В Минском городском суде практически завершился процесс по делу Владислава Казакевича, напавшего с бензопилой на людей в ТЦ «Новая Европа». Адвокат в последнем слове указывал на то, что у парня были психические расстройства, а также ссылался на побочные действия препарата «Роаккутан». Сам молодой человек в последнем слове не выразил раскаяния: он сожалел о том, что не закончил начатое. Текстовую трансляцию с заседания суда читайте в материале Onliner.by.
Читать на OnlínerВ суд пришли все потерпевшие, а также родители Владислава Казакевича. Все сели рядом на одной скамейке. Мама Владислава закрывает лицо зеленым платком.
Поступило исковое заявление Анны Разентовой — девушки, которая сидела рядом с погибшей Еленой Александронец. Она требует возмещения морального ущерба в размере 1500 рублей. Говорит, что появился страх быть среди людей, ей сложно передвигаться в толпе. Также добавляет, что была нанесена серьезная психологическая травма.
Таким образом, общая сумма исков от всех потерпевших к Владиславу Казакевичу составила больше 265 тысяч рублей.
Адвокат Казакевича признал исковые требования всех потерпевших. Несмотря на то, что Владислав в первые дни говорил, что сумма компенсаций слишком высокая. А вот сам обвиняемый говорит, что иски должны быть частично удовлетворены.
Владислав подчеркнул, что оба иска Александра Александронца подлежат удовлетворению. Признает также иск и Оксаны Витвер, которая попала в больницу после нападения. Правда, частично.
— Позиция моя в том, чтобы иски были как можно меньше.
— Вы не оспариваете обоснованность, но считаете, что должны быть удовлетворены частично?
— Да, — ответил Владислав.
— В каком размере? — уточнил судья.
— На усмотрение суда.
Суд попросил согласовать позиции адвоката и обвиняемого по искам и объявил перерыв на пять минут.
— Материальный вред подлежит возмещению в полном размере, — объявил адвокат. А вот моральный парень возместить не готов.
Таким образом, общая сумма исков от всех потерпевших к Владиславу Казакевичу составила больше 265 тысяч рублей. Напомним, родители Владислава Казакевича передали потерпевшим уже 8 тысяч рублей.
Кроме этого, возместить 1774 рубля материального ущерба просят и владельцы ТЦ «Новая Европа».
Суд перешел к прениям. Первым выступает гособвинитель — прокурор Олег Буйленков.
— В настоящем судебном разбирательстве происходило выяснение причин преступления, циничного, жестокого и хладнокровного, — зачитывает текст выступления Олег Буйленков. — (…) Ни семья, ни учреждения образования не смогли предотвратить этого преступления.
Сторона обвинения считает полностью доказанной вину Владислава Казакевича.
Прокурор перечисляет, что и как сделал Казакевич, а также зачитывает показания потерпевших.
Во время выступления прокурора мама Владислава рыдает, закрывшись платком.
Прокурор запросил 15 лет лишения свободы с отбытием наказания в колонии общего режима.
Слово взял муж погибшей — Александр Александронец:
— В угоду своим желаниям он хотел убить большое количество людей. Смерть моей жены предотвратила большее количество жертв из-за того, что бензопила заглохла. (…) Только спустя четыре месяца родители смогли вернуть малую сумму от заявленного иска потерпевшим. Можно ли считать это раскаянием? (...) Почему избегали общения с прессой?
Сестра погибшей Наталья говорит, что не смогла присутствовать на процессе из-за того, что попала в больницу.
— В суде я увидела существо, лишенное сострадания и любви, — говорит она. — Он поставил цель — убить как можно больше людей. И шел к этому цинично. (…) Он продумал каждую мелочь, чтобы не причинить себе вреда, сделал все, чтобы не слышать криков пострадавших. Он выбрал для убийства бензопилу и топор — он знал, что причинит большую боль другим. Он не заслуживает снисхождения. (…) Моя сестра не заслуживает такой смерти. Учитывая, что Владислав не раскаивается и не сожалеет, прошу применить к нему самое суровое наказание.
