По прогнозам синоптиков, эта зима будет европейской — скорее всего, наслаждаться живописными видами сугробов мы будем недолго. Коммунальщики такой зиме рады, лыжники — нет. Но ни на одну группу людей температура за окном не влияет так, как на бездомных. Для них это вопрос жизни и смерти. Когда в Минск хлынул поток туристов в связи с проходящими здесь международными турнирами, проблема решилась — методом вывоза бомжей за кольцевую. «Красота» длилась недолго — всего пару дней, если не часов. Сегодня бездомные вписались в повседневную жизнь минчан — при выходе из метро люди уже на подсознательном уровне знают, что ответ «У меня карточка» универсален. В этом материале — истории людей с нелегкой судьбой и тех, кому не все равно.
Читать на OnlínerС Владом мы общались в начале ноября. Ему 51 год, на улице он живет уже пять лет. В свое время был заместителем начальника по рекламе в одной из газет, дружил со многими директорами предприятий и организаций: он им — хорошую рекламу, они ему — приглашение на следующую презентацию, которая начинались с бокала шампанского и заканчивались «сорокаградусной».
Деньги у рекламщика водились: он покупал машины, ноутбуки и мобильные телефоны друзьям и девушкам. Сперва Влад открывал двери ногой, а потом дверь открыли ему. Тогда же дал трещину и брак, длившийся 16 лет. Жить стало невозможно не то что без банек и посиделок с друзьями, а без самого алкоголя.
— Помню, мама говорила: «Сынок, откладывай на старость». А я думал: «Какая у меня старость? У меня этой старости не будет». Вот старость наступила, и я, честно сказать, вспоминаю слова матери, насколько она была права. Эти 1990-е — безбашенные годы: деньги зарабатываются легко, живешь одним днем, не было такого, чтобы я без денег оставался. У меня было две квартиры. Одну продал, когда с женой проживал. Тогда меня обманули на $8000: договорились с агентством на одну сумму, а продали за другую.
Вторую продал, когда мне надо было вот это (рукой поднимает 250-граммовую бутылку водки. — Прим. Onliner), и я просто подписал документы. Сам виноват. Сейчас у меня, в принципе, прописка есть — в Несвижском районе. Но что там делать? Думаю, сдавать тот дом надо. Там платное озеро рядом, чтобы рыбаки приезжали туда, а я бы здесь был. Надо только одного человечка увидеть, чтобы мне ключи отдали.
К нашему визиту Влад готов не был, однако быстро понял, что мы журналисты. Поинтересовавшись, почему фотоаппарат Nikon, а ремешок от Canon, и блеснув эрудированностью, ответив на свой же вопрос «Какая настоящая фамилия Максима Танка?», он согласился показать жизнь столичного бездомного такой, какая она есть.
Влад обитает в районе площади Победы. Встают бомжи рано, с первыми трамваями — около пяти, полшестого утра в своих «домах». Для Влада «дом» — это подвал в многоэтажке, где на полу вперемешку постелены куртка, картон, пакеты и разбросаны бычки от сигарет.
— Я тут живу уже непонятно сколько лет, каждая собака меня знает. Ночлежки разные, постоянно меняю место дислокации. Первая мысль утром — сразу на «обходку». Но недавно я новую схему выработал: собирать бутылки с вечера, так как большая конкуренция, стало много новых бомжей, которых я раньше не видел.
В основном бомжи ночуют в заброшенных домах, электричках, на чердаках, вокзалах, лестничных клетках. Те, кто поизобретательнее, строят себе землянки или шалаши, у кого внешний вид и социальные навыки остались на приемлемом уровне, пристраиваются к инвалидам или пенсионерам с «метрами», оказывают помощь в быту и ухаживают за владельцем. Есть и другая дорога — монастыри или государственные ночлежки. Тут свой фейсконтроль и главное требование — приходить трезвым.
До обеда бомжу нужно сделать как минимум две-три «обходки»: пройти по годами налаженному маршруту, по пути собирая бутылки, металлолом и разного рода ценности типа смесителей, аккумуляторов и так далее. Во времени бомжи ориентируются по звону церковных колоколов.
