что срок, который им дали, они досидят.
— В вашем фильме главного героя считают не дьяволом, а роботом. Это художественный вымысел?
— Это аллюзия на еще один драматический случай, произошедший в Минске. Тогда парень под спайсами подумал, что его друг — робот, достал ему глаз и засунул туда цепочку, чтобы «закоротить». Только в этой истории все закончилось еще хуже: пострадавший погиб.
— Какие самые частые отзывы о вашем фильме?
— Чаще всего читаю комментарии, что это кино надо показывать в старших классах. Не знаю, может быть. На самом деле я всегда надеялся, что хоть один человек, посмотрев его, задумается, стоит ли делать затяжку или колоть укол, представит последствия, которые могут ждать впереди. Если такие люди были, значит, мы работали не зря. Фильм не просто так называется хоррором. Я уверен, что молодежь можно испугать.
Если абстрагироваться от кино и говорить о событиях в Гомеле, я считаю, что во всей этой трагедии больше всего поражает то, как рядовые, с точки зрения этих трех парней, действия привели к катастрофическим последствиям. Собрались покурить — думали, что баловство. После — ничего не помнят, очнулись в совершенно иной реальности. Сейчас один стал инвалидом, двое других на долгие годы в тюрьме — у всех жизни полностью разрушены. Кайфанули?
Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!
Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро
Перепечатка текста и фотографий Onlíner без разрешения редакции запрещена. ng@onliner.by