Слово взяла Мария Ивановна Наливайко — мать погибшей:
— По показаниям, у Владислава Казакевича были попытки суицида. Но они ни разу не закончились трагически. Ему не хватало заботы и внимания. Мне кажется, если бы он не жил один, то родители заметили бы приготовления. Ведь топор и пила — внушительных размеров. И возможно, не было бы этой трагедии. Меня удивляет то, что он не сожалеет и не сочувствует. (…) Я прошу осудить убийцу по всей строгости закона и назначить максимальную меру наказания.
Дочь погибшей Алеся говорит, что особенно не хочет ничего добавлять сверх того, что было в исковом заявлении.
— Хотелось бы, чтобы его наказали по всей строгости закона, без жалости, — перевела сурдопереводчик.
— У меня точно такой же сын, — говорит Оксана Витвер. — Я полностью согласна с тем, что говорил Александр Александронец. У меня до этого была размеренная жизнь — увлечения и планы. И вдруг какой-то преступник решился взять топор и всех порубить, все это оборвать. (…) У меня до сих пор сохраняется психологическая травма. Я являюсь ремесленником, планировала поучаствовать в выставках. И это все напрочь убило. У меня внутри образовался надрыв, я сейчас не могу с этим всем справиться. Я беру в руки поделку и не чувствую пальцев. Я не могу это никак забыть. У меня внутри пустота.
Я одна воспитываю сына. И я красивая молодая женщина, у меня была возможность несколько раз устроить личную жизнь — но я всегда оставалась с сыном. Он мне говорил: я буду жить у бабушки и ждать папу. Я считаю, что в данном случае мать не должна была устраивать свою жизнь, учитывая, что у сына такие проблемы. Я не знаю, что привело к такому срыву, что парень мог пойти с пилой...
Оксана просит наказать парня на усмотрение суда.
— Потерпевший признает свою вину, но не раскаивается. (…) Я не считаю, что такому человеку место в обществе. И 15 лет — это слишком мало, — отметила Анна Разентова.
— На протяжении всего времени с момента случившегося меня мучает только один вопрос: как мог здоровый человек, по заключению специалистов, совершить столь тяжкое преступление? — говорит Ирина Баешко, уборщица торгового центра, которая пыталась остановить Казакевича. — Много думала, сопоставляла, прямо тяжесть в груди: не могу ничего понять. Та позиция, которую выбрал обвиняемый, мне кажется наигранной. Просить о какой-то мере наказания… На усмотрение суда. Больше мне сказать нечего... Когда в мирное время происходит такое страшное, то невозможно все выразить словами. Надеюсь, суд примет справедливое решение.
В прениях выступает адвокат Владислава Казакевича.
— По настоящему уголовному делу следствие закончилось, но на существенные вопросы не были получены ответы, — говорит адвокат. По мнению стороны защиты, мысль убить не предполагала совершения преступления в МИТСО и ТЦ «Новая Европа».
— Казакевич не планировал ни скрываться, ни убегать, — объясняет адвокат. По его словам, Казакевич не собирался убивать студентов в МИТСО.
— У него был топор, и ничто не мешало ему зайти и убить людей в аудитории, — говорит адвокат и просит не квалифицировать эти действия как приготовление к убийству.
Также он указывает на то, что не были допрошены свидетели из МИТСО, и акцентирует внимание, что по лабораторным исследованиям Владислав Казакевич не был пьян в момент совершения преступления.
Кроме того, адвокат указывает на то, что не была проведена и повторная психиатрическая экспертиза. У Казакевича было шизоидное расстройство личности, парасуицид — об этом говорил свидетель Ласый. Шизоидное расстройство личности, как указал данный свидетель, может приводить к психозам и другим расстройствам. Приказом Минздрава предполагается длительное лечение этого заболевания. (...) Невозможно не обратить внимание на то, что ни самих родителей, ни обвиняемого не уведомили о шизотипическом расстройстве личности. В больнице, где он провел две недели, его лечили от депрессии и парасуицида. (…) Но там диагноз не указывали. При этом его снимают с учета. Вопрос, почему в данном учреждении родителям не сообщили о шизотипическом расстройстве личности, не лечили его. Казакевич имеет серьезное заболевание, не лечится от него и даже не подозревает о нем.