— В день набегает порядка 60 километров, — рассказывает Влад. — Вы готовы пройти таким маршрутом? У вас ноги не выдержат!
Предложение звучит устрашающе, но с реальностью расходится (мы-то шагомер включили). Из обещанных 60 километров за весь день мы прошли всего 2, даже не покинув географический центр Минска.
— Хотите посмотреть, как мы собираем бутылки? Вот так мы их собираем, — Влад достает заранее заготовленную жильцами ближайшего дома партию бутылок и продолжает свой путь по «пьяным лавочкам» (лавки, на которых происходит сходка любителей этила, там можно найти больше всего бутылок).
Обойдя в поисках бутылок пару дворов, Влад проголодался. Он идет рыться по помойкам или в магазин за продуктами? Нет. Он делает воронку из пластиковой бутылки и отправляется в сквер Симона Боливара. Тут бездомных кормят и одевают волонтеры, представляющие инициативу «Еда вместо бомб», а волонтеры из проекта «Уличная медицина» выдают лекарства, проводят осмотры и оказывают первую помощь раненым и покалеченным. Только что денег на руки не дают.
Дмитрий ни в каких организациях не состоит. Он помогает бездомным по зову сердца, ничего не ожидая взамен. В среднем на помощь тратит 15 рублей в день, если нет нужды в срочной покупке лекарств или одежды.
— Ситуация из года в год не сильно меняется. Сегодня пару человек новых, они приходят и уходят. Мест, где покормят, хватает: кто-то на Рыбалко, кто-то на Матусевича, — и прийти не у всех получается, кого-то я уже месяцами не вижу. Здесь далеко не все бездомные, как бы странно это ни звучало. Это обычные люди, у которых не сложилась судьба, бывшие уголовники, деятели искусств, кого-то родственники выгнали — совершенно разношерстные. У некоторых психология такая, что им уже ничего не надо. Я был в Польше, и там совершенно иная помощь: там есть спонсорское финансирование, а у нас — еда, которая не будет бить по карману.
Юля по образованию врач-стоматолог. В «Уличной медицине» она уже год, сейчас по специальности не работает, но бездомным помогает бесплатно. За день к ней приходит 20—30 человек. Коронавирус не изменил образ жизни бездомных, для них это всего лишь еще один смертельно опасный пункт из длинного списка. В нем много пунктов: пищевые отравления, простуда, несчастные случаи, ожоги и раны с последующими нарывами из-за запущенности и антисанитарии. Про зубы лучше и вовсе не вспоминать: их и рядовому гражданину лечить затратно.
— Мы проводим профилактические мероприятия, оповещаем, раздаем маски. Донесли, что есть такая инфекция — коронавирус. Лекарства — это поддержка от общества, то, что насобирали весной посредством пожертвований. Обычно берут таблетки от давления, проблем с ЖКТ и обезболивающие, — говорит девушка и добавляет, что приходится сталкиваться с разными вещами — к примеру, со страшными ожогами на все тело или трофическими язвами.
— Когда человек живет в антисанитарии, то там и порезы превращаются в гнойники, когда у него нет возможности вымыть руки, — объясняет Юля. — Часто бывают проблемы с зубами, которые запущены до такой степени, что помочь можно только хирургически. И мы уже подсказываем, в какую больницу обратиться, как подойти, как сказать. Тут уже многое зависит от желания медработников.
Еще до начала обеда в сквер приходит Серега — друг («братан») Влада по улице. Сереге 33 года, он был осужден на 11 лет, по УДО вышел через 6. Дальше попал на улицу. По его словам, заступился за девушку и нечаянно нанес оппоненту смертельный удар, виновным себя не считает. Как бы то ни было, теперь их двое.
Одна из бездомных пенсионерок, Борисовна, просит Влада и Сергея, чтобы те помогли ей донести пакеты с вещами до скамейки. На улице она оказалась «при помощи» внука: говорит, тот выгнал ее из дома, как только пенсионерка переписала на него квартиру и отмазала от службы в армии.
— Главное, всегда оставаться человеком, как бы тяжело, как бы плохо ни было, нужно сохранять порядочность, человечность, честь и достоинство, — говорит Влад.
