«Я продавец. В прошлом году подумал и решил: берем девок! На каждом корпоративе директора хотят женской красоты — хотя бы посмотреть, трогать-то нельзя», — Виталик Карпанов из группы «Дрозды» считает себя в первую очередь маркетологом. Уже потом он артист, клоун, музыкант. «Дрозды» — это группа, которая клювом вбивает в головы белорусов цифры «один, пять, два» и чем-то напоминает сразу весь диапазон вокально-инструментальных ансамблей частушечного толка. При этом коллектив Виталика Карпанова олицетворяет всю белорусскую эстраду. С одним лишь отличием — Карпанова сложно обвинить в лицемерии: он не врет ни себе, ни людям, которые завтра закажут «Дрозды» на корпоратив. Вся белорусская эстрада — в одном интервью Onliner.by.
Читать на OnlínerПервым делом мы проверяем Виталика Карпанова на верность творческим принципам и идеалам и как бы невзначай просим вызвать такси. Виталик, будучи человеком простым, но сообразительным, набирает ровно те три цифры, которые рекламирует уже второй год и, кажется, не собирается останавливаться. Пока мы ждем машину, он рассказывает о том, что рекламные заказы поступают из России и Украины: тамошние таксисты тоже просят сложить немудреную песню, вытравить которую из головы слушателя будет сложнее, чем таракана молитвой.
— Многие пассажиры жалуются: что за песня дурацкая? — без лишнего стеснения говорит прибывший на место таксист. — Но мне-то что? Мне нравится: заказов-то больше.
Таксист идеальным образом улавливает простую жизненную философию Виталика Карпанова, однажды решившего, что серьезные классические произведения не для него, и шагнувшего в дикий мир белорусской эстрады.
— Бах, Бетховен, Клементи на балалайке — я все это называю классической хренью, — вводит в курс дела Карпанов. — Когда я учился в академии музыки, то стремился попасть в шоу-бизнес, и мне это удалось.
Можно сказать, таким образом Карпанов закрыл гештальт, образовавшийся в его сознании еще в детстве, когда отец — председатель колхоза — привез домой двухкассетный магнитофон. Кассет, как вспоминает Виталик, было две: София Ротару и Юрий Шатунов. Кумиром в силу объективных причин парень выбрал последнего.
— У меня не было фирменной музыки: мои родители — простые люди, и в те времена к нам в деревню не дошло какой-то фирмы, — вспоминает Карпанов. — Но внутри меня загорелся пожар, и я понял, что хочу быть как Шатунов — качать стадионы. Пришел к папе и сказал, что желаю стать музыкантом. Музыкантом? Без проблем: вон у нас школа, там есть баян, фортепиано и балалайка. Хочешь играть на гитаре? Вот тебе балалайка: за три года выучишь три струны, потом еще три добавим.
Мы направляемся в коттеджный квартал в Дроздах — место символичное не только для одноименной группы. Оно, кажется, является едва ли не главным мерилом состоятельности и успешности. В общем, если кто-то вдруг зазнается, можно легко спустить человека с небес на землю фразой «А у кого-то дом в Дроздах».
По дороге Виталик рассказывает о том, как однажды разочаровался в собственных силах.
— Самое главное, что я себя разгадал. Сначала думал, что я музыкант: пою, пишу песни. А потом мы записали эти песни на кассетный диктофон в музучилище в Молодечно, я прибежал в комнату быстрее все это послушать… И это была полная хрень! Я вообще ни о чем: пою на одной ноте, не умею интонировать, со слухом проблемы. Я разочаровался в себе, но желание быть артистом не угасло. Мне по-прежнему хотелось выходить на сцену, говорить смешные или грустные вещи и видеть, как люди улыбаются. И понял: пофиг вокал — будем сочинять прикольные тексты. Я пришел в мир высокого искусства. Не получилось? Тогда будем брать невысоким — простым и близким народу.
Переломный период в маркетинговой стратегии еще будущего ансамбля «Дрозды» случился, когда Виталика и его друга по академии музыки пригласила на корпоратив крупная российская компания: планировались масштабные гуляния в Альпах по случаю избрания мэра одной из российских областей.
— Ты можешь себе представить: проститутки, модели, алкоголь и деликатесы в неограниченном количестве. И тут два пацана с баяном и балалайкой. И вот там я осознал, что не такого хотел. Было неуютно, неприятно: внутри тебя Джон Леннон, а тут бешеные деньги и икра. Я простой парень из деревни, вырос на блинах, поросятах и цыплятах и никогда в жизни такого не видел… Но когда подошел чувак и сказал: «Ребята, у вас классные песни. Кто их сочиняет? Сами? Ну, прикольно. А чем я могу вам помочь? Песни записать? Пять штук? Приезжайте в Москву — я вам помогу»… Мы поехали в Москву, и он дал нам эти пять штук… На дворе 2004 год, двум студентам, играющим Баха на балалайке, дали пять тысяч на собственное творчество, потому что на пьяном корпоративе песни понравились! Больше такого никогда не было.
