Как-то Войтеховского позвал секретарь молодечненского горкома партии. Говорит: «Нам нужен инструктор! Человек с перспективой роста вплоть до секретаря обкома». Борис помолчал, потом еще, потом сказал нет. Секретарь обалдел: «Как?!» Обалдевали и другие. За 56 лет карьеры он видел много форм удивления, но продолжал гнуть учительскую линию, твердя, что есть вещи на порядок выше быта.
Читать на Onlíner«Мужество — это состояние души, когда человек в чем-то очень сильно уверен и готов жертвовать своей жизнью. Если бы перед прыжком с парашютом мне наперед сказали, что что-то пойдет не так, думаю, я бы все равно прыгнул. Это точно. В советские времена говорили: „В жизни всегда есть место подвигу“. И это не только закрыть амбразуру. Мужество — это продать дачу, квартиру, лишь бы помочь другому. Это быть верным выбранному направлению. Это говорить правду»
С собой у отца были шашка и энтузиазм. Примерно с таким набором он понесся на немецкий танк. Шел первый день Второй мировой войны. Благо не погиб — попал в плен. Сперва был концлагерь, потом — работа батраком.
На родине — в деревне Старый Свержень — остался полный дом женщин: жена, ее мать и сестра. Когда надо было придавить плуг, на него сажали маленького Борю. Он понимал, что происходит что-то необычное, но не мог разобраться, что именно. Дом располагался на хуторе, с которого было видно Столбцы. Когда город попал под артобстрел, ребенок позвал маму и указал на утопавший в огне костел: «Смотри, возле церкви зажгли свечки».
Отцу удалось бежать. На поезде он доехал до Бреста, после махнул поближе к Столбцам. Стояла ночь 1943 года. Немецкие солдаты сидели в блиндаже и грелись. Был слышен их разговор. Мужчина осознавал смертельную опасность, но обладал достаточной смелостью — в итоге перебрался через Неман и вернулся домой.
Он считал себя прогрессивным и очень хотел помочь партизанам. Наказал жене приготовить полмешка муки, мешок картошки и много чего еще. В ночи раздался настойчивый стук в дверь. Мать умоляла не открывать. Отец идею не поддержал — поднялся с кровати. И только растворил дверь, как тут же получил удар в лицо.
Позже мужчина присоединился к Красной армии. Был ранен. Прошел всю Европу до победы и во второй раз вернулся домой живым.
Борис помнит, как они работали в поле с женщинами. В сторону Столбцов время от времени проносились немецкие мотоциклисты. Когда война закончилась, обочины той же дороги были усыпаны самыми разными вещами: бумага, пишущие машинки, велосипеды.
Солдаты оставили о себе и другую память — горы оружия и боеприпасов. Деревенских детей отправляли в поля пасти коров. Они бегали по полям босиком, жгли костры и развлекались. Форма веселья была простой — называлась «Катюша». Ребята кидали в огонь боеприпасы и неслись подальше со всех ног. Раздавался взрыв. На него тут же прилетали родители — глядеть, живы ли дети. Естественно, везло не всем. Увечья и недокомплект конечностей стали постскриптумом войны.
Войтеховскому свезло, остался цел. Его отец прожил 90 лет и 24 дня, мама — 90 лет и полгода. Оба окончили по семь классов польской школы до того, как Западная Беларусь примкнула к СССР. Образование считалось хорошим. Мама практически до выпускного класса помогала сыну-гуманитарию с математикой.
Возник колхоз. Отца, как самого образованного, назначили бригадиром. Он в том числе приглядывал за пленными немцами, которые строили дорогу между Минском и Брестом. Два года в плену прибавили ему не только переживания, но и знание немецкого. Сын слушал и сильно впечатлялся. А когда подрос, отправился учиться в столичный иняз.
Первый прыжок состоялся на День Победы. Место приземления обозначалось крестом. Он был хорошо заметен с самолета. В салоне сидели сплошь девушки — смотрели на Бориса и хихикали. Наученный страшилками про парашют, который может зацепиться за хвост Ан-2, парень пытался сконцентрироваться.
Он хорошо учился. Руководители института планировали предложить работу. И тут случился экзамен по истории. Прогнозировалось, что проблем у Войтеховского не возникнет. Однако произошло резкое отключение памяти. Студент почему-то запутался и не смог объяснить, как с течением времени менялось смысловое наполнение лозунга «Вся власть Советам!». Вышла тройка. А с тройкой по истории Бориса никто бы не оставил работать в институте.
Выпускник распределился в школу-интернат в Клецком районе. Работал воспитателем и учителем немецкого.
К 22 годам у него было высшее образование, жена и ребенок. Секретарь Клецкого райкома говорил: «За армию не бойся, не будет ее, работай спокойно». Правда, совсем скоро поступила персональная директива штаба. Знание немецкого языка, диплом, опыт прыжков с парашютом — Борис был подходящим кандидатом для роты специального назначения.
В Марьиной Горке Войтеховского готовили к действиям на территории Германии, которая считалась потенциальным противником Советов. Ан-2 сменился более крупным Ан-12. В итоге солдат совершил 22 прыжка с парашютом различной сложности.
Начался май. Роты спецназа из всех советских республик собрали в один лагерь под Полоцком для проведения учений. Специфика была такой, что жертвы считались их привычной частью.
Недалеко находилась деревня. Хозяин двора как раз занимался агрофитнесом, когда в его огород прилетел солдат с нераскрывшимся парашютом. К забору понеслись ошарашенные служащие. Кто-то даже вытащил фотоаппарат. Правда, специально обученный человек из КГБ настоятельно посоветовал засветить пленку.
После экспертизы было сделано официальное заключение: солдат встретился с землей уже без сознания. Видимо, так боялся прыжка, что закрыл глаза и понесся к выходу. Правда, немного не рассчитал траекторию и ударился головой о косяк двери. А человек в отключке не мог раскрыть парашют по определению.
Войтеховский говорил, что боялся перед любым прыжком. Но каждый раз, приземляясь, хотел повторения. Адреналин качественно пьянил. Правда, хватало тех, кто не мог справиться с волнением. Фамилия парня была Баранов. На гражданке он дослужился секретаря комсомола. Но в армии дела не шли. Под него даже организовались комсомольские собрания: «Баранов! Ты же советский человек! Ты мужчина! Надо прыгнуть!» — «Все, прыгну».
Товарищи Бориса лежали на лугу и отдыхали после прыжка. Взмывший в небо самолет вел себя странно. Кружил-кружил, но ничего не происходило. Затем машина отправилась на исходную. Оказалось, секретарь Баранов все же не выдержал и раскрыл парашют прямо в самолете. Всех развернули. Позже его списали по состоянию нервной системы.
У Войтеховского, напротив, все было отлично. Поступило предложение остаться в армии. Переводчиком в роте работал парень, который не очень-то знал немецкий. Улавливал суть, но не более. Борису предложили большую зарплату и квартиру в перспективе. Он отказался. Считает, что поступил правильно.
Главной причиной отказа военным стало твердое убеждение Войтеховского, что его предназначение — учительство. Дебют в профессии вышел случайным. Минская школа №24 была опорной для иняза. Студентов отправили проходить практику. И тут появился завуч: «Учитель белорусского заболел. Кто заменит?»
Борис сыграл в «Песчаный карьер? — Я!» и вызвался. Войдя в класс, первым делом спросил: литература или язык? Естественно, это было ошибка. Школьники быстро поняли, что перед ними «сладкий» студент, и принялись балдеть. Войтеховский писал что-то на доске, а в нее летели тряпки. Тогда Борис поступил не очень педагогично: гаркнул, тяжело ударил обеими ладонями по столешнице, добавил лицу выражения «сейчас порву». Ученики приняли это во внимание и вроде как успокоились.