Пока Борисовна с тростью медленными шагами плетется позади, герои доходят до лавочки, делят пакеты на «свои» и «ее», затем Серега отправляется за грушами, которые высадили жильцы ближайших домов. Обсуждают Библию, философствуют о том, как прощать, говорят, что молятся по утрам и перед сном. Когда старушка подходит, закапывают свои пакеты в листву и идут на «обходку».
— Нам повезет, если попадется смеситель, медюха (медь. — Прим. Onliner): 12 рублей за килограмм. А за два пакета бутылок дадут 1,2 рубля, еще пакет — 2,4, а это всего 100 граммов водки! — рассказывает и считает Серега.
— На хлеб же надо, — удивляемся мы.
— Хлеб нам не надо, он сам находится, что можно хлебобулочные заводы открывать. А согреваться как? «Почему на улице спите пьяным?» — спрашивают. А как не пьяным быть? Могут отморозки подойти, убить, побить!
— Алкоголь как помогает от отморозков?
— Согревает кровь. Когда пьяный, страха нет, и ты спишь — тебе пофиг на все.
— Где зарабатываете на водку? — интересуемся уже у Влада, так как Сергей буйно реагирует на вопросы и не может сформулировать ответ без помощи «братана».
— Можно по-разному. Прося милостыню возле церкви, заработаешь больше, чем сдавая бутылки. Но там люди уже по пять лет стоят, я же не буду перебивать масть. Зачем мне это надо? Пока здоровый, хожу собираю бутылки. Если я двигаюсь, я живу, — отвечает Влад.
Он указывает на машины и называет имена их хозяев, чем те занимаются, сколько зарабатывают, о чем горюют в квартирах с опущенными занавесками.
— Пошли, с бабулей тебя познакомлю.
— Бабуля тоже бездомная?
— У бабули трехкомнатная квартира, ее выгоняют.
Лилия (так зовут старушку) заснула на лавке с полным пакетом продуктов, которые ей купил кто-то из местных. Влад знаком с Лилией уже много лет, рассказывает ее историю.
— У нее квартира находится на площади Победы. Бабушка сдавала комнаты, но вот уже который год ее саму туда не пускают. Избивают, забирают при получке пенсию и силой заставляют переписать «метры», выйдя замуж или оформив расписку.
У нас возникает слишком много вопросов — например, почему не обратились в милицию, кто бьет старушку, знают ли о ситуации близкие. Ни на один из них конкретного ответа не поступило, а запрос тут отправлять некому, поэтому говорить о правдивости сего рассказа не беремся.
— Уже не знаю, сколько по улицам и метро скитаюсь, так по голове ударили. Шестой месяц пенсию не могу забрать: боюсь получать, у меня ее забирают сразу, бьют, — рассказывает Лилия.
— Сколько лет вы на улице?
— Ой, мамочки, не могу сказать. Мне уже по голове так ударило, ничего не помню.
Оставляем Лилию в покое. Пока же героям ничего найти не удалось (или не хотелось). Бутылки, которые были в пакетах с самого утра, Влад и Сергей в тот день не сдали, они так и остались в листве. Отправились в ближайший магазин. Оказывается, деньги у «братанов» уже были. После этого вернулись во двор к Борисовне, которая пару часов просто сидела на лавке, и начали «согреваться», закусывая собранными грушами.
— Чтобы вернуться к нормальной жизни, нужны деньги. На работу устроиться я не могу, так как нет документов. У меня и здоровье слабое, правое легкое все светлое, надо выкачивать жидкость, медкомиссию не пройду. А на улице я больше дня голодным не ходил. Что только не выкидывают люди! Вот за магазином суши выкидывают, серьезно. Икра красная, морковка, свекла с чесноком, килька… — рассказывает Влад.
— Вы так пять лет живете, уже и здоровье подкосилось, а документы восстановить не удалось?
— Я документами с понедельника начну заниматься, — отвечает Влад.
— Серега, планируешь вернутся к нормальной жизни?
— Я не хочу вот этого: биться, бороться. Хочу бутылки собирать спокойно.
Серегу, как мы поняли, все устраивает. Однако живет он не под крышей, как Влад, и поэтому пытается продать нам идею: построить «гостиницу для бездомных», чтобы можно было жить постоянно, а не как в государственных ночлежках, где в восемь утра выгоняют на улицу. Понятно, что бросить пить, попробовать устроиться на работу или овладеть какой-нибудь профессией Сергей желанием не горит.