* * *
«Дрозды», кажется, никогда не ставили перед собой высоких целей. По крайней мере, стадионных амбиций у коллектива, лишь спустя десять лет задумавшегося о мало-мальски серьезной гастрольной трассе, не было, и вряд ли они появятся. Впрочем, создателя группы положение дел вполне устраивает: она востребована на корпоративах, обеспечивает всех участников, которые если и недовольны, то быстро соглашаются с «худруком» под воздействием серьезных аргументов.
— Я четко знаю, что текст «Пальцем пихана колбаса, в собственность оформлена земля, удобрения придумали не дураки — всходят картошка и бураки» будет нужен в 2015 году. Не нужен? Ты говоришь, как мои пацаны. Давай ты придешь к нам на репетицию и попытаешься понять, куда двигать этот ансамбль, чтобы эти ребята, которые ходят на репетиции и смотрят на тебя, завтра не сказали: «Эй, где концерты?» — Виталик даже не пытается спорить о том, что занимается конъюнктурщиной. Хотя о чем спорить? Альбомы группы «Дрозды» буквально напичканы песнями на все случаи жизни. Новогодние, свадебные, застольные… Зато свои — это главное, как утверждает Карпанов.
— Например, у Коржа с корпоративами сразу так повелось: у него своя линия. А мы изначально планировали играть и работать. И самое главное, что мы пошли верным путем, не скатившись до каверов. Вот каверы — это провал. Это порнография, друг мой. Что эти люди сделали? Никакого творчества в кавер-бендах нет, а мы за десять лет заставили народ танцевать под наши песни — известные или неизвестные. Люди танцуют на вечеринках под группу «Дрозды», а не под песни Антонова, которые должен петь сам Антонов, а не все эти ребята за $500—1500.
Песен у «Дроздов» чуть больше сотни, и они действительно на все случаи жизни. Карпанов даже не может представить, что когда-нибудь откажется от какого-нибудь мероприятия.
— От чего отказываться? Недавно позвали на гей-концерт. Я подумал и ответил организаторам: почему бы и нет? У нас как раз пяток песен есть про вас: «Мальчик ищет мальчика, что же здесь такого? Все хотят тепла, любви и неба голубого…» Такие у нас есть бомбы.
* * *
Мы приезжаем на место назначения. Даже сквозь осеннюю туманную хандру коттеджная застройка в Дроздах выглядит курортным пряничным поселочком и нарядно приветствует своего «тезку». Виталик как раз рассказывает про основное предназначение этого безумного корпоративного чеса для всех-всех-всех: «Беларуськалия» и «Пинскдрева», больших частных компаний и маленьких, но гордых организаций. Это работа, и она должна обеспечивать всем необходимым. Ну, и утолять творческий голод.
— Мы барахтаемся десять лет, и я придумываю всякие схемы, как звучать и быть на плаву. Например, участвовать во всех мероприятиях, везде светиться. Хотя нельзя сказать, что это работает в 100% случаев: можно быть на всех каналах, везде звучать, а работы у тебя все равно не будет. Бывают такие смешные артисты.
— Смешные в смысле жалкие?
— Именно. Можно быть на всех мероприятиях, и все равно будут спрашивать: «Кто это?»
— Ты себя жалким не чувствуешь?
— Это состояние, когда у тебя нет никакого багажа. Жалкий артист — это тот, у кого нет работы. А если ты своей профессией зарабатываешь… Кому-то ты кажешься смешным, но он продолжает ездить на троллейбусе и смеяться над тобой, а ты в это время работаешь и ездишь по городу на машине, живешь в своей квартире. Я делаю любимую работу — утоляю свой творческий голод, зарабатываю этим и вижу людей, которые платят деньги за группу «Дрозды» и получают удовольствие.
— Музыканты во всем мире по крайней мере стараются зарабатывать на продажах альбомов и билетов. В Беларуси с этим все сложно.
— Вот поэтому мы никогда и не стремились зарабатывать на концертах. Беларусь — это уникальная страна. Это волшебное, чудесное место, где не надо стремиться продавать свои песни. Надо просто понять этот шоу-бизнес и простить. Поэтому те, кто выучился в модных заграничных университетах, занимался по крутым американским книжкам и приехал сюда играть в крутого продюсера, — жалкие люди. Они пытаются свои знания применить в нашей стране.
— Слушай, это звучит так, будто в деревню приехал интеллигент и попытался обустроить там цивилизацию, а сельчане ему в ответ: «Куды ты прэш?»
— Я к тому, что надо понять, что ты хочешь. Я своей музыкой не пытаюсь кого-то воспитать — это самое главное. У меня на самом деле стремное творчество. У нас есть много красивых лирических песен, которые мне иногда очень хочется спеть, но я их не играю на корпоративах и концертах: они там не нужны. Там нужен куплетный агротрэш, который поднимает людям настроение. И эти песни не покупаются в интернете, за них не будут платить в iTunes — я это понимаю абсолютно четко. Эти песни работают на веселых мероприятиях — там, где народ нужно развлечь, занять.