Адвокат говорит о том, что в результате исследований препарата «Роаккутан» выявлено следующее: побочные эффекты (а именно — суицидальные мысли, агрессия и так далее) проявляются чаще всего у лиц 17 лет спустя три месяца после приема препарата.
— Эти побочные эффекты могут проявляться у здоровых людей, не говоря уже о людях с психическими расстройствами, а их у Казакевича было выявлено четыре, — отмечает адвокат.
Кроме того, адвокат добавляет, что с такими расстройствами Владислав прожил с 2014 по 2016 год, а усугубил его состояние именно прием препарата. По этой причине, по словам адвоката, обвиняемый не оценивал трезво и не подвергал анализу пришедшую мысль об убийстве.
Адвокат просит оправдать Казакевича по двум статьям: по ч. 1 ст. 13 и п. 1, 6 ст. 139 (по эпизоду в МИТСО) и по ч. 1 ст. 339. А также переквалифицировать ч. 2 ст. 139 в ч. 1. Кроме того, он просит учитывать материальное положение подсудимого.
Александр Александронец говорит, что вина Казакевича полностью доказана, и считает доводы адвоката несущественными. С ним соглашаются также дочь и сестра погибшей.
— Но он же осознавал, что делал, — добавляет мама погибшей Мария Ивановна.
— Хотелось бы сказать, что, к сожалению, я не выполнил всех своих планов по массовому убийству, так что я еще вернусь, чтобы закончить начатое, — заявил Казакевич в последнем слове.
Приговор объявят 3 марта в суде Московского района.
— Все то, что он говорит, — подтверждение болезни, — комментирует высказывание сына во время последнего слова отец Владислава Валентин. — Это слова психически ненормального человека. Это подтверждение диагноза, о котором говорила защита, — шизоидное, дисоциальное, эмоционально неустойчивое (пограничного типа) и демонстративное расстройство.
Валентин говорит, что знал о высказываниях сына про церковь («мне нравится, когда церкви жгут»), но считает, что это больше должно было беспокоить врачей.
— Я не врач, я не разбираюсь. Именно врачи должны были по этим фактам поставить свое заключение и нам сообщить, — говорит Валентин. — А вам сегодня сказали, и это судом доказано, что нам об этом не сообщали. Более того, его не лечили.
— Врач Ласый, который занимается психиатрией, сказал: тип его — неконтактный, замкнутый, — отвечает Валентин. На вопрос, почему родители не обеспокоились состоянием Владислава в 2014 году, отец говорит, что врачи прикрывались понятием «врачебная тайна», и о диагнозе сына они не знали.
— Мы узнали о его диагнозе 6 декабря прошлого года, когда он был в СИЗО, — объясняет он. — Шестого мы читали экспертизу, а через день ему предъявили обвинение.
Валентин не согласен с сыном, который заявил, что с 14 лет жил один. По его словам, это точно такое же высказывание, как и то, что он говорит «я хочу убивать», или когда говорит, что выпил водки, а экспертиза потом алкоголя в крови не находит. «Мы его не упустили», — объясняет он.
— Хочу отметить, что более двух лет человек не получает лечения, ни медикаментозного, ни психотерапевтического. Врачи же в суде подтвердили, что отсутствие лечения только усугубляет поведение, — добавил отец обвиняемого.
Валентин говорит, что Владислав даже не осознавал, что может сесть на 15 лет, и на первом допросе даже не говорил об этом.
— Все его разговоры шли о том, что он совершит самоубийство, — сказал он. — То, что он себя так сейчас ведет, для меня дико. Хотя я уже психологически немного окреп. Но для меня это не сюрприз, потому что я знаю его диагноз. Поищите параметры, его слова полностью укладываются в болезнь. Должно было быть принудительное лечение, вы сами посмотрите, как он себя ведет. Почему его признали вменяемым? На этот вопрос никто из участников процесса не дал обоснованного и логичного ответа.
Читайте также:
