Совсем недавно Минтруда в очередной раз порадовало нас отменными показателями гендерного равенства в Беларуси. Но так ли это на самом деле? Что отличает формальную статистику от реального положения дел? Почему клип Вадима Галыгина «8 сакавiка» не смешной? Кто такая эмансипированная женщина сегодня? И что страшного произойдет, если мужчина помоет посуду? Обо всем этом наш сегодняшний разговор в рубрике «Неформат».
Читать на OnlínerИрина Соломатина — основательница проекта «Гендерный маршрут». Регулярно участвует в подготовке гендерной секции в рамках Международного конгресса исследователей Беларуси. Область интересов — визуальные и культурные исследования, гендерная теория и феминистская критика. В 2016 году в соавторстве с Викторией Шмидт написала и издала книгу «Женский активизм в Беларуси: невидимый и неприкасаемый». Замужем, имеет сына. Сравнивает феминизм с «оптикой», которая дает ясный взгляд и позволяет видеть детали.
— В своих постах и книгах вы с иронией называете Беларусь страной «победившего гендерного равенства». Почему с иронией, почему в кавычках?
— Когда я беру «гендерное равенство» в кавычки, то опираюсь на противоречия, которые транслируются верхами, на ту практику, что окружает меня. Откуда ирония? Знаете, в советское время был такой тренд: пытались обогнать США и Запад, мол, мы передовики производства. И по инерции продолжаем и сегодня кого-то догонять, а еще лучше — обгонять. Когда я слышу выступления наших чиновников высокого уровня, то отслеживаю такую тенденцию: Беларусь они представляют страной-передовиком в вопросах гендерного равенства.
Например, в Нью-Йорке в 2016 году была встреча совета Программы развития ООН, и заместитель председателя Беларуси при ООН Евгений Лазарев заявил, что у нас настолько хорошая гендерная повестка, успехи так велики, что Беларусь может «поделиться своим положительным опытом со всеми заинтересованными странами — членами фонда ООН». Я специально сохранила цитату.
Да, в Беларуси есть государственная гендерная политика, которая существует с середины 90-х годов. Наша страна действительно выполняет требования глобального сообщества и регулярно замеряет индексы. Их очень много. Например, индекс гендерного равенства/неравенства, материнства и т. д. Но с ними есть проблема. Индексы считаются по определенным параметрам. И сегодня экспертная среда ставит под сомнение то, что индексы, которые были придуманы когда-то, отражают реальную женскую повестку.
Я приведу конкретный пример. В 2015 году Беларусь заняла 25-е место среди 179 стран по индексу материнства, опубликованному организацией Save the Children. Казалось бы, отличный результат! Но. По каким параметрам велись измерения? Риск смертности роженицы, смертность детей в возрасте до пяти лет, образование женщин и количество женщин, которые участвуют в государственном управлении. Однако в том же 2015 году публикуется еще один рейтинг, который составил медицинский журнал The Lancet, — индекс устойчивого развития. И в этом индексе, помимо названных пяти параметров, сравниваются еще 28, в том числе смертность в ДТП, избыточный вес у детей, уровень потребления алкоголя и табакокурения, заболеваемость ВИЧ, туберкулезом и гепатитом В, число самоубийств и т. д. И вот уже по этому индексу устойчивого развития Беларусь на 120-м месте из 180. Причем Беларусь попадает в разряд самых худших стран на постсоветском пространстве. Есть разница между 25-м местом и 120-м? Если мы видим такую разбежку, явно что-то не так, есть какое-то противоречие.
Еще на что я хочу обратить внимание — это список запрещенных для женщин профессий в Беларуси. Их количество постепенно сокращается, но тем не менее! Если в стране есть список запрещенных профессий, то как можно хвастаться победившим гендерным равенством?
Последний раз этот список пересматривался в 2014 году, и количество профессий сократили до 181. Но само наличие списка ставит вопрос о доступности попадания женщин в определенные сферы. Получается, что из лучших побуждений женщин не пускают в конкретные профессии. Но ведь у нас есть закон, который гарантирует доступность образования вне зависимости от половой принадлежности. И вот тут наступает противоречие. Это и есть открытая дискриминация.
Зайдите на сайт Академии МВД, например, и вы обнаружите интересную вещь. Там указано количество мест для поступающих — мужчин и женщин — и необходимые баллы. Разница в количестве баллов для мужчин и для женщин, особенно на определенные специальности, впечатляющая. То есть если женщина может доказать, что ее интеллектуальные способности в три раза выше, чем у мужчины, а рост — не меньше 165 сантиметров, то ее, конечно, возьмут. Но получается, что существуют барьеры для женщины в сфере «милитари». И никто из тех, кто декларирует успехи политики гендерного равенства, не пытается переосмыслить эту противоречивую ситуацию.
Еще один важный момент. В Беларуси уже много лет не принимается закон о противодействии домашнему насилию. Несколько раз проект доходил до обсуждения депутатов, но они находили его «нецелесообразным». Раз депутаты так считают, следовательно, в обществе вообще нет понимания: зачем нам это нужно? То, что правительство Беларуси много лет тормозит принятие закона, сильно подставляет успешную гендерную политику. Снова противоречие.
Осенью законопроект в очередной раз будут рассматривать. И есть большие опасения, что его опять не примут. Шансы — 50 на 50. Это критический момент. Именно поэтому сейчас женские общественные организации активизировались: пять из них выступили с открытым письмом о необходимости принятия закона.
Так что прежде чем называть Беларусь страной «победившего» гендерного равенства, нужно учитывать все особенности и противоречия.
— О реальности. На мой взгляд, нынешнее положение дел в Беларуси отлично иллюстрирует клип Вадима Галыгина «8 сакавiка». Если попробовать разобрать это видео, скажем, с научной точки зрения, то к каким выводам можно прийти?
— Такие продукты массовой культуры интересно анализировать с точки зрения того, как сохраняется «традиционный порядок»: ресурсные мужчины решают, что правильно, а что — нет. Белорусские артисты, юмористы и группа «Ленинград» снимают поздравление женщинам к 8 Марта. Не буду пересказывать, что написано на первых слайдах клипа. Остановлюсь на таком феномене, как white trash («белый мусор»), который хорошо описан в теоретических текстах, посвященных продуктам массовой культуры. В клипе используется такой код.
В чем суть? Песня исполняется от лица женщины, задействован и женский хор, но дирижируют всем мужчины. Хором, например — руководитель ансамбля «Сябры», народный артист Беларуси Анатолий Ярмоленко. И что мы видим? В клипе противопоставляется социально одобряемое поведение «нормального» мужика поведению женщины, которое подается как не вполне нормальное из-за неуправляемого сексуального аппетита: «Восьмага сакавіка / Лезе ў трусы рука. Хочацца мужыка / Восьмага сакавіка». Тут налицо манипулирование темой женской сексуальности.
Причем «правильность» поведения мужика не вызывает сомнений. На постсоветском пространстве не одно поколение мужчин проводило досуг именно так: гаражи, починить машину в воскресенье — в мужской компании.
Между центральным образом — ожидающей женщины, сидящей за столом с яствами, которой предписывают сексуальное желание именно в день 8 марта, — и образом мужчины возникает разительный контраст. Мужской персонаж, которого исполняет сам Галыгин, с ходу защищен «нормальностью». Женский же подается как «смешной до неприличия». Такое противопоставление «героя» и «сексуально озабоченной женщины».
Фигурой юмора здесь, безусловно, является женщина. И в этом — символическое нивелирование истинного смысла дня 8 марта. Ведь это политический праздник, день солидарности женщин, который подводит важные итоги. И когда поздравление осуществляется через такую манипуляцию, то происходит сведение всех смыслов к издевке — я вижу в этом вызов, потому что позиционирую себя как феминистка.
Клип «8 сакавіка» — это симптоматичный продукт, проявляет специфику локального контекста. Даже в России такого нет. И тут всегда можно сказать: «Мы пошутили». Но не просто так столько людей моментально среагировали на этот клип. Так поддерживается «нормативное» поведение одних и стигматизируется женское поведение как «смешное до неприличия».
Мне было очень печально видеть в клипе водку, селедку. Так сказать, «Купляйце беларускае». Но что дальше? Готовы продавать и «национальные особенности»? Даже Анатолий Ярмоленко не смог дать СМИ внятного комментария о своем участии в клипе.
— Кто такая эмансипированная женщина сегодня? Чего она хочет?
— Эмансипированная женщина — это та, которой важно сохранить свою субъектность. Меня часто спрашивают: как определить, феминизм это или нет? И мой ответ таков — феминистская повестка начинается тогда, когда женщины объединяются и эту силу сложно игнорировать. А в наши дни это про эмпатию и взаимоподдержку.
История феминизма насчитывает более двух столетий. Со времен индустриальных революций в Англии и Франции масса женщин занималась продвижением своих прав. И это было нелегко. Феминистками называли тех, кто разделял необходимость поддержания равных прав женщин и мужчин, например права голосовать. С тех пор значение этого слова сильно расширилось и развилось.
Приведу пример женской силы и взаимоподдержки в наших реалиях. В Беларуси в 2013 году была принята законодательная норма, когда у женщин, зарегистрированных как ИП (ремесленниц, юристок и т. д.), забрали 50% декретных. И женщины по всей стране объединились между собой, написали в правительство открытое письмо, набрали больше трех тысяч подписей. Это сработало, и законодательную норму отменили в течение девяти месяцев. Вот он, яркий пример того, как женщины могут объединиться для решения насущной проблемы. Сама эта практика очень эмансипаторная, действенная. Но можем ли мы назвать этих женщин феминистками — большой вопрос. И нужно ли?
Проблема сегодняшнего феминизма — это немота, невидимость. Потому мы написали книжку «Женский активизм в Беларуси: невидимый и неприкасаемый». Ведь историю женщин, что в политике, что в бизнесе, никто не знает. Их нет в публичном пространстве.
Если мы, женщины, не заговорим, не будем восстанавливать и писать собственную историю, то можно ждать других клипов, подобных «8 сакавіка». Гендерная чувствительность, реагирование на сексизм и объективизацию — это как мышца, которую можно тренировать. Если она не наработана, не будет даже языка говорения или быстрой реакции на подобные клипы-ловушки.
— Как вы думаете, почему так много параллелей между феминистками и женщинами, которые обвиняют мужчин во всех бедах?
— Это очень обесценивающий подход. Все пытаются свести к некой мифической борьбе полов. А на самом деле феминизм — это про взаимное уважение и баланс. Это не про борьбу. Сегодня старый, архаический порядок, который выдается за норму, уже просто не может существовать. Если, к примеру, делегировать мужчине функцию кормильца, то где в Беларуси такие зарплаты, которые позволят одному мужчине содержать женщину и двоих детей?
— По моим ощущениям, феминисток с одинаковой частотой осуждают как мужчины, так и «свои» же — женщины. В чем причина женской мизогинии, откуда это презрение к своему же полу?
— Когда ты понимаешь, как несправедливо и в символическом, и в экономическом смысле устроена наша реальность, то перестаешь осуждать женщин, которые любой ценой стремятся сохранить свою идентичность. Я хорошо понимаю, почему, скажем, женщины топ-уровня ведут себя так, а не иначе. Например, Марианна Щеткина (бывший министр труда и соцзащиты. — Прим. Onliner.by) уже долго занимается гендерной политикой и неоднократно ездила в составе белорусской делегации защищать госотчеты в Комитет по ликвидации дискриминации женщин. И при этом она подчеркивает, что гендерная политика — это важно, но, не дай бог, не подумайте, мол, я — феминистка. И я могу понять, почему она так говорит. Потому что видит в этом «борьбу полов», которой на самом деле нет.
В большом бизнесе в Беларуси сейчас заняты пять процентов женщин. Какая борьба полов? Пять процентов! Так что борьба — на уровне стереотипов и анекдотов. А в реальности все иначе.
К сожалению, есть ценностные вещи, которые быстро не меняются. Открытие нового взгляда на мир может быть травматичным, отсюда и агрессия. Человек пытается любыми силами сохранить прежнюю свою систему ценностей, причем это может быть как мужчина, так и женщина.
Помню случай. На одной из моих лекций молодая девушка, студентка третьего курса, встала и говорит: «Я снимаю комнату в квартире с другими студентами. И с нами, девушками, живет один парень. Вы знаете, он каждый день сам себе готовит и моет посуду. Это же неправильно! Мужчина не должен готовить и мыть посуду, это должна делать женщина». И это говорит молодая современная особа!
Помню, как в 1994 году я поехала на стажировку в Германию. Там я жила в семье: он философ, она архитектор. Я была потрясена тем, насколько между двумя взрослыми людьми был формализован домашний труд. Например, в подвале стояла стиральная машинка. Если женщина собирала белье и отправляла его в стирку, то мужчина через два часа спускался и развешивал одежду. Я помню прекрасно свой диалог с той немкой. «Какие у вас предпочтения в еде? Что вы любите?» — «Дома в основном готовлю я», — ответила я. Она посмотрела на меня и осторожно спросила: «У вас муж болен?» Я даже вопроса не поняла: «Да нет, все в порядке». И тогда она спросила: «А почему готовите вы?» А у белорусской студентки третьего курса беспокойство иного толка. И за этим любопытно наблюдать. В Германии мужчину посчитают недееспособным, если он сам не готовит. А в Беларуси все наоборот. Но это нормально, когда люди вне зависимости от пола сами себя обслуживают! Это и нужно культивировать, поддерживать.
— Вы считаете, что успешным белорускам, женщинам топ-уровня в политике и в бизнесе приходится извиняться за то, что они предпочитают профессиональную реализацию?
— А если среда даже не предполагает, что ты можешь выйти и сказать: «Да, я успешная женщина»? Вот и стараются поменьше говорить о своих достижениях. Это показывает, что женщины достаточно чувствительно воспринимают агрессивность среды: а зачем подставляться? Катастрофически не хватает ролевых моделей в Беларуси, потому что женщина десять раз подумает, стоит ли ей быть белой вороной. Зачем? Женщине и так очень тяжело в бизнес-среде.
Последнее исследование на эту тему показывает: мало того что у нас в бизнесе тяжело стартовать, так еще и мужчины на всякий случай постоянно напоминают: «Может, тебе детьми заняться? Давно борщ варила?» В Беларуси можно найти успешных женщин. Но готовы ли они говорить? Я считаю, что сегодня только женщины могут помочь другим женщинам, на государство рассчитывать не приходится.
Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by