Потом был переезд в Молодечно. Город попал во внимание еще в солдатскую пору: бойцов возили на прыжки под Витебск через него. Младшая на пару лет супруга как раз окончила институт и прислала письмо: «Боря, у меня распределение. Могу выбирать из Гомеля, Борисова, Бреста и Молодечно». Реакция не терпела никаких возражений: «Бери Молодечно! Недалеко от Минска, недалеко от Вильнюса, недалеко от Столбцов».
Жена преподавала французский язык. Войтеховский — немецкий в другой школе. Активничал, был заметным — вскоре стал заместителем директора.
В горкоме Войтеховскому предоставляли трамплин для хорошей чиновничьей карьеры. Инструктор, заведующий отделом — и так далее с сопутствующими плюшками. Попав в такую струю с мозгами и желанием, можно было спокойно разгоняться по номенклатурной лестнице. Но Борис продолжал повторять любимую мантру: «Я — учитель».
Получив первый отказ, секретарь горкома решил дать разворот: «Может, тогда хотите быть директором школы?» — «Нет, ради бога, не надо». Но через месяц вопросом занялся уже не горком, а обком. Войтеховского вызвали в высокий кабинет, объяснили, что была поставлена задача найти толкового директора, а толковый директор — это он. Спорить стало сложнее. Партия приказала — надо делать. В итоге из 56 лет учительского стажа Бориса примерно 30 были связаны с директорством.
Правда, соблазны не закончились. За последующие годы Войтеховскому дважды предлагали стать заведующим гороно. На опыте учитель не стал изменять себе и дал третий и четвертый отказы. Говорит, ему от этого только лучше.
На днях Бориса Владимировича позвала директор школы. Предложила контракт еще на год. 78-летний Войтеховский ответил, что последние восемь лет готовил победителей республиканских олимпиад и планирует еще две виктории. Директор возражений не имела.
Это было в 1974 году. Настал белорусский черед представлять СССР в делах государственной важности. Делегацию из трех человек отправили в Вену. В Австрии как раз проводилась школьная реформа. Требовалось изучить западный опыт.
Вылетали из Москвы. Инструктаж проходили в ЦК КПСС. В ночные клубы не ходить, от делегации не отделяться, никуда не лезть, оборонять честь Родины. Прослушано, подписано — погнали в аэропорт.
Уже в Австрии ехали на нескольких машинах, остановились размяться. Один из местных — мужчина с богатой рыжей прической — предложил пересесть в его машину: «Идите на заднее сиденье, скоро поедем». Борис забрался в салон, расположился и тут увидел под ногами купюру — сто шиллингов — на то время большие деньги.
Войтеховский среагировал быстро, как опытный теннисист на подачу соперника. Поднял купюру двумя пальцами и вышел из машины: «Мужчины, кто-то из вас потерял деньги». Рыжий сразу запричитал: «Ай-ай-ай, спасибо-спасибо, мои».
Шла холодная война. Борис вспоминает, что было много намеков и провокаций. Смысл простой: чтобы остался. Вряд ли интересовал конкретно Войтеховский — был важен сам факт наличия перебежчика, который нанес бы имиджевый удар по Советам.
Позже, когда холодная война стала чуть менее горячей, Борис потратил много сил и времени на обустройство прочных связей с Германией. Однажды попал в Эслинген-ам-Неккар, переводил для фехтовальщиков. В тот день договорились встретиться со знакомыми немцами на территории местной гимназии: там как раз было легко припарковаться.
Знакомые опаздывали. Борис убивал время, когда на глаза попался фургончик. Машина остановилась. Из салона вышел мужчина, огляделся и нырнул в багажник — выволок большой пакет мусора и кинул в контейнер. Понятно, нарушил местный порядок. Войтеховский с укором заулыбался. Немец увидел его, замешкался, улыбнулся в ответ и решил подойти.
Разговорились. Борис сказал, что из Беларуси. Немец оживился: вспомнил, как был там в плену.
— Где-то между Минском и Барановичами.
— И что делали?
— Автобан.
— Песчаные карьеры?
— Да.