* * *
— Как думаешь, сколько такой будет стоить? — Виталик указывает в сторону ближайшего коттеджа. — Тысяч двести?
Накануне мы говорили о том, что белорусский музыкант вполне может позволить себе хороший дом в элитном районе. Однако сейчас, кажется, стало понятно, что элитность Дроздов Карпанов явно недооценивает. Впрочем, Виталика часто бросает из крайности в крайность. Чуть позже он признается, что считает себя и коллег по группе обслуживающим персоналом и с неприязнью относится к тем белорусским артистам, которые называют себя звездами. Правда, все равно настаивает, что шоу-бизнес в Беларуси есть.
— Шоу-бизнес в Беларуси просто кипит! Многие ошибочно считают, что его нет… А дорогая свадьба в Robinson Club — это не шоу-бизнес? Это как раз то место, куда должен стремиться попасть хороший артист.
— На свадьбу.
— А как ты думал? Ты еще попробуй попади на хорошую свадьбу, столько артистов выстроилось в ряд! Шоу-бизнес — он от свадьбы до «Минск-Арены». Только «Минск-Арена» случается реже или не случается вообще. А остальное — это хорошая добротная свадьба у дочки председателя исполкома.
— Тебе никогда не было тоскливо, когда люди пьют, едят и не обращают на музыкантов особого внимания?
— Ты что! Если люди не пьют под наши песни, значит, с треком что-то не так — нужно пересмотреть аккорды. Это же то место, где ты можешь проверить свое творчество. Я такой человек, который из каждой ситуации выжимает максимум. Свадьба, корпоратив, правительственный концерт — неважно, сделай так, чтобы люди, которые тебя пригласили, остались довольны твоей работой и гонораром и посоветовали тебя коллегам.
Следующая крайность случается, когда мы возвращаемся из поездки в такие близкие и вместе с тем такие далекие Дрозды. Виталик рассказывает о том, что группа могла бы отказаться от конъюнктурщины и корпоративов, если бы появилась песня, которая выстрелит, хит на все времена. Но такой за десять лет не случилось. Возможно, и не случится — от этого никто не застрахован.
— Это не проблема. Проблема у тех, у кого песня была 25 лет назад, а второй так и не появилось. Их рвет. Если не сидеть сложа руки и сочинять, эта песня появится.
— Ты не думал, что те пять тысяч с корпоратива в Альпах можно было потратить на что-то стоящее?
— Саша, как это сделать? Где найти это стоящее? Я все время об этом думаю, я засыпаю с мыслью о песне, которая будет всех рвать. И количество денег на это не влияет. Деньги и что-то стоящее — это абсолютно разные вещи. Те деньги мы потратили бездарно. Но с шальными бабками всегда так: каждая копейка должна быть заработана.
— Можно назвать это перманентным творческим кризисом?
— Каждый художник находится в перманентном творческом кризисе. Если его нет, значит, художник не творит. Творец же постоянно в поиске.
— Творец же потому и творец, что он уже что-то создал.
— Да, что-то создал… Когда я переслушиваю свои песни, то понимаю: ну и хрень! какая лажа! А потом смотрю: а чего это у этой песни, которую я считаю хренью, столько просмотров? Хуже, когда ты сдулся и пытаешься втюхивать старье, не производя ничего нового.
Виталику 33 года. Он называет себя клоуном и с едва ощутимой долей иронии говорит, что, возможно, лет через десять станет директором клоунской компании: опыт позволяет. Хотя амбиции Карпанова куда более масштабные, несмотря на приземленность концепции группы «Дрозды».
— Знаешь, я пару лет жил в Швеции: играл там на улице и в кабаках русские песни. Чем игра на балалайке в Швеции отличается от белорусских корпоративов? Тут все свое, родное. И это такое ощущение, от которого я не готов избавиться: вся наша страна, хорошая или плохая, — это мой дом, в котором мне абсолютно комфортно. Я знаю, как здесь все устроено, это моя зона комфорта, которую я просто мечтаю расширить. Я с удовольствием гонял бы из Минска в разные страны, вот прямо из Дроздов — и туда же возвращался бы домой, ставил бы свой Harley возле коттеджа. Вот это круто — отсюда лупить! Чтобы, когда ты приехал в Америку, говорили: это парень из Беларуси, он сейчас валюту из нашей страны вывезет!
* * *
Вероятно, во всем этом рассказе есть определенная доля самоиронии, а за грандиозными планами скрывается абсолютно прозрачная схема существования. Все это философские вопросы, на которые Виталик предпочитает отшучиваться. Он частый гость на телевидении, развивает свой канал на YouTube, пытается попасть на все крупные мероприятия с одной четкой целью — подороже обслужить чьи-то корпоративные интересы. Чем отличается группа «Дрозды» от любого другого представителя белорусской эстрады? Только тем, что не врет ни себе, ни людям.
Перепечатка текста и фотографий Onliner.by запрещена без разрешения редакции. nak@onliner.by