Перед прощанием, около восьми вечера, когда бездомные выпили на двоих литр водки, они просят номер телефона (отчего ближайшую неделю названивают по пустякам с разных номеров). Спустя 15 минут Влад и Сергей отправляются по «домам», предварительно отыскав свои пакеты. И только непьющая Борисовна остается сидеть на лавке: ей идти некуда. Впереди холодная осенняя ночь.
Повлияли ли на количество бездомных коронавирус и увольнения из-за пандемии и может ли вырасти их число в будущем? Вот что говорит социолог Наталья Рябова.
— Не думаю, что число бездомных как-то изменилось из-за коронавируса в стране. Другое дело, если развернется полноценный экономический кризис — тогда можно ожидать увеличение количества бездомных через какое-то время.
Бездомные представляют некоторую опасность общественному здоровью, безопасности и эстетике. Плюс нам в целом нравится, чтобы вокруг было чисто и красиво, а какой-то плохо пахнущий бездомный напоминает нам, что, вообще-то, не всегда в жизни бывает так, как хочется.
С другой стороны, полное отсутствие бездомных характерно ведь не для Парижа или Нью-Йорка, а для военных диктатур, одержимых тотальным контролем. И по-моему, эта проблема не может быть до конца решена в нашем современном обществе. Однако нивелировать ее возможно.
— Нужно различать понятия: бездомный — это человек без жилья, а бомж — это наименование класса, группы, — объясняет психолог Даниил Островский. — Человек не становится бомжом за один день, это достаточно долгий процесс. Попав в эту группу, хочешь не хочешь, а будешь жить по ее законам. Когда у тебя справа бомж, слева бомж и в зеркале ты видишь бомжа, такая ситуация воспринимается абсолютной нормой. Сама улица меняет человека, ведь, попав в город, начинаешь жить по городским нормам, попав в деревню — по деревенским. На улице тоже свои нормы.
Потребности отличаются по качеству, но остаются теми же. «Где будешь добывать еду?» — собирать по помойкам, «Где будешь добывать деньги?» — собирая бутылки или металл, «Где будешь жить?» — на теплотрассе. Это определенный образ жизни, привычки, качества, мировоззрение, сформированное за короткий срок пребывания на улице, — и человек свыкается с тем, что имеет.
Зачастую проблема, какой бы многогранной она ни казалась, усугубляется злоупотреблением алкоголем. Алкоголь — это такая вещь, которая разрушает не только личность, но и эмоциональную и волевую сферу. Человек становится бомжом не в момент, когда теряет жилье, а когда теряются его социальные связи.
Отсутствие дома — мощная стигма на человеке. Разговаривать с такими людьми мы зачастую отказываемся, потому что эти разговоры приводят к рассказам: «Я знаю того… этого… был генералом». Но в любом случае пренебрежение и отношение к бомжам как к людям второго сорта имеет место в нашем обществе.
Люди упрощают себе жизнь, говоря: он сам виноват, нам же повезло, нас не трогали заботы и беды. Важно понимать, что не каждый бездомный может обратиться за помощью. Ну не пожалеет его никто, ничего хорошего ему не скажет, максимум пнут на лавке. Жалость им, наверное, и не нужна, даже противна, а с другой стороны, мы относимся к людям в такой ситуации не очень хорошо, не по-доброму.
У бродяжничества есть предпосылки. Первая — это неблагоприятная семейная нагрузка. Поэтому и говорят, что бедность порождает бедность. Это семьи, в которых процветали истории алкоголизма, наркомании или психического расстройства. Вторая предпосылка — неблагоприятные условия созревания личности, когда и от семьи не съехать, и из школы/училища/армии не уйти. В такой момент у человека появляется зависимость, начинаются проблемы с психикой. Третья предпосылка — сугубо экономическая: история про «отсутствие перспектив».
Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!
Есть о чем рассказать? Пишите в наш Telegram-бот. Это анонимно и быстро
Перепечатка текста и фотографий Onliner без разрешения редакции запрещена. nak@onliner.by