— Недалеко от Столбцов?
— Возможно.
— Товарищей своих помните?
— Естественно.
— Чем Отто сейчас занимается?
— Какой Отто?
— Толстый такой.
— А-а-а. Отто живет в Берлине.
— А Ганс?
— Какой?
— Как какой? Тот, который молотком разбил Отто голову.
— А-а-а. Умер.
И тут немец очнулся, округлив глаза.
— А вы откуда их знаете?
— Я не только это знаю. Я знаю, что вы крали керосин с экскаватора и меняли на огурцы. Вы катали детей в ковше того экскаватора, чтобы они вам несли яйца. Было?
— Было.
— Варили суп из крапивы и картошку мяли топорищем. Было?
— Было. Вы ясновидящий?
— Нет, я сын человека, который вас охранял. Как вас зовут?
— Фогель.
— Господин Фогель, плен-пленом, но мы все понимаем, что это сделали Гитлер и Сталин. Если хотите, приезжайте в Беларусь.
Немец так и не приехал.
— Я женился по любви. Жена умерла два с половиной года тому назад. Была очень больна. И давление, и Паркинсон, и отказавшие суставы. Она шевелила только правой рукой. Два года я ее досматривал практически один, не бросая при этом работу. У жены не было ни одного пролежня. Помню, как она ловила на ходу мою руку и целовала. Я рядом живу, так что бежал проводить урок и как-то отвлекался. Мы прожили в браке больше 50 лет…
Войтеховский считает себя оптимистом.
— Если человек зануда, ему плохо всегда, будь он фараоном или секретарем комсомола. И никто его не научит оптимизму. Оптимизм — это изнутри, это саморегуляция. У нас есть тема в учебной программе — называется «Здоровый образ жизни». Это про то, как правильно есть, пить и двигаться. А я говорю школьникам, что на первое место надо ставить здоровые мысли. Никому не завидуй, никому не шли проклятий, будь хорошим человеком.
Войтеховский до сих пор водит машину. Недавно ходил на медкомиссию. Доктора открыли карточку, не нашли отметок о посещении поликлиники за последние два года и возмутились: «Почему не приходили?» — «Не нужно, я здоров!»
— Старость и проводы — разные вещи. Я ушел на пенсию в 60 лет. Сейчас мне 78. Вспоминаю, что пенсионер, только когда раздается пип-пип — пенсия пришла. И меня никто стариком не считает.
Знаете, за время моей работы было много несуразиц. Но мне не нравится, когда люди работают по инструкции. Считаю, делать можно как хочешь, все равно тебя будут судить по конечному результату.
Я поступил в институт больше 50 лет назад. Это первый правильный выбор в моей жизни. Мог идти в политехнический, но вряд ли получился бы хорошим специалистом. Мог стать историком. Но, к сожалению, история — наука-проститутка. Ее каждый под себя пишет. Армия… Не хотел убивать и быть убитым. Ну, и не знаю, что бы я делал в советских госорганах. Гуманитария, скорее всего, отправили бы в отдел пропаганды. А тогдашняя пропаганда… Ну, вы сами понимаете. Сейчас я на своем месте. Существуют вещи на порядок выше быта. Это преданность. За нее воздается. Мне, по крайней мере, воздалось, я считаю.
У Бориса четыре внука и четыре правнука только по линии старшей дочки. Еще есть два внука по линии младшей. Правнучка, которой три годика, недавно пригласила на свадьбу.
— Всегда нужно иметь цель. Моя нынешняя — потанцевать на свадьбах правнуков. Женщины говорят, что в танце я хорош.
Это «Мужской клуб» — рубрика, в которой не обязательно будет разливаться тестостерон, но в которой будут рассказывать о мужчинах. Совершенно разных. Если вы считаете историю своей (или товарищей, друзей, братьев да прочих родственников) жизни и порядок собственных мыслей интересными, присылайте истории на адрес nm@onliner.by.
Наручные часы в каталоге Onliner.by
Читайте также:
Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by